– Я пришел попрощаться, – сказал Дэви, принеся мне утром поднос с завтраком.
– Дэви, не уезжай! Такое утешение знать, что ты здесь. Почему бы тебе не остаться на какой-нибудь должности, например, финансового контролера? По-моему, майор Джарвис нас покидает. Займи его место, пожалуйста!
– Любезно с твоей стороны, Фанни, но я не смог бы жить с французами. Слишком хорошо их понимаю. Кроме того, у меня есть дела дома. Новые занавески для гостиной. И я не могу вечно жить без миссис Дейл. Чаепитие дома восхитительно – жалюзи опущены в колдовской час 4:30, и я слышу ее по радио.
– У нас есть радио, ты можешь слушать ее здесь.
– Я пытался. Здесь она звучит иначе.
– Я хотела, чтобы ты увидел Норти.
– Я увидел. Мы только что вместе позавтракали. Берегись, впереди опасность. В общем, я уезжаю. Когда в следующий раз попадешь в беду, пошли за мной, хорошо? В этом случае встретимся очень скоро.
Когда министр иностранных дел увидел Норти, он сказал, что мы должны сесть за ланч все вместе. Он уладит свое дело с Альфредом за две минуты по пути к выходу – он-де совсем не имел в виду, что очаровательная жена посла должна быть исключена из их беседы. Несомненно, мисс Норти осведомлена, что ее работа требует чрезвычайной конфиденциальности, и, действительно, он видит по ее лицу, что она – серьезная женщина. Во время ланча он обращался к ней ласковым, отеческим, подтрунивающим тоном.
– Итак, вы изучаете французский. Но зачем? Все здесь говорят по-английски. И читаете книги английских экспертов по состоянию Франции? Знаю я этих экспертов. Все они влюблены в арабов.
– Нет, – возразил Альфред, – уважаемые женатые люди.
– Англичане, которые специализируются на французских проблемах, вызывают у меня опасения. Почему их так много и почему они должны фокусироваться на моей бедной стране – разве нет в мире других, чье состояние достойно рассмотрения? Почему, к примеру, не состояние Дании?
– Вам следует быть польщенным, – произнес Альфред. – Издатели понимают, что могут продать любое количество книг о Франции. В сущности, Франция, как любовь, – бесспорный победитель на титульном листе.
– Ах! Значит, мисс Норти предстоит узнавать о Франции и о любви. Я готов ее обучать, я знаю больше, чем английские эксперты.
– Вы очень добры, – улыбнулась Норти. – Потому что я вижу, что эти книги скучные. Ни картинок, ни разговоров и такие длинные предложения…
– Ты говорила мне, что умеешь читать, – заметил Альфред.
– Как и каждый из нас, она умеет читать то, что ее интересует. Когда вы проведете здесь год, мисс Норти, вы, вероятно, обнаружите, что наслаждаетесь книгами о состоянии Франции – хотя кто может сказать, каково это состояние будет к тому времени? – Гость глубоко вздохнул. – А сейчас начнем наш урок. У вашего дяди, здешнего посла, есть две проблемы, которые надо решить с французским правительством, в том случае если есть правительство. Имеются острова Менкье – весьма сложный вопрос. В свое время вы услышите о них больше – воздадим должное разведывательной службе Великобритании! И имеется Европейская армия, известная как ЕОС, никто не может вспомнить почему. Одной из миссий вашего дяди является убедить нас соединить нашу армию, которая сражается на заморских территориях, с армией немецкой, а ее не существует. Это слияние желательно американцам, они все видят в черно-белых тонах – с преобладанием черного.
– Господин министр… – резко произнес Альфред.
– Ваше возражение принято, господин посол. Так вот, англичанам это безразлично, им, в сущности, наплевать, но всякий раз, когда они могут доставить удовольствие американцам и им это ничего не стоит, они так и поступают. В мирное время армии для них никогда много не значили – одна армия, другая армия… В любом случае перед лицом ядерной бомбы они об этом не задумываются. В то же время они всегда были не против ослабить континентальные державы. Все их генералы и фельдмаршалы уверяют их, что европейские вооруженные силы будут совершенно недееспособны, поэтому они говорят: вперед, американцы этого хотят, и это в общем-то устраивает нас. А теперь, если бы это был вопрос коммерции, господин посол, я полагаю, нация лавочников запела бы совсем другую песню. Предположим, мы бы хотели европейский рынок, ваше превосходительство, что бы вы сказали на это?
Похоже, данный урок должен был скорее произвести впечатление на Альфреда, чем на Норти, которая морщила лоб и выглядела озадаченной.
– Мой американский коллега говорит мне, что вы, однако, собираетесь согласиться на Европейскую армию, – заметил Альфред.
