***
Месяцы сменяли друг друга, кони и переправы смешались и уже ничем не отличались друг от друга, а к разгадке он так и не приблизился. Останавливаясь на ночлег в придорожных гостиницах, он вслушивался в каждое слово в поисках ответов на вопросы, но никто не мог дать ему то, что он ищет. Версии разнились. Кто-то говорил о проклятье, что лежит на всех мужчинах по линии Мортимеров, и поэтому все невесты вскоре перестают существовать. Кто-то грешил на суровый нрав самого сиятельства. Дескать воспитанные суровым пра-прадедом, они не давали спуску жёнам, заставляя проводить все ночи в постели. Это могло бы быть правдой, если бы не наличие метки. Она не даст причинить боль своей половинке, она хранит и защищает.
Ночи же были наполнены парами алкоголя и трактирными девками, приглашёнными для утех. Тупая боль разъедала сердце, гоня по венам злость и усталость. Даже если он и напивался до беспамятства, забывая, как выглядит чужая жена, то в сумраке ночи даже опьянение не спасало его от неё. Все сны были полны ей, его Амалией. Во снах он становился драконом и приходил к своей женщине, обнимая её крылом. Во снах он был спокоен и счастлив. Но утром непременно на смену эйфории приходило разочарование. Глядя на очередную светловолосую девушку в своей постели, он приходил в ярость от того, что на него смотрело другое лицо.
— Мой лорд, могу я для вас сделать что-то ещё?
Лайонеля передёрнуло от слащавого голоса, от вида служанки, готовой сделать всё, что он попросит, за медную монету. Волосы её растрепались и непослушно падали на лицо белыми прядями. Она смотрела снизу вверх, полуобнажённая, и с придыханием в ожидании приоткрыла маленький ротик, которым ещё недавно делала ему приятно.
— Пошла прочь! — Он яростно оттолкнул её и, взяв опустошённый вчера вечером графин из-под вина, бросил ей вдогонку. Осколки рассыпались через секунду после того, как дверь закрылась.
Он смотрел на себя в зеркало и не узнавал. Тёмные круги под глазами, которые не мог скрыть никакой артефакт, потускневший взгляд, осунувшиеся плечи.
— Больше никого. Надо разобраться с этим как можно быстрее и ехать к ней.
Мысленно сравнивая Амалию со всеми встреченными девушками, как благородных кровей, так и простолюдинок, он сделал лишь один вывод. Только при мыслях о ней, только при воспоминаниях о юной блондинке в розовом платье на душе становилось теплее, а в груди разливалось тепло. Её образ стоял перед глазами, когда он ложился спать, и она же являлась ему во снах перед пробуждением. Как наваждение, занимала все его мысли, лишая способности думать здраво. Хотелось быть рядом, касаться, вдыхать нежный аромат кожи, проводить руками по стройному телу. Что это, если не истинность? Можно ли подделать метку? А если да, то для чего? И если он всё понимает верно, то сейчас она находится в опасности, и от одной только мысли, что с ней может что-то случиться, руки становятся холодными, а паника накатывает волнами, накрывая огромной волной страха за чужую жизнь.
С такими мыслями он выезжал за ворота, чтобы двигаться дальше.
***
Когда его под видом разнорабочего взяли на службу в замок герцога Мортимера, с момента выезда из дворца минул не один месяц. Войдя в замок с чёрного входа, он первым делом осмотрелся. Строение ничем не отличалось от подобных ему — довольно большое, в несколько этажей, с террасами по бокам и большим садом, непривычно зелёным для этого времени года. Словно природа позабыла, что сейчас ранняя весна, и укутала в зелень всё вокруг, хотя здесь по его подсчётам только должен был сойти снег.
— Проходи сюда, здесь надо переделать комнату. — Управляющий проводил его в покои, которые, судя по обстановке, раньше принадлежали женщине. — В детскую.
— А хозяйка точно не передумает? Комната не очень светлая для ребёнка?
— Не передумает. — Он тяжело вздохнул. — Нет у нас больше хозяйки.
Ужас ледяной рукой сковал сердце герцога. Неужели опоздал? Неужели всё зря?
— Прошу меня простить за интерес. — Вежливость давалось наследнику с трудом. Привыкший отдавать приказы, а не спрашивать, он подбирал нужные слова, чтобы не спугнуть старика. — А что случилось? Я слышал, у вас прекрасная герцогиня.
— Родовая горячка, несколько дней назад Богиня забрала её к себе, оставив юного сына без матери. Да будет она счастлива там, наверху. — Он осенил себя священным крестом и направился к выходу из комнаты. — Пол сменить, окно расширить. Пусть будет больше света для нашего маленького лучика.
Самого герцога Лайонелю увидеть так и не удалось.
— И к лучшему, а то не сдержусь и морду набью тебе, — бормотал герцог про себя, который раз за прошедшие недели проходясь рубанком по полу. Так и не приблизившись к разгадке. Никакой информации о том, что именно случилось с предыдущими герцогинями. Новые слуги, которых набрали совсем недавно, ничего не знали, а старожил он ещё не видел, они словно прятались от него.
— Сами с собой разговариваете? — В дверь просунула голову пожилая женщина, пряча что-то за спиной, принеся с собой запах свежей выпечки и взвара.
