– Беба?
– Да, это уменьшительное от Беатриче.
– Я знаю, это я нашла ее.
– Вы? Как это? Вы знали Бебу?
– Нет, я просто завезла ей подарок от общей знакомой, и… вот…
– Это такая потеря. Беба была такой милой! Нам трудно будет привыкнуть к другому человеку, она уже пять лет с нами, как только мы переехали в загородный дом на постоянное жительство.
– А ваша мать?
– Она живет в Лондоне. А мы остались с отцом, Рея постоянно с ним, а я работаю, преподаю живопись. Но идемте, отец будет рад увидеть знакомую, ему здесь скучно…
– Отец, может быть ты помнишь синьору…
– Галину Штемпельберг, – подсказала женщина.
– Синьору Галину, – неестественно бодрым и громким голосом закончила Ада.
Старик никак не отреагировал на слова дочери. Он продолжал смотреть в одну точку.
– Школа искусств Флоренции. Со мной в группе учился ваш сын Тициано.
– Вы знали моего сына?
– Да, мы вместе учились. Галина Штемпельберг.
Во взгляде старика появился интерес.
– Флоренция?
– Конечно.
– Как вас зовут?
– Галина Штемпельберг.
Так у старого Аньези Альцгеймер! – дошло до Саши. И Дуглас Ханберри может делать с фондом все, что хочет, у фонда есть достойное имя, а больше ему ничего не надо.
– Имя знакомое. – Сказал Аньези. – Он внимательно посмотрел в лицо Галины. И вдруг резко изменился, словно на месте старика оказался совсем ругой человек. – Я помню! – Он оживился. – Мы встречались в Лондоне на аукционе. И чем вы занимаетесь?
– Я литературный агент.
– Боже мой! Работа на побегушках. Вы слишком легко сдались. После флорентийской школы вы могли стать художницей. А это что? Чепуха!
– Возможно, но мне нравится моя работа. – Галина так волновалась, что Саша не узнавала приятельницу. У нее дрожали губы, казалось, она сейчас расплачется.
Старшая дочь обняла Сашу и сестру за плечи и отвела в сторону, к подносу с шампанским.
– Давайте оставим их одних, он впервые за долгое время оживился.
– Да, просто удивительно.
– Я не помню, когда он последний раз кого-то узнавал и так радовался общению. Может, это что-то изменит ему станет лучше?
Саша не успела сказать, что это было бы очень хорошо, потому что оптимизм сестер сразу угас: Клименте Аньези отвернулся от Галины и его взгляд снова потерял осмысленность.
Галина стояла в растерянности, улыбка дрожала, а глаза блестели от слез, казалось, она еле сдерживается.
– Не переживайте, – сказала Рея. – мы не видели его таким несколько лет.
Неожиданно Аньези снова ожил. Он с недоумением уставился на женщин.
– Вы кто?
Сестры подхватили отца под руки и повели к выходу.
– Вы должны нас обязательно навестить, – шепнула Ада. – Отец так оживился, он вас узнал! Обязательно приходите!
Саша хотела спросить Галину, почему она так сильно расстроилась.
Но та лишь пробормотала:
– Теперь я понимаю…
– Сколько ему?
– Под восемьдесят. Но дело не в возрасте.
Зал оживился, у микрофонов появился Дуглас Ханберри. Рядом в свитере и джинсах топтался Арнальдо Феретти.
Дуглас произносил высокопарные слова об открытия нового гения, народ аплодировал, Арнальдо безучастно смотрел куда-то себе под ноги.
– Еще одна марионетка. Теперь понятно почему Ханберри так в себе уверен.
– Сволочь. У меня сердце кровью обливается, как подумаю, во что они превратили талант бедного парня. И ведь не докажешь!
– Погоди. – Галина поинтересовалась у одного из официантов, сколько еще продлится прием.
– Часа два минимум, – ответил тот.
– Два часа… а Ханберри, как устроитель, обязан присутствовать до конца. Баба его тоже не оставит одного, вон как сечет, с кем он общается. Поехали, успеем!
– Куда? – Саша не ожидала таких выражений от вышколенной супруги олигарха.
– Во Фьезоле. Не в галерее же он будет хранить картины, ее сняли на время выставки. У фонда тоже небольшое помещение. Значит, все там.
– Ты что?
– Я хорошо знала старого синьора Аньези и не позволю так использовать его имя и репутацию! А твоя полиция признала, что у них нет ни доказательств, ни возможностей. Судья-магистрат не даст ордер!– передразнила она инспектора Массимо.
Саша закрыла уши руками. – Я не слышу я не слышу! Ты представляешь. что будет, если нас поймают? Муж тебя убьет, а я испорчу карьеру Луке.
– Так ты в игре?
Саша беспомощно развела руками. – Я в стороне. Если хочешь, мы просто поедем, посмотрим на их дом. И все. Никуда мы не полезем!
– Они убили Иволгину. На кону стояла вся их афера. Они подставили беспомощного старика. Они убили девочку Веронику. А может, и твою Бебу, раз она экономка у Аньези, то могла что-то узнать или увидеть. Они используют Арнальдо, невинного, как младенец. Я должна доказать их аферу!
– Галина это безумие!