– У вашего американского коллеги красивая жена, которой все хотят угодить. Ни один француз не может вынести, чтобы кто-нибудь столь прекрасной наружности хоть на мгновение выглядел грустным. Поэтому, куда бы она ни направлялась, будь то Париж или провинция, депутаты, мэры, министры и генеральные административные инспекторы по особым поручениям отвечают «конечно» на все, что бы она им ни сказала. А она говорит им, весьма соблазнительно, что они должны принять идею Европейской армии. Мы никогда ее не примем. Это правительство, как видите, шатается. В течение ночи оно падет, не сомневайтесь. Но ни одно французское правительство не примет такой закон. Возможно, мы слабы – никто не может сказать, что в настоящее время мы сильны, – но у нас есть инстинкт самосохранения. Будет казаться вновь и вновь, будто мы уступаем, но в конечном счете мы дадим отпор.
– А в случае с Менкье, – усмехнулся Альфред, – будет казаться, что вы сопротивляетесь, а в итоге уступите?
– Это вы сказали, господин посол, не я.
– А тогда что насчет Европы? Если идея ЕОС потерпит крах?
– Она будет построена на более мирной и работоспособной основе. Я очень надеюсь, что, когда наступит время, вы не станете этому противиться.
После ланча месье Буш-Бонтан спросил:
– Можно я поведу мисс в парламент? Она увидит французское государство в действии.
– Как вы добры! Но вот только месье Круа сказал, что придет в пять часов.
– Кто такой месье Круа?
– Он обучает меня французскому.
– Позвоните ему. Объясните, что у вас сегодня будет другой урок.
– Он беден. У него нет телефона.
– Пошлите послание по пневматической почте, – нетерпеливо произнес министр.
На лестнице он перемолвился словом с Альфредом, а затем покинул дом в сопровождении Норти. Та, по замечанию Альфреда, прыгала и скакала на мраморном покрытии холла, словно ребенок, которого ведут на детское представление. В тот день я ее больше не видела. Филип, постоянно бегавший в парламент и обратно, докладывал в течение вечера, что она казалась совершенно зачарованной и была твердо намерена остаться до конца. Правительство пало на рассвете, и Норти проспала до ланча.
– Ну и как там было? – спросила я, когда она наконец появилась.
– Похоже на ту жуткую школу, в которую я ходила. Столы с чернильницами и шкафчики. С того места, где я сидела, было видно, что в шкафчиках лежат леденцы на палочках, и когда все притворялись, будто слушают докладчика или читают учебники, на самом деле листали иллюстрированные журналы. Но все равно наполовину они слушают, потому что внезапно все мадамы встают и топают ногами, гудят и кричат, и ведущему приходится звонить в колокольчик и тоже кричать на них.
Я представила ужасных женщин, неких фурий, tricoteuses[44], препятствующих работе парламента.
– Женщины-депутаты?
– Нет, Фанни, – покачала головой Норти, словно человек, объясняющий хорошо известный факт ребенку. – Мадамы – это социал-республиканцы, их так называют, потому что штаб-квартира их партии расположена на улице Мадам. А республиканские социалисты, чья штаб-квартира находится на улице Месье, называются Месье. Они злейшие враги друг друга. Видишь, насколько прав был месье Буш-Бонтан: посещение парламента полезнее, чем чтение.
– О чем были дебаты?
– Право, Фанни, мне удивительно, что ты спрашиваешь. Ты не читала «Фигаро» сегодня утром? Я слышала, что там хорошо все изложено. О пенсиях для вдов погибших на войне, которые повторно вышли замуж, конечно.
– Ты уверена?
– Да. Там в ложе была милая особа по имени миссис Юнгфляйш, она рассказала мне об этом. И еще англичанка, которая замужем за одним из депутатов – по-моему, маркизом, потому что, когда он поднялся, чтобы выступить, коммунисты начали скандировать: «Придурок-маркиз», и он стал хихикать и потерял место.
– Это, вероятно, Грейс де Валюбер, – сказала я. Мне было приятно думать, что Грейс снова в Париже.
– Да. Она знает Фабриса и Чарли и передавала тебе привет. Она говорит с таким прелестным французским акцентом, и, Фанни! – ее одежда! Милый месье Буш-Бонтан пришел и забрал меня обедать. Заявил, что, если правительство падет, он сможет посвятить себя моему просвещению. Ну так вот, оно пало, поэтому… Филип привез меня домой, – небрежно добавила Норти.
Я подумала, что понимаю, почему она так задержалась.
Глава 7
Теперь, когда французы остались без правительства, Альфред получил инструкции от Министерства иностранных дел сделать на набережной Орсэ решительные дипломатические представления по поводу островов Менкье. Эти острова, которым предстояло занимать его мысли долгие месяцы, описываются издателем Ларуссом как опасные скалы неподалеку от Сен-Мало и не заслужили никакой отдельной информации в Британской энциклопедии. Островов три, и в момент прилива они полностью покрываются водой. В ходе освобождения Франции генерал де Голль нашел время при отливе поднять на среднем острове Метресс французский триколор. И никогда еще настолько не оправдывался афоризм «Не будите спящую собаку». Тотчас же этот флаг был замечен зорким оком спецслужб Великобритании, и Адмиралтейство, в свою очередь, нашло время отправить туда водолаза, чтобы снять флаг. Теперь, когда внимание Уайтхолла[45]