Солнце сквозь пыльное окно не проникало — да и мало было того солнца осенним утром. В комнате стоял уютный полумрак — самое то для сна. «Да чтоб вас всех!» — подумала Вася, закрыла глаза и крикнула:
— Я сегодня прогуливаю!
— Ва-а-ась! — возмутились из-за двери. — Прогуливать нехорошо!
— Да что б вас всех! — взвыла Вася, дергаясь. Крышка гроба соскочила, а невыспавшаяся, злая Василиса, которую в газетах все и каждый называли Прекрасной и с подачи князя фон Бессмертнофф искали по всем Равнинам, села, отплевывая лезущие в рот волосы. В руках она держала плюшевого мишку-зомби и блюдце. Яблоко куда-то закатилось. Вася не стала его искать.
— Ва-а-ась! — снова раздалось из-за двери. — Мы без тебя никуда не пойдем.
«Тоже мне угроза», — подумала Вася и, кряхтя, потянулась. Яблоко нашлось в районе поясницы, прилипло к сорочке, а когда отвалилось — Вася была уверена, — на его месте осталась выемка. «Ох, я кого-нибудь прокляну! — подумала, вставая и горбясь, первая красавица Равнин. — Ох, как я кого-нибудь прокляну!» «Богатыри» сейчас были первыми в списке, но Вася уже пару раз имела счастье убедиться, что проклятия от них чудесным образом отскакивают. Хотелось бы знать почему…
Светящийся зеленым череп сам прыгнул ей на шею, мантия нашлась в гробу, вместо подушки, — мятая и в пятнах. Говорила мама, не ешь перед сном… Вася со вздохом поставила тарелку на стол, положила сморщенное яблоко рядом, невольно отметила, что нужно зайти на кухню и взять новое (пусть только попробуют не дать!). И печально попыталась завернуться в мантию. Когда она умудрилась ее порвать?
— Васька!
— Да иду я!
Вася кое-как попала в рукава, застегнулась (не сразу), пригладила стоящие торчком волосы и на запах нашла оставленный Ипполитом завтрак под дверью. Сегодня было безе в сливках с клубникой. Где Эрик взял клубнику в середине осени, Васю мало волновало — она запустила руку в сливки, лизнула, блаженно вздохнула. И, спрятав контейнер с завтраком под мантию, выползла в коридор.
«Богатыри» слаженно выдохнули:
— Васька! Что вчера было?
Вася потерла лоб.
— Не помню… Дерек вроде заходил… Кстати, — она выпрямилась, — а почему вас только двое?
Илюшенька с Алешей переглянулись.
— Миша нас бро-о-осил! — возрыдал вдруг Илюшенька, глядя на Васю побитым щенком. — Ой, все-е-е!
— Ушел утром и ничего не сказал, — пояснил Алеша. — Даже не разбудил! А мы тоже проспали.
Вася подняла брови.
— Ну а вы-то чем вчера занимались?
— Играли в шашки.
— Дерек постоянно выигрывал! — пожаловался Илюшенька. — Как он мог?! Постоянно!
— Значит, не ко мне он вчера заходил, — пробормотала Вася. — А кто тогда мой ужин съел?..
— Да мухлюет он, — отозвался Алеша. И тут же: — Какой ужин?
Вася невинно посмотрела на него.
Во дворе взвизгнули, потом раздалось негромкое и надменное:
— Разве это похоже на утренний колокол, Витол?
— Но, учитель Кристофер…
— А вот это совершенно точно не похоже.
— Да вы изверг, учитель! Бо-о-ом!
— Громче.
— БО-О-ОМ!
— Старшекурсники колокол утащили, — пояснил Алеша, вместе с Илюшенькой и Васей выглядывая в окно. На месте колокола действительно стоял тощий пятикурсник и старательно «звенел». Рядом его очень внимательно слушал замдекана боевого факультета. — Утащили и в озере утопили.
— Каком еще озере? — изумилась Вася. — Тут рядом только болота, и то до них полдня прыгать!
— Они нашли, — пожал плечами Алеша. — Все, идемте, опаздываем…
— Так уже опоздали, какая теперь разница? — проворчала Вася, но Алеша подхватил ее под локоть, Илюшенька тоже, но с другой стороны. А потом «богатыри» рванули к знаниям — у Васи только ветер в ушах засвистел. Ну и волосы снова торчком встали, правда, ее это совершенно не испортило (потому что куда уж хуже?).
«Наверное, так работает портал, — думала Вася, вися на руках „богатырей“. — Могут ведь и без всякой магии!»
Потом мимо пронеслось что-то черное, размахивающее сверкающей палкой — оказалось, посохом: Вася разглядела, когда «богатыри» резко затормозили.
— Да как он смеет?! — возмущалось оно. — Мою лекцию срывать?! Да что он…
Дальше громыхнуло, вспыхнуло, и «богатыри» с Васей остались в коридоре одни.
Настала тишина.
Ну очень тихая.
— А… — нарушил ее Алеша, пытаясь рукой вместе с Васей почесать затылок. — Это был не наш преподаватель истории?
— Надо говорить «препод», — наставительно отозвался Илюшенька. — Так все говорят… Что?
— Угу, — хмыкнул Алеша.
— Может, вы меня уже отпустите? — спросила висящая между ними Вася.
— А? Да, конечно.
Бух!
— Надо было сказать «поставите», да? — прошипела Вася, вставая и потирая ушибленный бок.
— А? Да-да, — отозвался Алеша. — Идемте.
— Ой, чую, неладное что-то делается, — вздохнул Илюшенька. — Вась, ты, если что, нам за спины прячься. А то мало ли…
— Обязательно, — фыркнула Вася. — Я же не дура первой на врага кидаться, когда есть вы. Да?
— Чего?
— Ничего.