– Просто поехали туда. Я не заставлю тебя взламывать дом Ханберри. Мы просто посмотрим. Быстрее, у нас есть полчаса, чтобы добраться до Фьезоле и примерно час на месте.
Глава 7.
Галина затормозила, нашла место для парковки, и потянула Сашу за собой.
Внизу горели тысячи огней, словно ожерелье рубинов, изумрудов и бриллиантов раскинулось по долине. Ярче всего сиял купол Дуомо, казалось виден каждый квадратик орнамента собора, левее золотом пылала башня палаццо Синьории. Дальше огни становились чуть реже, тонули в темноте вдоль берегов Арно, чтобы снова появиться, взобраться вверх на холмы над рекой, покрыть их россыпью рождественской гирлянды.
Саша могла стоять здесь вечно, ничего более сказочного, чем панорама Флоренции в ночи для нее не существовало. Даже горные деревни Базиликаты меркли по сравнению с этим чудом огней и узнавания улиц, соборов, колоколен. Разве что панорама Рима с холма Джаниколо может соперничать с этим видом, но там теряется главное, купол собора Святого Петра остается в стороне. А Флоренция с холмов Фьезоле открывала себя всю, казалась игрушечной, сложенной из огней и драгоценных камешков, и от этого вида щемило сердце.
Как же не хотелось ехать дальше, а тем более с такой целью… Но машина уже тронулась с места и навигатор привел их к месту назначения.
Ветер чуть шевелил верхушки деревьев вокруг особняка. Ни в одном окне не горел свет.
– Пошли! – Галина решительно направилась к воротам.
– А если они заперты, если там сигнализация?
– Мы всегда успеем убежать!
– Похоже, до свадьбы у тебя была богатая криминальная биография, – пробурчала Саша, и тут ее телефон зазвонил.
Это оказался Массимо.
– Алессандра, тебе будет интересно узнать, что синьора Беба убита похожим способом, как девушка-искусствовед.
– А Иволгина?
– Возможно, она стала жертвой Душителя, но тогда она становится его первой жертвой. Не с чем сравнивать, если это Душитель, то до сих пор он никого не убивал. Так что дело об убийстве Бебы остается у нас, а дело Душителя у флорентийской Сквадра Мобиле, летучей бригады.
– Почему? Он же никого не убил.
– А вторжение в дома и изнасилование уже не преступление?
– Да, прости, я не подумала…
– Душитель действует на достаточно ограниченной территории, но это разные регионы Тосканы, так что им занимаются флорентийцы.
– Значит, кто-то хотел представить два убийства, как дело рук Душителя?
– Да, но не учел, что в таком случае надо знать детали, какую веревку использует душитель, прочие мелочи. В данном случае детали не совпадают, другой почерк. Но совпадают между собой по некоторым деталям.
– Убедилась? Я уверена, что это они! – заявила Галина, когда Саша поделилась новостями, толкнула калитку. Александра с мольбой смотрела на ограду и повторяла шепотом: – Хоть бы не открылась, хоть бы не открылась!
Но калитка ее не услышала, легко распахнулась и женщины вошли во двор.
Услышав шум мотора с улицы, они метнулись в сторону, к большом дереву, но машина медленно проехала по улице и огни скрылись из виду.
– Беру свои слова обратно, взломщик из тебя так себе. Ты машину оставила у дома и кто угодно может увидеть ее номер. И вообще в такие игры я не играю! Если нас тут поймают… слишком многим мы рискуем. Не уговаривай!
– В доме он не будет держать картины. Должно быть подсобное помещение, – Галина словно ее не слышала. – О, вон, смотри, за домом сарай. Пошли туда.
Саша вздохнула и побрела следом. Сарай все-таки не дом.
Галина посветила фонариком телефона в узкое окно. Помещение по-видимому являлось мастерской. Они разглядели длинную скамейку с разложенными инструментами, рядом набросаны багеты. На одном конце лежали два рулона грязно-белой материи, а на столе под прямым углом к скамейке – два или три подготовленных чистых холста. Рядом с ними какой-то предмет, накрытый куском ткани.
Галина дернула дверь, раз, другой, потом сильнее, раздался щелчок и дверь отворилась.
– Нас посадят. Тебя муж выкупит, а я останусь в тюрьме, потеряв и свободу, и жениха.
Галина молча направила фонарик на предмет, сняла ткань и перед женщинами предстал городской пейзаж: площадь, мужские фигуры в шляпах, повозка с запряженной в нее белой ло шадью. Другая лошаддь пила воду из фонтана в центре площади.
Пейзаж казался очень простым, но в нем было что-то трогающее душу.
Галина сняла его на телефон, набросила ткань, потом вручила свой телефон Саше и попросила:
– Посвети. Смотри, одна сторона темнее, другая светлее. И текстура другая. Вот здесь точно тутовая бумага.
– Но что это доказывает?
– Выйдем, проверим кое-что. А теперь уходим!
Они захлопнули за собой дверь, хорошо, хоть замок не сломался, когда Галина толкала дверь, а защелкнулся, как и должен.
Не успели женщины сделать и шага, как попали в луч яркого света автомобильных фар. Не было ни укрытия, ни шанса выбраться незамеченным.
– Прижмись к стене. Если они подъедут к дому слева, то нас не заметят и мы спокойно выберемся.