— Не-а, — беззаботно отозвался Кеннет, — никому и в голову не придет нас тут искать.
Что же это за «домой» такое? Жутко тайное логово?.. Что-нибудь оккультно-демоническое?! С пентаграммами, цепями на стенах и паролями на входе? В горле пересохло, фантазия разыгралась не на шутку. Даже сейфообразная дверь представилась, вся в рунах и почему-то копоти. Однако в светлом озелененном вестибюле с лифтами я поняла: нет, подобная дверь для конспирации не годится, не логово будет, а полный провал. Это должна быть самая обычная с виду дверь, а вот за ней… Потирая ладони, я вошла следом за Кеннетом в лифт. Замерев, позабыла разом обо всем. Боже, он целиком стеклянный! И едет вверх… Очень вверх! Открывшаяся под ногами панорама заставила ахнуть и расставить руки в стороны. Это не подъем! Это взлет!
— Ладно… — В холле этажа я решительно прильнула к Кеннету и уведомила со всей серьезностью: — Я готова!
— К чему?..
— Сбрасываться с небоскреба! Ты ж предлагал… Вчера, в Рибурге!
— Да без проблем, — он поперхнулся, — но позже.
Позже так позже. Я не привередливая. К тому же сначала хотелось увидеть живьем логово темного мага и осмотреться там как следует! На правах гостьи… Нужная дверь была обычной и открылась по введенному коду. Я шагнула в темный коридор, зажегся свет. Хрустальной люстры… В лучах, похожих на солнечные, красиво витали пылинки, садясь на узорные обои с цветочками, доски паркета и бело-бежевую мебель. Э-э-э… Протерев для верности глаза, я прошла мимо колченогой вешалки и заглянула в комнату. Диван с подушками, плюшевый пуф, стол и комод из теплого дерева, шторы с ламбрекенами на окнах, вазы, лампы, ковры. Вот уж чего не ожидала увидеть… Эсмир находится во власти Икеи конца девяностых?! Выпуклый телевизор с видеомагнитофоном наверху практически проорали — ха, ну-ну. Что же это? Маленький музей имени Земли?..
— Осторожно, пыль залетит, — усмехнулся Кеннет.
Осознала, что стою с раскрытым ртом и отчаянно верчу головой. Аж закружилась! Или она и не переставала?..
— Твоей мамы квартира? — осенило меня.
— Была, — подтвердил он, запирая за нами дверь, — результат острого приступа ностальгии.
Кажется, приступов ностальгии у нее не случалось давненько. Я смахнула с деревянной фигурки человека пыль и от души чихнула. В ушах зазвенело: дз-з-зинь, с полки съехал древний глянцевый журнал, подперев вазу, заполненную мутными стеклянными кругляшками. Тут явно несколько лет никто не живет. Ух ты, плюшевый совенок на подоконнике!
— Интересно у тебя дома, интересно, — цокнула я языком.
— А ну, не придирайся.
Кеннет запустил в меня подушкой с дивана, я мысленно увернулась. На самом деле нет — встретила ее плечом и сделала воинственное лицо с намеком на страшную мстю. Судя по ответному смешку, не особо получилось. Наверное, воинственные лица — совсем не мое…
— Если честно, — вдруг сказал он серьезно, — это в принципе единственное место, которое приходит в голову при слове «дом».
Оу. По мне мазнул отрешенный взгляд и уставился куда-то в окно. К груди подступила теплота, ужасно захотелось стиснуть его в объятиях. Вместо этого я подняла подушку и обняла ее. Оказалась мягкой, с пестро вышитым городом. Мюнхен! Так и было подписано. Августа Риттер немка, наверное. Круто ей, названия на местном языке вряд ли смущали!
Подушка оказалась очень обнимательной, и я немного увлеклась. Зарылась в нее носом, крупные стежки расплылись перед глазами цветными пятнами. Стойко тряхнув головой, я вспомнила, что не сказала кое-что важное. Очень-преочень, крайне важное.
— Теория рож-ж-ждения магии, — выговорила я. Шелан, кстати, мог бы свое творение и попроще назвать. — Я знаю, о чем она!
— Ну-ка, ну-ка, — отозвался Кеннет из-за комода, в котором самозабвенно рылся, — я весь во внимании.
— Свет! — Я подняла палец вверх, подушка выпала. Ой. Пришлось сесть к ней на ковер, чтобы она не валялась одна. — Озарения, шторм… Это всё чувства его.
— Я всегда так и думал.
— Нет, ты не понимаешь… В чувствах вся суть! Во вдохновении, короче.
Я замолчала, силясь уловить собственную мысль за хвост. Близко, что-то было так близко… О, Кеннет. Возник передо мной, протягивая какую-то трубочку с дырочками, и сказал:
— Подуй, а?
Дудочка? Я подула и расстроилась — дудения не вышло, только щелчок какой-то. В электронном окошке сбоку высветилась циферка, от которой Кеннет недоверчиво хмыкнул.
— Лёна, а что ты в баре заказывала? — последовал странный вопрос, будто расшифровка того счета могла врать.
— Как что? Мороженое! Сначала голубое, потом три фиолетовых, затем розовое. Вку-у-усное.
— Угу. — Он стал еще озадаченнее. — То ли бармен халтурщик, то ли…
— Ты меня не слушаешь, — обиделась я. Делаю тут великие открытия, прямо вслух, а его всякая ерунда волнует. — Творчество…
Сотни идей, зуд нетерпения внутри и на кончиках пальцев, чувство приятного опустошения после. Мягкость податливой глины, мазки по песку, игра слов на бумаге. Что именно — без разницы, в общем-то. Главное — ключ, который открывает двери. Создает… нечто. Стихи, хаников, миры.