— Вась, не обижай Илюшеньку, — подал голос Алеша. По коридору он крался. Илюшенька по его примеру тоже. Одна Вася топала и не стеснялась. Эхо отражало ее шаги, а потом терялось где-то в академии. И неудивительно: стоило завернуть за угол, как (словно они перешагнули границу) до них донеслось громкое и совершенно немелодичное:
— Свобода-а-а!
И басы гитары.
— А, ну это Дерек, — расслабился Алеша. — Ладно тогда.
А из открытой двери аудитории раздавался кошачий концерт:
— Ты со мно-о-ой, а я с тобо-о-ой!
— Кто же ему так на ухо наступил? — пробормотал Алеша, как раз пока Дерек пытался отдышаться или вспоминал слова песни. Зато потом с новой силой зазвучало:
— Я уже хотел умереть, но ты спасла меня-а-а-а!
Последнее «а-а-а!» было особенно убойным: Алеша зажал уши, Илюшенька, глянув на него, тоже. Вася, обогнув обоих «богатырей», вошла в аудиторию.
Дерек давал концерт.
— Как я хотел бы с вами бы-ы-ыть! — признавался он сразу всем чаровницам, сидя на столе и аккомпанируя себе на гитаре. Та играла как-то странно: слишком громко и… не так, как может обычная гитара. Но хуже всего: Дерек пытался петь, и у него это категорически не получалось.
За его спиной, закрыв уши, под столами сидели путевики и стихийники. Некроманты на первом ряду, развалившись на стульях, хлопали в такт. За ними невозмутимый Миша что-то писал.
— Свобода! — надрывался Дерек. — Я забыл, как это… это…
— Сейчас вспомнишь!!! — гаркнула Вася, поднимаясь к нему по проходу.
Дерек обернулся, глянул на нее и быстро изобразил проигрыш на гитаре.
— Е-е-е-е!
И снова проигрыш.
И тишина.
— Если ты сейчас же не заткнешься, — сказала Вася, глядя на Дерека, — я выкину в окно сначала гитару, а потом тебя.
Дерек умильно улыбнулся.
— Нет! Ты не поступишь так с моей новой гитарой!
— Эй! — вскинулась староста чаровниц. Она явно слегка оглохла: говорила громче, чем следовало. — Это мы ему подарили!
— И что?
— Девочки, — Дерек поднял руки вверх — вместе с гитарой. — Не ссорьтесь! Мир, дружба, май!
Ни чаровницы, ни Вася не поняли последнюю фразу, но им было не до того.
— Да ты просто ревнуешь! — закричала староста чаровниц.
Вася, собравшаяся было ответить, подавилась воздухом.
В распахнутую дверь вбежал преподаватель истории, потрясая посохом, а следом Эрик с лопаточкой и в испачканном мукой фартуке.
— Дерек! — закричал он, останавливаясь перед проходом. — Спускайтесь немедленно!
— Он мне урок срывает! — взвизгнул преподаватель истории.
— Неправда! — Дерек прижал к себе гитару и изобразил искреннюю обиду. — Я вношу необходимое разнообразие! Это дихотомия: у вас — колыбельная, у меня… э-э-э… пробудельная! Мы щас ва-а-ам пока-а-ажем!
Преподаватель схватился за сердце — наверное, испугался, что Дерек и впрямь покажет?
— Немедленно! — рявкнул снизу Эрик.
— Не-е-е! — затянул Дерек. — Ну не пойду! Не винова-а-а-тый я, он сам пришел!
— Сейчас же! — Эрик глянул на песочные часы — подвеску на шее. — Давайте, у меня обед подгорает.
Вася аж подскочила. И, схватив изумленно вякнувшего Дерека за шкирку, пинком отправила его вниз, в объятия Эрика и портала.
— Пошел!
Дерек вместе с куратором исчез, и в наступившей тишине (Вася как раз спустилась к устроившимся на втором ряду «богатырям») преподаватель истории протянул:
— Итак, продолжаем…
— Ну что ты наделала, — простонал кто-то из путевиков, пока они вылезали из-под парт. — Так хорошо сидели…
— Продолжаем! — с нажимом повторил преподаватель. — Секуляризация земель во времена короля Ингнара Безбородого привела к непреодолимым последствиям…
— Ты где был? — прошептал Алеша невозмутимому Мише так громко, что пол-аудитории услышало.
— Лекцию вам записывал, — так же «тихо» отозвался Миша и невинно улыбнулся. — Вы же так сладко спали, как я мог вас разбудить?
«А я и сейчас посплю», — подумала Вася.
Вот только под слова историка про секуляризацию и безбородых королей ей снились почему-то одни поцелуи. Целая длинная череда поцелуев…
А после лекции факультеты вдруг собрали, построили во внутреннем дворе, и сам ректор объявил о первой — малой — практике. Даже слезу пустил, что, дескать, первый раз — он самый волнительный, сложный самый, удивительный и… и… На этом ректор остановился, задумался, а потом прорычал:
— Кто не справится — вылетит отсюда к чертовой матери! У нас тут не приют, чтобы кормить дармоедов, ясно?!
Первокурсники пришибленно молчали, и в этой тишине Вася ясно услышала:
— С-с-снова бюджет не с-с-сошелся, значит-с-с-с.
Деканы факультетов были тут же, и именно они после выступления ректора объясняли, как будет проходить практика. Вася засмотрелась на бегущие по небу облака (они почему-то складывались во всякие пошлые картинки) и все прослушала. Да и не волновала ее практика, если честно. Кормить ее, если что, все равно будут — Ипполит ей по гроб жизни теперь обязан. Вася, правда, задумалась над словом «дармоеды», но не слишком усердно: ближайшее облако сложилось в поцелуй, и мысли улетели в совершенно другом направлении.