Карлсон не стал дожидаться гонга.
– Ваша дочь принимала наркотики?
Паркер чуть вздрогнул, но выдержал удар.
– Почему вы об этом спрашиваете?
– Можно войти?
– Моя жена только что уснула, – сказал Хойт, впуская Карлсона и закрывая за ним дверь. – Вы не против, если мы поговорим прямо здесь?
– Как скажете.
Хойт скрестил руки на груди и закачался с носка на пятку. Его крупное тело было обтянуто синими джинсами и футболкой, которая, наверное, сидела гораздо свободнее килограммов этак семь-восемь назад. Карлсон знал, что Хойт – опытный полицейский, ни хитростью, ни искусными ловушками его не возьмешь.
– Вы ответите на мой вопрос? – осведомился он.
– А вы объясните, для чего это нужно? – парировал Хойт.
Карлсон решил поменять тактику.
– Зачем вы украли фотографии из документов о вскрытии?
– А почему вы решили, что я их украл?
Никакого возмущения, никакого волнения – чистое любопытство.
– Потому что сегодня я смотрел документы.
– В честь чего такая бурная деятельность?
– Простите?
– Мою дочь убили восемь лет назад. Ее убийца давно в тюрьме. А сегодня вы решили посмотреть документы по вскрытию. Я хочу знать зачем.
Разговор явно заходил в тупик, причем заходил очень быстро. Карлсон решил ненадолго сдать позиции, усыпив тем самым бдительность Паркера, и посмотреть, что из этого выйдет.
– Вчера ваш зять посетил медэксперта. Он требовал показать ему результаты вскрытия тела жены. Я надеюсь выяснить для чего.
– Ему удалось увидеть бумаги?
– Нет. Вы не знаете, почему он так настойчиво их требовал?
– Даже не догадываюсь.
– Однако вы насторожились.
– Как и вы. Поведение Дэвида кажется мне подозрительным.
– А почему, – продолжал Карлсон, – вы спросили, удалось ли Беку увидеть документы?
Паркер молча пожал плечами.
– Вы расскажете мне, что сделали с фотографиями?
– Я не понимаю, о чем вы говорите, – бесцветным голосом произнес Хойт.
– Вы – единственный, кто получал на руки этот конверт.
– И что это доказывает?
– Когда вы просматривали документы, там были фотографии?
Глаза Паркера вспыхнули и тут же погасли.
– Да, – ответил он. – Да, были.
Карлсон не смог сдержать улыбку.
– Хороший ответ.
Он расставил Хойту ловушку, и тот виртуозно ее обошел.
– Потому что, ответь вы, что их там не было, я бы спросил, почему вы тотчас же не поставили в известность медэксперта и так далее. Правильно?
– Вы подозрительны, агент Карлсон.
– Да уж. Есть какие-то идеи по поводу того, куда могли подеваться снимки?
– Возможно, их засунули по ошибке в другой конверт.
– Возможно. Только не похоже, что вы расстроены этим обстоятельством.
– Моя дочь погибла. Расследование по ее делу закрыто. Было бы из-за чего расстраиваться.
Не разговор, а пустая трата времени. А может быть, и нет. Точной информации Карлсон не получил, но поведение Паркера говорило само за себя.
– Вы до сих пор считаете, что вашу дочь убил Киллрой?
– Несомненно.
Карлсон повертел конверт.
– Даже после того, как прочитали это?
– Да.
– Тот факт, что большинство увечий нанесено после смерти жертвы, вас не смущает?
– Успокаивает, – ответил Паркер. – Значит, моя дочь меньше мучилась.
– Я не об этом. Я об уликах против Келлертона.
– В описании вскрытия я не вижу ничего противоречащего обвинению.
– Случай не похож на остальные.
– Различия объясняются физической силой моей дочери.
– Не понял.
– Я знаю, что Келлертон наслаждался муками своих жертв, – начал объяснять Хойт. – И клеймил их, когда они все еще были живы. Мы предположили, что Элизабет пыталась вырваться или хотя бы защититься. Нам кажется, она отбивалась от него. И, пытаясь совладать с девушкой, он не рассчитал силы и убил ее. Это объясняет ножевые раны на ее руках и то, почему клеймо было посмертным.
– Ясно.
Неожиданный хук слева. Карлсон едва устоял на ногах. Хорошее, да что там хорошее – прекрасное объяснение. Полное здравого смысла. Даже слабая жертва может доставить преступнику массу неприятностей. Объяснение Паркера сводило концы с концами. Хотя не совсем.
– И как же тогда вы объясните результаты анализа на наркотики?
– Никак, – ответил Хойт. – Вы же не просите жертву изнасилования рассказать, как складывались ее отношения с мужчинами до того, как она стала жертвой. Была моя дочь наркоманкой или нет – это к делу не относится.
– Так все-таки была?
– Не важно.
– В расследовании убийства не бывает ничего не важного, и вы это знаете.
Паркер сделал шаг вперед.
– Поосторожнее, – предупредил он.
– Вы мне угрожаете?
– И не думал. Просто предупреждаю, чтобы вы не торопились снова вытаскивать на свет дело об убийстве Элизабет.
Прозвучал финальный гонг. Противники стояли друг напротив друга, ожидая результатов матча, которые в любом случае никого не устроят, как бы ни старались судьи.
