Она откидывается на спинку дивана.
– Он вел себя как придурок, да?
– Да, потому что совершенно упустил из виду тот факт, что с этой прической ты – настоящая горячая штучка.
– Горячая штучка, да? А раньше я кем была?
– Горячей штучкой, – отвечаю я. – Но без уверенности. Твоя новая стрижка просто заставляет тебя сиять ярче.
– Я чувствовала себя по-настоящему уверенно.
– Он дипломированный тролль по части говорить гадости. Держу пари, он думает, что ты сейчас слишком привлекательна, как будто ты не в его лиге, и он беспокоится, что ты можешь бросить его.
– Ну, если он продолжит вести себя как осел, я вполне могу это сделать.
Таков наш план, детка. Уходи от него, прямо в мои объятия.
Не желая развивать тему, я поворачиваюсь обратно к телевизору и спрашиваю:
– Мы будем снова подавать заявку на участие в «Семейной вражде» в этом году? У нас есть Келси и Лотти, которых мы можем добавить в команду, а также Джей Пи, так что я думаю, шансы есть. За Келси – точные науки, Джей Пи отвечает за шутки, а Лотти поделится универсальными знаниями.
– Нас никогда не выберут.
– Мне не нравится такой настрой. Мы должны заявить о себе. Да ладно, мы были рождены для участия в «Семейной вражде»! Только представь, мы с тобой на этапе быстрых денег! Мы бы раздавили всех. Стив Харви не знал бы, куда себя деть, потому что мы бы всех обошли. И Бог знает, я не против заплатить людям за участие в шоу.
– Я же говорила тебе, что мы попадем в шоу благодаря нашим достижениям, а не из-за суммы, которую ты можешь написать в своей чековой книжке.
– Да, но чековая книжка была бы верным способом добиться попадания в шоу.
– Куда же делись твои моральные принципы, Брейкер Кейн?
– Скажем так, я очень в них сомневаюсь, когда дело доходит до «Семейной вражды».
– Я это вижу. – Посерьезнев, она говорит: – Спасибо, что провел время со мной и стал личным защитником моего образа. Я даже на секунду почувствовала себя особенной.
– Ну, ты должна чувствовать себя особенной. Потому что так оно и есть. Я буду подбадривать тебя всю оставшуюся жизнь, каждый день.
– И именно поэтому ты мой лучший друг, – улыбается она.
Эх, если бы только я смог стать для тебя кем-то большим.
Глава тринадцатая
Лия: Чем занимаешься?
Брейкер: Пялюсь в потолок, боюсь идти к брату.
Лия: Воскресный бранч?
Брейкер: Да, но они собираются любезничать со своими женами, пока я пью посредственно приготовленную «Кровавую Мэри» и наблюдаю за воркующими голубками.
Лия: О, забавно… Мне нравятся посредственно приготовленные «Кровавые Мэри».
Брейкер: Это твой способ напроситься?
Лия: Мне нужно больше друзей! Если быть точной, мне нужны подружки. Лотти и Келси кажутся крутыми, и если они собираются быть в нашей команде по «Семейной вражде», то мне нужно познакомиться с ними поближе.
Брейкер: Значит, ты напрашиваешься?
Лия: Пожалуйста… Сорванец!
Брейкер: Ух, ладно, но клянусь богом, Лия, если ты начнешь нести обо мне постыдную чушь, как на последнем бранче, на котором не было жен, я выбью из тебя всю дурь.
Лия: О нет, только не это! *Испуганный смайлик*
Брейкер: Ага, пну гигантской ступней прямиком в твою верблюжью лапку.
Лия: Однажды у меня была верблюжья лапка! Прекрати издеваться надо мной.
Брейкер: Я помню, словно это было вчера…
Лия: И ты говорил, что не хочешь, чтобы я говорила о тебе что-нибудь постыдное твоим братьям…
Брейкер: О, ты только посмотри на это! Воспоминание о верблюжьей лапке испарилось.
Лия: Как это, интересно, работает? Сколько у меня времени на сборы?
Брейкер: Я ухожу через двадцать минут. Выбери наряд посексуальнее.
Лия: Посексуальнее? Это еще зачем?
Брейкер: Было бы забавно отправить Брайану еще одну фоточку.
Лия: Слишком рано, Брейкер, слишком рано.
Брейкер: ЛОЛ, поверь мне. Увидимся через двадцать минут.
– Мне нужно купить такой же одеколон, – говорю я, когда мы подъезжаем к дому Хаксли, большому белому особняку в прибрежном стиле с окнами в черных рамах и черными акцентами на деревянных панелях. Он поражает своими ухоженными газонами и ящиками со свежими цветами под окнами. Живописный. Именно в таком доме мне однажды хотелось бы жить.
– Зачем тебе мой одеколон? – спрашивает Брейкер, паркуясь на круговой подъездной дорожке.
– Пахнет восхитительно. Хочу купить такой же для себя.
– Ты не можешь пользоваться моим одеколоном. – Он одаривает меня странным взглядом.
– Почему, черт возьми, нет?
– Потому что мы не можем пахнуть одинаково. Кроме того, мне нравится запах твоих духов. Viktor & Rolf[32] очень тебе подходят.
