а его содержимое на пол в присутствии других учеников.
– Она стащила ее! – кричала Шелли перед всеми одноклассниками дочери. – Стащила мою тушь! Так нельзя делать! Хорошие девочки так не поступают. Да-да, не поступают.
Но как бы жестока ни была Шелли с Никки, самое худшее она приберегала для Кэти.
Кэти редко позволяли мыться и до, и после переезда Нотеков в Монахон-Лэндинг. Поначалу, как старшие дети, она должна была просить разрешения, но получала его не всегда. После переезда она мылась так же, как в последнее время в Лаудербек-Хаус: Кэти поливали из шланга, пока она, голая, стояла на траве за домом. Не имело значения, какое сейчас время года и насколько холодно на улице.
Мыла она тоже больше не получала. Вместо этого Шелли поливала ее отбеливателем.
– Ты грязная свинья, так станешь хоть немного чище!
Кэти вскрикивала, когда едкая жидкость попадала в открытые раны, покрывавшие ее кожу с ног до головы. Когда она кричала слишком громко или пыталась бежать, Шелли или Дэйв, если он был дома, связывали ей ноги и руки скотчем. Когда Дэйва не было, этим занимался Шейн – Шелли приказывала ему держать Кэти, пока сама поливала ее из шланга.
Однажды Шелли заклеила ей скотчем рот, чтобы крики не услышали соседи.
– Немедленно заткнись! Да что с тобой такое? Я же помогаю тебе! Ты, тупая свинья!
После окончания «купания» Шелли внезапно превращалась в заботливую подругу и обнимала Кэти за плечи.
– Ну что, правда же, так гораздо лучше?
Дэйв спрашивал Шелли про Кэти, и та утверждала, что Кэти чувствует себя гораздо лучше. Но со временем Кэти стала все реже попадаться ему на глаза. Однажды, когда Дэйв приехал домой на выходные, Кэти нигде не было.
Девочки сказали, что мать держит Кэти в насосной.
Дэйв решил, что это чересчур, и попытался все обсудить с Шелли.
– Шелл, почему она в насосной?
Шелли считала, что это для Кэти отличное место. Якобы у нее имелись веские причины ее прятать.
– Ее надо защитить, – ответила она.
– Защитить? От кого?
Шелли печально покачала головой.
– От детей, Дэйв.
От детей? Это не имело никакого смысла. У них были очень хорошие дети. Но он так устал от постоянных стычек с Шелли, что не стал с ней спорить, – позднее Дэйв признавал, что не решался вступать с ней в конфликты, даже как следует выспавшись и набравшись сил.
Дэйв принимал на веру все, что говорила жена. Она убедила его, что Шейн издевается над Кэти и что ту пришлось запереть в насосной, чтобы защитить от их племянника. «Один раз, когда я приехал домой, Шейн волок Кэти по двору за ногу», – вспоминал Дэйв. Несмотря на то, что Шейн наверняка действовал по указке Шелли, Дэйв предпочел думать, что этот инцидент подтверждает – его жена сказала чистую правду.
Глава двадцать шестая
– Где Кэти?
Шелли вскочила с дивана в гостиной в Монахон-Лэндинг и начала кричать. Она стояла среди комнаты в халате, с грязной растрепанной головой.
– Она пропалывает грядки, – ответила Сэми.
– Нет, ее нет! – воскликнула Шелли, выглянув в окно, а потом спешно бросилась к себе в спальню одеваться.
– Идите в лес, ищите ее. Сейчас же!
Этого «сейчас же» она могла и не добавлять: все, что говорила Шелли, являлось приказанием, которое следовало выполнять немедленно. Сэми выскочила за дверь и побежала через поле к лесу за домом. Она раз за разом звала Кэти по имени, пробираясь среди деревьев. Сэми знала: мать будет недовольна, если они прервут поиски раньше наступления темноты. Девочки с Шейном обыскали все оленьи тропы в лесу.
– Может, она все-таки убежала, – предположил Шейн.
– Очень надеюсь, – ответила Никки.
Шелли села в машину и через два часа вернулась вместе с Кэти, которая несла в руках пакеты с новой одеждой из «Уишка-Молла» в Абердине. Шелли сказала, что обнаружила Кэти в компании подруги, и они смогли все обсудить в спокойной обстановке, в туалете торгового центра. Кэти решила вернуться домой. Она купила два новых костюма: красный и зеленый, оба из брюк и футболки. Сейчас она тоже была во всем новом, что очень удивило Сэми и Никки. Так хорошо Кэти не выглядела уже давным-давно, хоть и лишилась своих волос, да и зубы у нее совсем испортились. Она явно помылась и внешне казалась вполне счастливой.
Никки не верила своим глазам. Не понимала, почему Кэти согласилась вернуться. Почему не воспользовалась шансом рассказать обо всем кому-то. Той подруге в торговом центре. Или полиции.
Хоть кому-нибудь!
«Я была потрясена, когда она возвратилась назад, – говорила Никки годами позже. – Потрясена, что мать не попала в неприятности. Я не могла в это поверить. Ведь у нас происходило настоящее преступление. Кэти следовало пойти в полицию и рассказать, как над ней издевались. Почему она вернулась? Наверняка просто сошла с ума. Слетела с катушек. Лишилась рассудка. То же самое я думала и про отца. Почему он не развелся с ней?»