— Просто задумался. — Герцог продолжил играть роль разнорабочего и, не разгибая спины, продолжил. — Я слышал, что герцог тоже остался без матери в юности, как и его сын сейчас. Люди поговаривают про проклятие. Не хотелось бы принять его на себя.
— Ох, милок, да что ж ты говоришь такое, какое проклятье! — Старушка вошла в комнату, закрывая за собой дверь. — Это ж всё девки нынче слабые пошли, ты бы их видел. То в шаль в жару укутается, то камин прикажет не тушить. Вот не везёт герцогам с жёнами. А закалялись бы, так и живы ж, может, все были. А то моя бабка ещё сказывала, как появилась тут пра-пра какая-то там герцога, так и порядки другие стали. И окна не открывались, пока она жива была, и по балам не ездили. Вот Богиня и прибрала её, благо успела наследника родить.
— Так, может, проклятье всё же? Раз умерла? — Герцогу на секунду захотелось вытрясти всё из неё, не сдерживаясь в методах. Неужели она сама не слышит, что говорит? А если слышит, понимает ли?
— Так было бы проклятье, так плохо тогда всем нам было. А коли ж урожай попёр да торговля выросла, какое ж это зло? На благо всё. Вот покамест не встретил, стало быть, наш герцог истинную свою, так худо совсем было, загибалось герцогство, а как нашёл — так благость одна.
— И каждый раз так? — Не смея спугнуть болтливую служанку, он даже приостановил работу.
— Ну, милок, на счёт каждого не скажу, но мать моя говорила, что было у них так же, как и сейчас. Скот мёр, а поделать ничего не могли. А как герцог истинную в дом-то и привёл, так на спад всё пошло. — Она откусила принесённые с собой булочки.
— А скажите…
— Ох, заболтал ты меня, окаянный! Я же ж тебе пирожки принесла, на перекус. Вот, держи. — И, сунув мешок с выпечкой, поспешила уйти, обернувшись напоследок. — Милок, ты давай работай, да разговаривай меньше, пользы и то больше будет.
Уже вечером, лежа на сеновале в выделенном ему на ночлег месте, герцог обдумывал всё, что ему удалось узнать. И картина складывалась безрадостная. Получается, как только в имении и близлежащих деревнях назревают проблемы с продовольствием, со скотом и пастбищами, то волшебным образом появляется истинная, решая все проблемы. Потом рожает ребёнка и больше становится не нужна. До следующей истинной уже следующего дракона всё идёт по такому же пути.
Сверив ещё раз полученную информацию с той, что уже у него имелась, он пришёл к выводу, что всё повторялось каждый век, менялись лишь действующие лица.
— Я что-то упускаю. — Он в бессилии провёл по лицу. — Откуда метки? Я ведь видел сам знак герцога на её руке. Дракон, обвивающий лилию. Прямо здесь…
В попытке добраться до истины он невольно задел и рукав своей кофты, и в неверии уставился на еле видный рисунок на своей руке. Дракон, обвивающий розу, был слабым, практически незаметным глазу, если не знать, что именно надо искать.
Быстро собрав вещи, он сделал слепок того, что успел выяснить за это время, и направив по защищённой связи во дворец, отправился прочь из замка.
Глава 15
Лайонель. 5 месяц в пути
Следующий путь до герцогства Роханского он преодолел намного быстрее. Останавливаясь только чтобы передохнуть и сменить лошадь, Лайонель мчал вперёд. Все мысли занимал вопрос, как могло такое произойти, что никто до сих пор не увидел странности в отношении жен высокопоставленных лордов.
— Потому что не хотели видеть, — отвечал сам себе. — Но если быть точным, то мало кто обращает внимание на чужие вторые половинки.
Он несколько раз порывался написать герцогине Бедфордской. Гусиное перо с каплями чернил, стекающими вниз, и пустой лист чуть пожелтевшей бумаги. Для того чтобы написать несколько строк, было всё, за исключением лишь одного — смелости.
— И как же я могу тебе сказать, что твой муж монстр, если и сам в этом не уверен? — Он резко отодвинул стул и встал из-за покосившегося стола в лучшем номере таверны. — А если именно он не такой? Как бы мне хотелось, чтоб я ошибался, и в то же время хочу оказаться правым. Ведь если твоя метка с мужем ложная, то наша с тобой — настоящая.
Спустя несколько месяцев терзаний он уверился в том, что его притяжение к герцогине не вымысел, не юношеское увлечение от скуки, как бывало прежде. А метка, так внезапно появившаяся на руке, лишь подтверждала это. Решив, что корреспонденция герцогини может не быть конфиденциальной и ее может прочитать герцог, он оставил попытки как-либо дать о себе знать.
— Ну что, друг мой, пришло время отдавать долг. — Письмо было запечатано и сразу же отправлено адресату.
Просидев с несколько минут, задумчиво глядя в одну точку, он отправился спать, чтобы с утра продолжить свой ставший делом чести путь.
Не доехав до герцогства Роханского совсем немного, он остановился в первой попавшейся таверне. Небольшое каменное строение с дверью в форме арки, с деревянными подпорками по краям и горящими факелами снаружи встречало громкими голосами изрядно подвыпивших гостей. Осторожно, стараясь никого не задеть, Лайонель прошёл в зал и сел на освободившееся место в углу.