Эрик опустил стул — точнее, уронил.
«Да за кого они нас принимают?!»
Бить он больше ничего не стал: глупости это, девчонкам можно истерики закатывать, а ему надо действовать. Забился в какой-то закуток, как побитая псина, в самом деле! Стыд какой! Нет, надо действовать, надо…
«БАХ!» — перебили его мысли из подвала.
Эрик замер. «Надо ее оттуда вытаскивать, а то и себе что-нибудь сломает. И… и договориться».
Неожиданная мысль его буквально поразила: «Да в самом деле! С женой же можно договориться!»
Эрик всегда представлял себе (если думал об этом или видел в кошмарах) жену как манерную красавицу высокого рода, с большим приданым, считающую мужа придатком к новому титулу и помехой ее любовным делам. Вечно недовольную, расстроенную, находящую радость в мелких гадостях, совершенно пустоголовую особу. Это был почти портрет его матери, с тем лишь исключением, что пустоголовой она не была. Но Эрик помнил, какие истерики она устраивала отцу раньше, и не хотел подобного в своей жизни. И вечные «Ты должен!», «Ты хоть представляешь, как я устала?!» и «Да что ты за человек!» Эрику тоже были не нужны.
Но Вася — другое дело. С Васей у них одна беда на двоих: родители. Вася, конечно, еще ребенок, но… Она тоже учится, она может стать боевым магом, ее родители все некроманты, и манерной ее Эрик представить не мог. А справедливости ради, и пустоголовой бы не назвал. Хотя побег из дома в столичную академию… Но чего уж там, сам ведь когда-то отличился. А девочке всего шестнадцать, и кто же в этом возрасте мудрец?
«Зато мне двадцать семь, — думал Эрик. — И я себя не прощу, если не вытащу нас из этого… этого…» Он хотел бы сказать «брака», но вряд ли это было возможно. А вот щелкнуть родителей по носу, чтобы не так явно радовались, — это можно. Извлечь выгоду — тоже можно. Он, в конце концов, породнился с первым некромантом по ту сторону болот! И денег теперь на исследования у академии выпрашивать не придется. Да и в обществе от него шарахаться перестанут: с такой-то второй семьей…
Нет, все-таки куда ни глянь — одни плюсы.
Эрик улыбнулся. Сначала заставил себя, просто изобразил улыбку. А потом действительно стало весело: и правда же — было бы о чем горевать! Хватит уже тут жалостью к себе упиваться — пора действовать!
Продолжая улыбаться (от этого настроение улучшалось), Эрик содрал с себя сюртук, расстегнул рубашку, закатал рукава и так направился на очередной «БАМ!». По дороге нашел кухню (на первом этаже, подальше от жилых комнат), но заглядывать не стал, понадеялся, что за дверью с соответствующей надписью Кощеев не устроил лабораторию. Ведьма была бы на такое способна, но Кощеев все-таки маг. Хоть и очень странный.
Сюрприз поджидал внизу, в подвале. Эрик-то думал, Вася там гробы бьет, вроде академических учебных пособий…
Вася гробами (сразу двумя) отмахивалась от щупалец. Те лезли к девушке, и Вася методично била их гробами, даже особо не размахиваясь. Когда гроб был готов в хлам, она невесть откуда доставала следующий. Видимо, Кощеев коллекционировал гробы. С него станется.
Эрик смотрел-смотрел, но так и не смог определить, что это за нежить. Он знал о таких, которые имели щупальца, но жили они в море, на суше бы их раздавило. Этим же притяжение было хоть бы хны. Они лезли, Вася махала гробами, задевала стены и время от времени — тяжелую дверь. Довольной девушка не выглядела, скорее напоминала упыря под заклинанием. Он тогда, если прикажут копать, докопается хоть до центра земли, если раньше не испепелится. Но вряд ли сам остановится.
— Вася…
Девушка словно не слышала. Мелькали гробы, щупальца, в глубине подвала что-то хрипело.
«Если я ее подхвачу и быстро закрою дверь, Вася и меня зашибет от неожиданности», — подумал Эрик. В голове от бесконечных «БАМ» и «БУХ» стучало, мешало думать. Эрик бросил это бесполезное занятие: по-нормальному, неизвестную нежить нужно было обездвижить, провести тесты часа на два — на цвет, текстуру, реакцию на свет…
«БАХ!» — у Васи сломался еще один гроб.
Эрик снова вздохнул и вытащил из-под воротника амулет, который никогда не снимал, — изящный дорогой медальон, пришлось давным-давно потратиться, а то мать нашла бы способ избавить сына от «жуткой безделушки». Эрик щелкнул замочком, амулет раскрылся, и подвал залил яркий солнечный свет.
Подвал взревел, причем нецензурно. Или это нежить с щупальцами так выражалась, или там еще кто-то был (кто Кощеева знает, может, и добровольцы для экспериментов), но ругались они крепко. Однако щупальца от Васи и двери отступили, а сама Вася уронила от неожиданности гробы, заслонила глаза и стала трогательно беззащитной.
— Вася, не пугайтесь, — спокойно приказал Эрик и, подождав немного, подхватил девушку на руки.
С дверью пришлось повозиться: она была очень тяжелая, и у Эрика никак не получалось ее закрыть, пока Вася, приподнявшись на его плече, не толкнула.
Дверь захлопнулась, по дому пронесся низкий гул, и все стихло.