– Если это все… – сказал Паркер.
Карлсон кивнул и сделал шаг назад. Хозяин дома взялся за дверную ручку.
– Хойт!
Тот обернулся.
– Я не поверил ни единому вашему слову. Это так, для общего сведения, – объяснил Карлсон. – Ясно?
– Как божий день, – ответил Паркер.
37
Шона вошла в квартиру и повалилась на свой любимый диван. Линда присела рядом и похлопала себя по коленке. Шона склонила к ней голову и закрыла глаза, а Линда начала тихонько перебирать ее волосы.
– Как Марк? – спросила Шона.
– Нормально. Расскажешь, где была?
– Долгая история.
– Я здесь весь день сидела и ждала новостей о брате.
– Бек мне звонил.
– Что?!
– Он в безопасности.
– Слава Богу!
– И не убивал Ребекку.
– Я знаю.
Шона повернула голову и подняла на подругу глаза. Та подозрительно моргала.
– Все будет хорошо, – сказала Шона.
Линда кивнула, отвернувшись.
– Что случилось?
– Те фотографии сделала я, – прошептала Линда.
Шона резко села.
– Элизабет пришла ко мне на работу, вся в синяках. Я хотела отвести ее к врачу. Она отказалась. Попросила только ее сфотографировать.
– Так это что, не была автомобильная авария?
Линда отрицательно покачала головой.
– Кто же ее избил?
– Элизабет заставила меня пообещать, что я никому не скажу.
– Ага. Восемь лет назад, – хмыкнула Шона. – Давай, рассказывай.
– Все не так просто.
– Догадываюсь. Кстати, почему она пришла именно к тебе? И почему вы решили, что эти снимки могут защитить… – Голос Шоны прервался, она смерила Линду жестким взглядом. Та и глазом не моргнула, но Шона вспомнила, что сообщил ей в подъезде Карлсон.
– Брэндон Скоуп, – тихо сказала Шона.
Линда молчала.
– Это он избил Элизабет. О Господи, неудивительно, что она прибежала к тебе. Она хотела сохранить все в секрете. Я или Ребекка, мы бы заставили ее пойти в полицию. Но не ты.
– Она заставила меня пообещать, – упрямо повторила Линда.
– И ты так просто согласилась?
– А что оставалось делать?
– Погнать ее в участок, хоть бы и пинками.
– Не все такие смелые и независимые, как ты, Шона.
– Ой, только не морочь мне голову.
– Элизабет не хотела идти в полицию, – настаивала Линда. – Сказала, что ей необходимо время. Что нужно собрать побольше доказательств.
– Каких еще доказательств?
– Что он набросился на нее, наверное. Я не знаю. Она бы не стала меня слушать. Не могла же я тащить ее насильно.
– Конечно. Тем более что и не хотела.
– Что, черт возьми, ты имеешь в виду?
– То, что ты работала в благотворительном фонде Скоупов! Веселенькая бы вышла история, если бы все узнали, что главный благотворитель в свободное время избивает женщин!
– Я молчала, потому что меня заставила Элизабет.
– А ты и обрадовалась, да? Закрыла рот на замок, чтобы защитить свою любимую благотворительность.
– Это нечестно…
– Тебе она была важней, чем Элизабет.
– Ты не знаешь, сколько хорошего мы делаем! – закричала Линда. – Ты не знаешь, сколько людей мы спасли…
– Заплатив кровью Элизабет Бек, – закончила Шона.
Линда звонко треснула ее по щеке. Женщины уставились друг на друга, тяжело дыша.
– Я правда хотела рассказать, – сказала Линда. – Это она мне не позволила. Может быть, я и слабая, но ты не имеешь права говорить такие вещи.
– А когда Элизабет похитили? О чем ты думала, рыдая вместе с нами?
– Думала, что это, наверное, связано. Поэтому пошла к отцу Элизабет и во всем призналась.
– И что он?
– Поблагодарил меня и сказал, что в курсе. Попросил особо не распространяться, так как ситуация довольно деликатная. А потом, когда стало известно, что убийца – Киллрой…
– Ты решила сохранить все в тайне.
– Брэндон Скоуп погиб. К чему смешивать его имя с грязью?
Зазвонил телефон. Линда дотянулась до аппарата. Поздоровалась, помолчала и передала трубку Шоне.
– Тебя.
Не глядя на подругу, Шона взяла трубку.
– Алло?
– Приезжай ко мне в офис, – приказала Эстер Кримштейн.
– С какой стати?
– Я не люблю извиняться, Шона, поэтому просто считай, что я старая толстая дура. Хватит тебе этого? Лови такси и дуй ко мне. Пора нам спасать невиновного.
Заместитель прокурора округа Лэнс Фейн ворвался в офис Эстер Кримштейн, как только что разбуженная, взъерошенная ласка. Два детектива, Димонте и Крински, следовали в кильватере. Все трое были взвинчены.
Эстер и Шона стояли у стола.
– Джентльмены, – объявила Эстер, сделав пригласительный жест рукой, – прошу садиться.
Фейн злобно поглядел на нее, потом с отвращением – на Шону.
– Я пришел не для того, чтобы вы тут со мной в игрушки играли.
– Конечно, нет. Игрушкой своей ты сам дома с удовольствием займешься, – ответила Эстер. – Садись.