Рон Вудворт не был толстым, но, когда Сэми познакомилась с ним, у него имелось выступающее брюшко, свисавшее над ремнем, словно у Санта-Клауса. Волосы, редеющие на макушке, он собирал на затылке в хвост и завязывал резинкой. Носил серьги и другие украшения и, вообще, уделял большое внимание внешности. Когда-то Рон работал редактором в местной газете, а потом переучился на социального работника. На тот момент у него был «тяжелый период» – Рон временно не работал. Он был остроумный, язвительный и сразу очень понравился Сэми.
Во время своих визитов к Рону в трейлер Тори листала его книги по египтологии, которой тот не на шутку увлекался. Они говорили про богов и египетскую мифологию. Она интересовала его больше всего на свете. Он рассказывал Тори, как важно ценить жизнь и с надеждой смотреть в будущее.
Позднее, когда ее мать настаивала, что Рон планировал самоубийство, Тори припомнила те их разговоры.
– Он никогда бы этого не сделал, – заявила она.
Тори очень полюбила Рона. Иногда он подыгрывал ей в карты или в шашки. Она начала называть его дядя Рон. Он был другом и – надеялась она, хоть и не говорила этого вслух, – возможно, союзником.
Рон Вудворт приехал в Саут-Бенд вслед за Гэри Нильсоном, с которым прожил семнадцать лет, в конце лета 1992 года. Сестра Гэри уже жила здесь, а в 1995-м родители Рона, Кэтрин и Уильям, тоже перебрались на побережье из Калифорнии: Рон настоял на этом, потому что его отец начал сильно болеть.
В каком-то смысле переезд в округ Пасифик был для Гэри с Роном новым стартом, который потребовался им из-за напряженности и разногласий в отношениях. Собственно, Гэри просто объявил Рону, что собирается переезжать, а тот может или поехать с ним вместе, или остаться. Рон сразу же согласился. Гэри был любовью всей его жизни, и он совершенно точно не собирался расставаться с ним.
Однако после смерти отца в июне 1996 года поведение Рона изменилось. И довольно резко. Внезапно он перестал справляться с обязанностями социального работника, а в разговорах постоянно отвлекался. Всю свою жизнь он был очень общительным, а теперь стал замкнутым и мрачным. Конечно, Гэри сочувствовал партнеру в его потере, но просто не мог больше жить с Роном, и в 1997-м порвал отношения с ним.
Рон перенес разрыв очень тяжело. Он переживал из-за смерти отца и предательства любимого человека. Когда Гэри, вскоре после расставания, как-то вернулся с работы в их трейлер, то обнаружил, что Рон поменял замки. Впускать его внутрь он отказался.
«Хотел отобрать у меня мою собственность, – говорил Гэри впоследствии. – Я ему заявил, что, если трейлер так ему нужен, пусть оставит его себе».
На следующий день Гэри приехал забрать кое-какие вещи, которые Рон сложил под навесом, чтобы потом раздать нуждающимся. Больше они никогда не говорили – ни лично, ни даже по телефону. Через месяц Рон прислал своему бывшему письмо, где говорилось, что ни он, ни его мать не хотят никогда его больше видеть.
Рон Вудворт, брошенный так внезапно и таким жестоким образом, покатился по наклонной, что обеспокоило его немногочисленных друзей. К ним относилась Сандра Бродерик, которая знала Рона еще по счастливым денькам в Калифорнии, когда они вместе трудились в отделе обеспечения на военно-воздушной базе «Маклеллан» в Сакраменто, в начале девяностых. После того как Рон перебрался на северо-запад округа Пасифик, Сандра по стечению обстоятельств тоже оказалась там. Конечно, географическая близость помогла им сохранить дружбу, но кроме того в их отношениях присутствовала искренняя теплота.
Хотя Рон после разрыва с Гэри и ронял кое-какие тревожные фразы вроде того, что ему «не на что жить», он никогда открыто не говорил, что хочет покончить с собой. Кроме того, как и Тори, Сандра считала, что увлечение Рона древнеегипетской мифологией и религией не позволяло ему допустить даже мысль о самоубийстве – как бы плохо ни обстояли его дела.
Тем не менее в 1999 году Сандра стала замечать, что у Рона серьезные проблемы, и предложила ему – вместе с матерью – переехать в ее дом с пятью спальнями в Такоме. Рон вежливо выслушал ее предложение и даже приехал посмотреть дом. Но сказал Сандре, что предпочитает пока жить отдельно, хоть и не собирается долго задерживаться в Реймонде или Саут-Бенд. Гэри жил в Абердине, и Рону не хотелось сталкиваться с ним там. Он сообщил Сандре, что со временем, возможно, поселится у своих друзей Шелли и Дэйва Нотек, которые, по его словам, собирались покупать дом в Оук-Харбор.
Спустя год, в июле 2000 года, старый приятель Сандры снова вышел на связь. Никакого дома в Оук-Харбор по-прежнему не было. Рон попал в финансовую яму. Ему требовались деньги, чтобы заплатить долг за аренду места для трейлера в трейлерном парке Уиллапа. Она дала ему пятьсот долларов, чтобы Рон не оказался на улице.
Позднее один общий знакомый сообщил ей, что Рон занял 2000 долларов на адвоката, который защищал его интересы в суде за передвижной дом.
Сандра тут же позвонила Рону.
Тот притворялся, что у него все под контролем.