«Бог мой, какая же она сильная! — подумал Эрик и тут же мысленно сделал заметку на память: — Во время ссоры пользоваться только магией и на расстояние вытянутой руки ни в коем случае не подходить. Зашибет».
А вот тяжелой Вася совсем не была. Висела через плечо смирно, только дышала тяжело. И молчала. «Надо с ней аккуратнее, — напомнил себе Эрик. — Она все-таки еще маленькая, у нее тоже был плохой день, и она наверняка в растерянности, а может, даже боится. Так… ничего, сейчас мы все исправим».
Первые признаки беспокойства невеста проявила, когда Эрик проигнорировал лестницу на второй этаж.
— Куда вы меня несете? — вяло спросила Вася.
Эрик промолчал и свернул за угол коридора. Еще пара шагов, нехотя открывшаяся дверь — и перед молодыми предстала неожиданно чистая кухня. Здесь явно никто никогда не готовил — кухня, которой пользуются, просто не может быть такой кристально-красивой. Эрик удивленно осмотрелся: просторное помещение с четырьмя печами, очагом для мяса и длинными разделочными столами. В шкафчиках пряталась нужная (и тоже нетронутая) посуда, а в леднике, красивом, защищенном заклинанием, даже обнаружились также защищенные заклинаниями продукты. Осмотревшись, Эрик хмыкнул и сгрузил Васю на стул.
— Зачем? — тихо, потерянно спросила Вася.
Эрик снова промолчал — он открыл мешок картошки, набрал ведерко, прошелся по выдвижным ящичкам, нашел нужный нож и сунул все это Васе.
— Чисть.
Вася посмотрела на него, и в пустом взгляде впервые появился намек на какие-то чувства. Пока только на удивление.
— Зачем? — повторила она.
— Кушать хочешь? — в ответ поинтересовался Эрик.
Вася неопределенно пожала плечами. Эрик усмехнулся.
— Хорошо. Картофельную запеканку с острым соусом по-океанийски хочешь?
Вася моргнула. В ее животе громко — в кухне было очень тихо — заурчало.
— Да.
— Тогда чисть.
Эрик по опыту знал, что ничто так не приводит в себя, как чистка картошки. Особенно когда ее много… Особенно когда не умеешь ее чистить.
Первые картофелины Вася нашинковала, и Эрик кинул ей новые взамен испорченных. Потом сел рядом и показал, как надо. Вася смотрела внимательно, после, ничего не говоря, принялась чистить, и тут у нее получилось уже лучше. Не идеально, но там еще целый мешок этой картошки, так что…
Эрик готовил соус. На новой кухне, да еще и острый, по-океанийски, который и так требует особого внимания, — в общем, на него ушли все силы.
— Я не люблю готовить, — обиженно сказала Вася через полчаса.
— Ты и не готовишь, — отозвался Эрик.
Вася озадачилась. Картошку к этому времени она уже чистила не глядя — очень хорошо орудовала ножом, заметил Эрик. Сложно было не заметить — и сложно было научить Васю держать его не так, словно она хочет эту картошку зарезать.
— А что я тогда делаю?
— Помогаешь мне.
Вася нахмурилась и пару мгновений спустя спросила снова:
— А почему вы говорите мне ты?
«Отходит, — с улыбкой подумал Эрик. — Заметила».
— Потому что мы женаты, — он обернулся. — Предполагается, что после этого мы станем несколько ближе друг к другу.
Теперь в глазах Васи загорелся явный интерес.
— Насколько ближе?
Эрик мысленно вздохнул. Да, повезло Ваське с родителями: сами дитем не занимались, а как возраст опасный подошел — скинули мужу. Неудивительно, что они так отчаянно его искали.
— Насколько ты мне позволишь.
Вася нахмурилась и еще минут десять чистила картошку молча, пока Эрик не отобрал у нее ведерко, нож и принялся почищенную картошку резать — одинаковыми дольками. Совершенно одинаковыми — и даже если измерить, погрешность была бы в миллиметр, не больше.
— Как у вас… у тебя это получается? — спросила вдруг Вася. — У меня — вон, — она указала на разрезанный ею по первости картофель, который Эрик отнес на ледник (не пропадать же!). — А у вас… у тебя… вон как.
— На третьем курсе у тебя начнется схемочерчение, — отозвался Эрик. — Пока только основы, специальная теория позже будет. После этого, поверь мне, и ты будешь все резать, чертить и делить только на равные доли… Преподаватель там просто монстр.
— Что, хуже, чем ты?
Эрик даже нож отложил.
— Я?! Да я… Я просто… О, ну как будто я не знаю, как вы меня все Цветочком называете!
— Одуванчиком, — спокойно поправила Вася. — И все тебя боятся. Смотри. — Она потянулась, взяла из приготовленного для печи угля самый тоненький и острый и быстро начертила на полу карикатуру: зверского вида хищный одуванчик тянет к студентам свои листья-лапы. — Вот. Это недавно путевики нарисовали, а мы потом всю историю копировали. Это, — она ткнула в одуванчик, — ты.
Эрик изучил художество, подумал про себя: «Студенты…» — и продолжил резать картофель. Вася за его спиной молчала какое-то время, потом спросила:
— Тебе неприятно? — таким тоном, каким обычно ассистент в лаборатории, отрезая лягушке лапу, интересуется в шутку, удобно ли ей. Работал Эрик с таким маньяком. Незабываемые впечатления…