Годы спустя Сэми начинала плакать при мысли о том, что Кэти вернулась тогда домой и выглядела вполне довольной. Это было так ужасно, так несправедливо. «На какое-то время мать пустила ее обратно в дом. Ненадолго. Но все же».
Через несколько дней Кэти вернулась обратно в насосную – в наказание за побег.
Ее красивой новой одежды больше никто никогда не видел.
Кэти пыталась сбежать еще не раз. Однажды даже голой, как была.
Кто-то из детей в школе Сэми рассказал ей о том случае.
– Ха-ха! Твою мать видели из автобуса. Она голая бегала у вас по двору. Как здоровенная голая старая медведица.
Сэми захотелось забиться в угол и умереть.
– Очень сомневаюсь, – ответила она, хотя на самом деле понимала, что это вполне возможно.
– Ее видела мама Эрин.
Мама Эрин водила школьный автобус.
Сэми попыталась забыть об этих слухах, но они распространились по школе быстрей лесного пожара. Нельзя было так их оставлять.
Вернувшись домой, она обо всем рассказала матери.
– Вот черт! – воскликнула Шелли. – Это была Кэти. Она пыталась сбежать. А я ее поймала.
Примерно такого объяснения Сэми и ожидала.
– Ужасно неловко получилось, мама, – сказала она. – В школе думают, это ты.
Шелли была в ярости. Все эта Кэти! Люди станут задавать вопросы о том, что творится у них дома, если снова увидят, как она голая бегает по двору. В две секунды у нее в голове родился план.
– Пригласи Эрин к нам в гости. И можете с ней искупаться в джакузи во дворе.
Когда Эрин приехала, они с Сэми уселись в уличную ванну, и тут к ним подошла Шелли.
– Бог мой! – воскликнула она. – Хотела вам рассказать, что недавно случилось: я сидела в джакузи, без одежды, и тут в ней что-то замкнуло. Пришлось мне срочно выскочить и прямо голой пробежать по двору. Я так испугалась! Думала, меня током убьет.
Девочки слушали ее историю и испуганно охали. Шелли даже показала им прожженное пятно на бортике ванны – якобы там и произошло замыкание.
«В этом моей матери не было равных, – вспоминала Сэми позднее. – Она выжгла там пятно перед приходом Эрин, чтобы ее история выглядела более правдоподобной. Уж не знаю, поверила ей Эрин или нет – я почти поверила».
Никки услышала крики и выглянула в приоткрытую дверь сарая, в котором что-то делала. Кэти выпустили из насосной, чтобы прополоть траву, и Шелли, похоже, была ею недовольна. По ее приказу, Дэйв в наказание за ногу проволок Кэти по саду, который ей следовало прополоть. Никки увидела, что Кэти, голая, лежит на бетонной плите и заливается слезами.
– Врежь ей как следует, Дэйв! – командовала Шелли.
Дэйв не сказал ни слова. Он никогда не возражал жене. На нем были ботинки со стальными носами, которые он обычно надевал в лес, и этим ботинком он ударил Кэти по голове.
«Она стонала, но так и лежала на земле, – говорила Никки впоследствии. – Кажется, он ударил ее очень сильно. Но в тот момент меня это не обеспокоило. Я просто спряталась обратно в сарай».
Глава двадцать седьмая
Насосная была самой маленькой из хозяйственных построек на территории фермы, где стояли еще старый амбар, сарай, курятник и несколько навесов. Она была темная, пыльная и холодная. Шелли решила, что это хорошее место для Кэти – той якобы следует подумать о своем поведении. Никки с Шейном тоже периодически оказывались в этом крошечном закутке площадью полтора на полтора метра.
Кэти запирали там на несколько дней, а то и недель.
Сэми принесла из сарая подушки от старого коричневого дивана, чтобы Кэти было удобнее. Когда Шелли увидела их, то велела Сэми немедленно убрать обратно.
– Мы хотим, чтобы она исправилась! – заявила Шелли. – Ей не нужны тут удобства. Она должна обо всем подумать и понять, за что наказана. Мы хотим, чтобы она вернулась назад в дом, а не жила здесь.
Сэми не видела ничего плохого в том, чтобы помочь Кэти, но ей пришлось послушаться матери. Помогать Кэти означало навлечь гнев Шелли на себя.
Шелли использовала тактику пассивного насилия, заставляя Дэйва или Шейна делать всю грязную работу, что лишний раз демонстрировало ее равнодушие к другим людям.
Однажды Сэми шла за Кэти и своей матерью по дорожке к сараю, когда по какой-то причине без всякого предупреждения Шелли сильно пнула Кэти в спину. Та упала и приземлилась лицом на голый бетон. Она даже не попыталась смягчить падение. Просто рухнула лицом вниз. Кэти начала плакать, обхватив голову руками, и сжалась в комок, словно раненое животное. Сэми увидела, как мать на минуту заколебалась, а потом подошла к Кэти, помогла ей подняться и затолкала назад в насосную.
Никки казалось, что она понимает, почему мать запирает Кэти там. Дело было не в промахах, которые та совершала. Это, вообще, не было наказанием. Просто матери надоело следить, чтобы Кэти не убежала. Шелли не говорила этого напрямую, но Никки подозревала, что мать боится, как бы Кэти обо всем не рассказала.
Мать уверяла Сэми, что наказывает Кэти ради ее же блага, и то же самое внушала своей жертве. Например, в насосной ее запирали, чтобы она могла спокойно подумать.