– Меня пугает, что ты помнишь марку моих духов. Я не уверена, что Брайан смог бы даже описать этот аромат, если бы я его попросила.
– Тонкое сочетание розы, жасмина и орхидеи, – сообщает Брейкер, а затем пристально смотрит на меня.
А потом мы несколько секунд пялимся друг на друга в машине, а мир кружится вокруг нас. Откуда он это знает? Я бы не стала описывать так детально, но Брейкер знает все. Все, что касается меня, до последней мелочи.
Он знает, что когда у меня месячные, меня мучают ужасные мигрени, и он всегда рядом с пачкой «Ибупрофена», лошадиной дозой кофеина и кислыми змейками.
Он знает, что я не очень люблю физические нагрузки, но иногда у меня возникает желание позаниматься, поэтому у него сохранены несколько классов, на которые я могу записаться, когда прихожу к нему в зал. Он хранит их в заметках в своем телефоне.
Даже не спрашивая, он покупает для нас VIP-билеты на Comic Con и разрабатывает дизайн наших костюмов, потому что я люблю ходить туда, но очень стрессую, когда мне приходится заниматься всеми организационными моментами самостоятельно.
И, по-видимому, он точно знает, какими духами я пользуюсь. Заметки и все такое.
Не уверена, что я могла бы сказать то же самое о Брайане. С другой стороны, как сказал мой жених, у нас впереди вся жизнь, чтобы узнать друг о друге все.
Так почему теперь мне кажется, что он досадно ошибается в своих суждениях?
– Давай! – Он открывает дверцу своей машины. – Я умираю с голоду, а на завтрак подают тако «сделай сам».
Качая головой, отгоняя все мысли о Брайане, я тоже тянусь к ручке двери, но Брейкер обходит машину и обгоняет меня.
– Что это ты делаешь? – спрашиваю я, глядя на него снизу вверх, и моя рука скользит в его теплую ладонь.
– Помогаю тебе.
– Зачем мне помогать?
– Эм-м, не знаю… Ты нечасто надеваешь платья, поэтому я не был уверен, умеешь ли ты в них ходить. – Я прижимаю ладонь к его лбу, что заставляет его рассмеяться и отстраниться. – Разве парень не может быть джентльменом без того, чтобы его за это не отчитывали?
– Неужели девушка не может надеть платье без того, чтобы ее не дразнили из-за этого?
Его шутливое настроение тут же испаряется, и он произносит:
– Можешь, и если я не говорил этого раньше – ты прекрасно выглядишь, Лия.
Эти ярко-голубые глаза смотрят на меня, в них читается искренность, настолько явственная, что кажется почти осязаемой. Как будто эти слова родились в глубине его души, в которой есть место не только для дружбы.
– Спасибо, – говорю я, ожидая, что он проводит меня до двери, но он этого не делает.
Он остается на месте, стоя передо мной, изучая темно-синее платье макси, поверх которого я надела несколько золотых ожерелий. Я уложила волосы мягкими волнами, как это делал вчера парикмахер, и максимально накрасила глаза, чтобы сделать их выразительными.
Он тянется к моим волосам, накручивая несколько прядей между большим и указательным пальцами.
И по какой-то причине у меня перехватывает дыхание, когда наши взгляды пересекаются.
– Тебе не нужно надевать платье, чтобы выглядеть красиво. Ты прекрасна в своих фланелевых шортах и футболке, но и в этом наряде ты выглядишь великолепно.
Я с трудом сглатываю, мои нервы на пределе, потому что я не понимаю, что происходит. Как будто в нем включили… нет, выключили рубильник, и он стал более… ласковым. Его комплименты слишком интимными. И в том, как он смотрит на меня, в его взгляде виден голод.
Прежде чем я успеваю что-либо осознать, он снова вкладывает свою ладонь в мою и тянет меня к входной двери.
– Ты когда-нибудь видела, чтобы кто-то ел тако на завтрак? – спрашивает он, как будто только что не заглядывал мне в душу своим не терпящим возражения взглядом.
– Э-э-э… нет.
– Это чертовски вкусно. Хаксли обо всем позаботился. Там будут на выбор «Мимоза», «Кровавая Мэри» – посредственная, конечно, – огромная корзина, больше напоминающая витрину магазина, с фруктами, а также разнообразные круассаны, которые, я уверен, изменят твое отношение к жизни. Со мной уже случалось такое несколько раз. – Он похлопывает себя по животу.
– Ага, эти шесть кубиков пресса просто кричат о том, как круассаны тебя покорили, – улыбаюсь я.
Очаровательная ухмылка появляется на его губах прямо перед тем, как он отпускает мою руку и звонит в дверь.
– Заметила мои кубики, а?
– Астронавты на МКС заметили бы твои кубики.
Он прижимает руку к груди.
– Не льсти мне. А то мое эго не пройдет в дверь.
Я толкаю его плечом, когда дверь открывается, и с другой стороны появляется Хаксли.
Надо ли говорить о том, что братья Кейн выиграли генетическую лотерею? Потому что каждый из них необычайно красив. У всех темные волосы, четко очерченные скулы, тела атлетов и характер, которые заставили бы влюбиться в них любую.