— Особое восприятие мира рождает магию! — выпалила я, надеясь, что сказанное мною звучит получше, чем шеланские метафоры. — Ну, как бы…
— Я понял, о чем ты.
Кеннет забросил трубочку на диван. Не сводя с меня задумчивого взгляда, уселся рядом на ковер и предупредил:
— Сейчас сделаю гадость. Но иначе не проверить.
Втянув голову в плечи, я вцепилась в подушку.
— Это было не мороженое, — шепнул он, — точнее, не совсем оно. Его там дай бог половина, а остальное… ну… порядком покрепче будет.
— То есть, — я сглотнула резко скопившуюся во рту приторную сладость, — я что, должна быть пьяна?
— Пьяна ты должна была быть на втором коктейле. А от пятого попросту в отключке.
Снова икнулось. Вспомнился странный привкус и головокружительные, бьющие в мозг пузырьки. Мама дорогая… Коктейли, блин. Да я же, по идее, вообще в ноль! Легкость разом схлынула, к горлу подкатила тошнота. Пространство взорвалось звездочками, закружилось — неистово быстро. Кеннет придержал меня за плечи, невесело вздохнув. Перед глазами потемнело, в висках стрельнуло болью. Ай… А потом весь мир навалился сверху, придавив, и все померкло.
Преследовала духота, сквозь редкие проблески сознания противно мутило, ужасно мешали лезущие в лицо пряди. Темнота крутилась, тряслась, что-то бесконечно падало и душило. Из сна выкинуло неожиданно — прямиком в реальность, с ее безжалостно громкими звуками. Пх-х-х да пх-х-х. Господи, это же мое собственное дыхание… Разлепить веки стоило неимоверных усилий, потолок качнулся и попытался на меня упасть, но потом вновь отдалился на безопасное расстояние. Поняла, что лежу на диване и на груди моей вздымается золотистая коробочка. Накопитель! Сплетенный на шее цепочками с резным треугольным амулетом. Я попыталась подцепить его пальцами, он выскользнул.
— Не трогай, — ласково велел откуда-то голос Кеннета, — скоро полегчает.
Прислушалась — кроме своего пыхтения расслышала тонкий гул. Кожу под накопителем чуточку покалывало, будто из ниоткуда обдувал отрезвляющий холодок. Я облизала пересохшие губы и прохрипела:
— Это что, какой-то артефакт для алкашей?..
— Но-но, — важно поправил склонившийся надо мной Кеннет, — для непредвиденных случаев неистового веселья. Хорошая штука, к вечеру сможешь по новой коктейли наворачивать!
Нет уж, я и обычного мороженого еще долго не захочу… Голова была свинцово-тяжелой, горло мучительно царапало каждым вдохом. Я привстала и закашлялась.
— Водичка правее, — подсказали, — на тумбочке.
Я нащупала там, где сказали, стакан и жадно прильнула к нему губами. М-м-м, вода! Холодная!.. Осушила до дна, изгнав фантомную приторную сладость, что упорно разливалась во рту. Одно слово — бе-е-е… Ай да я. Оставили на часок без присмотра. Теперь еще магию на приводящий в чувство артефакт тратить. Вряд ли много, но все же…
— Я сейчас помру, — со стоном поделилась ощущениями. — Зачем столько выпила, ума не приложу…
— Ну, все шло неплохо, — Кеннет сел рядом, подложил мне под спину подушку, — пока ты считала, что это было мороженое.
— Я жестоко ошиблась!
— Имело значение лишь то, что существовало в твоем воображении. Тест на алкоголь показывал весьма скромный результат. А вот после того, как я тебе сказал… У-у-у, зашкалило.
Мысли заметались в голове и столкнулись на полном ходу, оставив незабываемое чувство недоумения.
— Ты меняешь мир под себя, — заявил он на полном серьезе, — поэтому по пути в Легион смогла все ловушки обойти и того единорога активировать. Сначала я думал, что дело в Междумирье, но нет. Твое, как ты выразилась, восприятие оказывается сильнее бренной реальности. И никакая магия тебе не нужна, ты сама ее создаешь в процессе… хм… исполнения желаний.
— Чего я тогда в своем немагическом мире подобного не откалывала? — Я не очень-то поверила, уж больно расчудесно звучало. — Не замечала, знаешь ли, чтобы мои желания налево-направо исполнялись.
— Могла и не замечать. А еще для этого фокуса явно надо как-то по-особенному чувствовать момент. Ой, извини… — Кеннет патетично приложил руку к груди. — Ловить мгновения правильных мыслей.
Я фыркнула.
— Сама рассуди. Хаников ты дома наделала, из-за которых Гатиус тебя притащил в Междумирье.
— Ну, ханики — это… это… другое. Особенное. Любимое…
— Вот и получаются на пятьсот единиц, — подмигнул он. — В них-то ты не сомневаешься. Выходит, отчасти дело в твоей уверенности и личных убеждениях.
Мне дарована сила, зависящая от уверенности в себе? Большего провала и представить нельзя.
— Мы все умрем, — вывела я. — Ну, если спасение мира будет каким-то боком зависеть от меня.
— Между прочим, если бы я не вмешался, — Кеннет виновато развел руками, — никаких последствий ночной пьянки для тебя не было бы. Так что с самоубеждением ты справлялась отлично.