Я велела Норти проследить, чтобы британцы благополучно отбыли, им дали бы с собой бутерброды и она попрощалась бы от моего имени с Бэзилом. Моей задачей сейчас было оградить Альфреда, который выглядел усталым, от вида его сына в таком одеянии.
Британцы немного вздремнули на траве. Потом принялись петь песни. Мы прослушали «Лили Марлен», «Полковника Боги» (только свист) и «Ближе, Господь, к Тебе». Пели они негромко, никому не мешая, легкий ветерок разносил их голоса по округе. Перед обедом я услышала женские голоса, бодро звучавшие уже со стороны авеню Габриель.
Прибежала Норти и доложила, что они уехали в машине.
– Все двадцать пять человек в одном автомобиле?
– Это французский шарабан. Бэзил передал привет и сказал, что, вероятно, вернется на следующей неделе. Похоже, он думает, что, если вам повезет, посольство может стать его парижской штаб-квартирой в будущем. Потом появился верный Эми.
– Ты же не имеешь в виду Мокбара? – Я была в ужасе.
– Да, он, маленькая добрая душа. Но не беспокойся. Я сказала Бэзу, что тебе бы не хотелось, чтобы тот болтался у нас в саду, и Бэз в два счета от него избавился.
– Как ему удалось? Этому следует поучиться.
– Но ты не сможешь пользоваться этим слишком часто. Он сделал вид, будто все британцы радиоактивны. Эми отгреб так быстро, что ты не успела бы сказать canif [58].
– Я запрещаю тебе, Норти, произносить это слово. Нет, не canif, ты прекрасно знаешь какое. Где ты его подцепила?
– Капитан «Эсмеральды». Он был неприятным человеком, но мне нравились некоторые его выражения.
– Прошу, не пользуйся больше этим словом.
– Однако ты признаешь, что оно подходит для описания отступления Эми!
После этого я со страхом ждала свежий номер «Дейли пост». И не зря.
«РАДИОАКТИВНЫЕ
Десятка два радиоактивных британцев искали вчера защиты в нашем посольстве в Париже. Послал ли сэр Альфред Уинчем за медицинской помощью? Получают ли они сейчас лечение в клинике?
ВЫБРОШЕННЫЕ НА СВАЛКУ
Никаких британских официальных лиц с ними не было. Их затолкал в грузовик сын нашего посла-дилетанта мистер Бэзил Уинчем и выбросил на побережье. Все усилия связаться с ними впоследствии оказались бесплодными. Где теперь эта опасная грузовая машина? Проинформированы ли санитарные власти? Если они отправились домой на британском судне, были ли приняты все необходимые меры предосторожности, чтобы их попутчики не заразились? Весь этот инцидент олицетворяет тот нерадивый и непрофессиональный подход, который характерен сегодня для нашей парижской миссии».
Я испугалась, предвидя ужасные последствия. После консультации с Филипом мы решили ничего не говорить Альфреду, пока что-нибудь не случится, зная, что он сам по доброй воле никогда не заглядывает в «Дейли пост». Однако ничего не произошло. Английским властям хватило ума не поверить неподтвержденному заявлению Мокбара. Французские же не ведали о его существовании, как и о существовании «Дейли пост». Филип сказал, что даже если санитарная инспекция поднимет этот вопрос, он легко от нее отделается.
– Вы же знаете, каковы французы, они не вполне верят в современную магию. Они ходят к гадалкам (месье де Сен-Жермен забронирован на месяцы вперед), каждый день читают по звездам и в полном объеме используют заклинания. Но они не расстраиваются из-за радиоактивности.
Старому Ворчуну, которому не удалось причинить нам никакого вреда, пришлось закрыть эту тему, поскольку Бэзил и британцы растворились среди тысяч людей, изо всех сил старавшихся попасть домой на идущих через Ла-Манш пароходах; их так и не идентифицировали, а значит, они не могли быть опрошены.
В Лондоне Альфред представил свои доводы на вероятность того, что когда-нибудь французы примут идею Европейской армии; они находились в противоречии со взглядами его американского коллеги. Кабинет, естественно, предпочел бы услышать то, что ему хотелось, и прогнозы Альфреда воспринимались не очень лояльно. Ему дали инструкции ужесточить свое отношение и заявили, что Лондон расценивает создание Европейской армии как важное и неизбежное дело. Его также проинформировали, что наше правительство движется вперед в вопросе присвоения островов Менкье, и он должен четко дать это понять в Париже. Министр иностранных дел объявил, что приедет встретиться со своим французским коллегой, как только таковой появится. Я была уверена, что Альфред мечтает вернуться в Оксфорд, хотя он мне в этом не признался.