«Он мне сказал, что передал 1000 долларов Шелли Нотек, чтобы та наняла адвоката», – рассказывала Сандра впоследствии.
У Сандры зародились кое-какие подозрения, и она спросила у Рона, как этого адвоката зовут.
«Он ответил, что Шелли лучше помнит, ведь это она его нанимала. В общем, я так и не поняла, был у него адвокат или нет».
Чуть позже Сандра поехала в Реймонд навестить Рона, который жил с матерью в ее трейлере в парке отдыха «Тимбеленд».
Неожиданно Шелли тоже явилась туда, и Сандре пришлось ретироваться.
Те, кто знал Шелли, говорили потом, что она всегда умела отвоевывать свою территорию.
Глава пятидесятая
Рону было уже за пятьдесят – слишком поздно, чтобы меняться. Он лишился дома, потерял отца и своего партнера. Отдалился от матери, у которой жил после того, как в 1999 году его трейлер конфисковали. И, самое обидное, не мог больше держать кошек. Шелли сказала Тори, что Рон поживет у них, – они должны ему помочь снова встать на ноги. Тори не знала, что то же самое Шелли когда-то говорила Дэйву, когда убежала его в необходимости переезда к ним Кэти Лорено.
– Мы поможем ей, – внушала Шелли мужу, – а она поможет нам.
Шелли была само гостеприимство, когда приветствовала Рона у них дома и устраивала в бывшей спальне Сэми. Он привез с собой кровать, платяной шкаф и тумбочку с настольной лампой. А еще книги и личные вещи, которые забрал из трейлера матери.
Дэйв мало что слышал про Рона Вудворта, пропуская рассказы о нем мимо ушей. На то имелись веские причины. Он по-прежнему работал в Оук-Харбор на Уиндбей-Айленде и практически не бывал дома; то, что там происходило, мало интересовало его. О том, что Рон к ним переехал, Дэйв узнал, только когда однажды явился в Монахон-Лэндинг на выходные.
Шелли держалась очень ласково, когда знакомила их друг с другом.
– Это мой друг Рон, – сказала она, и тут же добавила: – Он гей. Его выгнали из дома, и он скоро выходит на работу тут по соседству.
Дэйву, честно говоря, было наплевать. Он ничего не имел бы против, случись между ними роман. Так было бы даже лучше. Дэйв хотел вырваться. Жизнь с Шелли превратилась в постоянный стресс из-за всех историй, в которые она его втравливала. Из-за секретов, которые приходилось скрывать.
«Я только ждал, чтобы Тори подросла, и тогда сразу бы ушел, – признавал он впоследствии. – Надо было продержаться еще три-четыре года, прежде чем уйти».
Шелли рассказывала, что Рон уже несколько раз сидел с Тори и что он очень преданный и надежный.
Рон пожал Дэйву руку. Он был невысокий, в толстых очках. С проколотыми ушами и золотыми цепями на шее. На одной Дэйв заметил подвеску в виде анкха, египетского креста.
«Он показался мне хорошим человеком. Но вообще, я хотел скорее убраться оттуда, – говорил Дэйв. – Вот только не успел».
О черт!
Эти слова пронеслись у Сэми в мозгу, когда она узнала, что Рон переехал к ее матери с сестрой. Это очень плохая идея, подумала она, но вслух ничего не сказала. Сэми поступала так всю свою жизнь. Она была достаточно сообразительной, чтобы понимать, что творится вокруг, но инстинкт самосохранения подсказывал ей держать язык за зубами.
Она сказала себе, что, несмотря на все причуды ее матери, крайне маловероятно, чтобы старая история повторилась еще раз. Сэми видела, как мать обращалась с Кэти, с отцом, с другими людьми. Конечно, Шелли – это Шелли, ей просто необходимо всегда быть в центре внимания. Контролировать все и вся. Следить, чтобы все вокруг исполняли ее желания. Шелли – босс. Но и Рон – это Рон. Он не Кэти. И не Дэйв. Сэми была уверена, что Рон сможет за себя постоять.
По крайней мере, она на это рассчитывала. Точнее, надеялась. Точнее, молилась. С самого начала стали появляться тревожные сигналы, указывавшие на то, что Сэми ошиблась.
В первый ее визит домой после переезда Рона, они с матерью вели себя, по словам Сэми, как «сладкая парочка». Тем не менее она обратила внимание, что Рон прислуживает Шелли и делает все, что она попросит.
– Да, Шелли, дорогуша, – отвечал он на любое ее пожелание.
Шелли крепко его обнимала и благодарила за то, что он так к ней добр, либо ласково отчитывала, если он не делал того, о чем его попросили, – тоном, каким мать упрекает совсем маленького ребенка, который еще не понимает, почему важно ее слушаться.
Садясь ужинать, она всегда приглашала его к столу.
– Рон, иди сюда, ужин готов!
– О, – восклицал он, – чудесно выглядит, Шелли, дорогуша!
Неважно, что лежало на тарелке, – Рон превозносил ее блюда так, будто их приготовил участник конкурса «Лучший повар Америки» или другого подобного телешоу.
Но первоначальное гостеприимство Шелли быстро сошло на нет.
Уже на вторую неделю ситуация стала меняться. Тори заметила, что Рон раздражает ее мать.
– Я видела, как ты закатил глаза, – рявкала Шелли на него. – Мне это очень не понравилось.