Глава 10
Месье Мок, месье Плевен и месье Бидо – все старались сформировать правительство, и все, как ожидалось, потерпели фиаско. Затем Буш-Бонтан попытался снова и был одобрен парламентом ровно за день до нашего званого обеда. Мы с Альфредом пришли в восторг. Он стал нашим другом, и для нас было весьма удачно, что Буш-Бонтан нам помогает, а иногда нас и направляет, пока мы еще нетвердо стоим на ногах. Кроме того, наш обед оказался, как мы думали, спасен. Буш-Бонтан взял на себя руководство иностранными делами, во всяком случае, на время, поэтому правительство было фактически таким же, какое находилось у власти до этого долгого кризиса. Месье Беге был теперь вице-председателем, а не председателем Совета министров, и одно-два более мелких министерства отдали новым людям, принадлежавшим к группам, доселе находившимся в оппозиции. Эта процедура, известная как dosage [59], к которой часто прибегали во время Четвертой республики, гарантировала лишние голоса, необходимые для того, чтобы продвинуть Буш-Бонтана.
Я попросила Норти и Филипа прийти в мою спальню рано утром того дня, на какой был назначен обед, чтобы обсудить приготовления. Филип появился, пунктуальный, как всегда.
– Ну не счастье ли это? – сказала я.
Утренние газеты приветствовали конец политического кризиса, оказывая Буш-Бонтану дружеский прием. Собственно, наивный и оптимистичный читатель вроде меня предположил бы, что впереди будет долгий срок стабильного правительства. Газета «Таймс» в передовой статье сравнивала Буш-Бонтана с Раймоном Пуанкаре[60]. «Дейли телеграф» утверждала, что он самый сильный человек, поднятый на сегодняшний день Четвертой республикой, и имеет общие характеристики с Клемансо[61].
Филип скептически смотрел на газетные заголовки.
– Можете поблагодарить за это генерала де Голля. Если бы он не сидел, как вековая скала, в Коломбе, у нас здесь вообще не было бы правительства. В сложившихся условиях они обязаны прийти к этим маленьким временным договоренностям просто для того, чтобы держать короля Шарля в изгнании. Это министерство не продержится и шести недель. Кстати, видели заметку Мокбара?
– Нет! Лучше не говорите!
– Все не так плохо. Она озаглавлена «Парижский обеденный сумбур». «Неразбериха… путаница… скрытность… отсутствие организации набрасывают тень на первый официальный званый обед нашего посла-дилетанта». И так далее. В сущности, ноль. Старик теряет хватку… Его уволят, если он не придумает ничего лучше. А где Норти? Я думал, она должна прийти за инструкциями.
– Негодная девчонка. Предполагаю, что она, как всегда, проспала.
– В комнате ее нет – я постучал, когда поднимался по задней лестнице, и в ванной тоже нет, я и туда постучался.
– Странно. Может, Кэти что-нибудь знает?
Кэти в своей кабинке, как всегда, все знала и рассказала о том, что знала, с явным удовольствием. Филип слушал ее с помощью наушника. Оказывается, пока нас с Альфредом не было дома вчера вечером, пока мы перебегали с празднования Национального дня Исландии на вечеринку в честь министра иностранных дел Бали, а оттуда – на концерт в посольстве Коста-Рики, мне привезли корзину с живыми лобстерами. Это был подарок от месье Бюссона, депутата от приморского избирательного округа и одного из тех людей, что были приглашены к нам на обед. Шеф-повар, очень довольный, не имея возможности связаться со мной, проинформировал Норти, что теперь меню придется изменить. В этом случае прямой обязанностью Норти было послать предварительную признательность месье Бюссону. Ничего подобного не произошло. При виде милых лобстеров, которые расползлись по кухонному полу, Норти впала в нервное возбуждение. Она заставила Кэти соединить ее с Морским министерством, где, смешно сказать, у нее не оказалось друзей, и попросила позвать к телефону начальника канцелярии. Поприветствовав его от имени Альфреда, Норти осведомилась, в какой точке Сена становится соленой. Ей ответили, что начиная с Руана. Тогда она велела Жерому подать машину к 8:30 утра. Когда настало это время, Норти приказала взбешенному шеф-повару затолкать лобстеров обратно в корзину, а лакею погрузить их в «роллс-ройс» (не в багажник, где «милашки» могли бы задохнуться, а в салон, на красивый ковер). В данный момент она была на полпути в Нормандию, где милым созданиям предстояло вернуться в родную среду.
– Спасибо, Кэти. – Я положила трубку и посмотрела на Филипа, стараясь подавить смех. Тот покачал головой.
– Ох уж эта Норти! – вздохнул он. – Во-первых, французские военно-морские силы – англофобская структура, они немедленно заподозрят нас в подготовке каких-то козней. С какой стати Альфреду вдруг понадобилось знать, где Сена подвержена действию прилива? Во-вторых, Бюссон, который является новым министром атомной энергетики, также лидер маленькой, но влиятельной группы в парламенте. Он к тому же известный гурман. Бюссон будет зол и разочарован, когда его лобстеры не появятся сегодня на столе, – этого он может не простить. В-третьих, я считаю, что это слишком безот- ветственно для Норти – вот так убегать на целый день, когда она может понадобиться.
Зазвонил телефон. Это опять была Кэти.
– Я забыла сообщить, что Норти забрала с собой поклонника. По крайней мере, я надеюсь, что он стал таковым на данный момент.