После того, как все допросы закончились, к Саше зашла женщина полицейский, мягко поинтересовалась, не осталось ли чего-то, о чем Саша не хочет говорить мужчинам. Девушка сначала не поняла, а потом заверила полицейскую, что на ее честь никто покуситься не успел. Один был слишком стар, да и вступил в отношения с обнаженной керамической красоткой, второй вовремя получил коленом в причинное место.
И какой же молодец доктор Ардинги! Уже в начала разговора связался с полицейскими, но понимая, что те могут не успеть, сам отправился на помощь. Надо еще узнать, как он сумел проникнуть в здание! Саша снова вспомнила керамическую обнаженку и расплылась в улыбке.
– Вы же не подозревали нотариуса?– поинтересовалась она у инспектора.
– Подозревали. Вернее, не мы, а группа, расследующая кражи из старинных домов. Они присматривали за Томмазо Феретти, а тот слишком часто навещал нотариуса Мореллески. Проверили счета, на которых оказалось больше денег, чем зарабатывает востребованный нотариус, деньги уводились в офшоры. Стали отслеживать его контакты и всплыл Ханберри. Думаю, при обыске найдут несколько украденных картин, но это уже не наша сфера, – рассказал Массимо.
Лука не орал как обычно, и даже не дулся, а просто молчал. И Саша не знала, как с ним помириться.
Казалось бы, что обижаться, Лука давно знает ее натуру! Но сейчас он относится к ней уже по-другому, как к спутнице жизни, и он ведь просил забыть о преступлениях и глупостях перед Рождеством… Ладно, не будет же он злиться все праздники!
Глава 11.
До Рождества оставалось всего два дня. Саша закупила подарки, продукты для Рождественского ужина, и выкладывала все в холодильник, когда раздался звук ключа в дверях. Она продолжала разбирать покупки, когда услышала тихое покашливание. Обернулась – в дверях кухни стояла пожилая синьора в брючном костюме, с коротко остриженными русыми волосами.
Саша ойкнула, а синьора засмеялась:
– Простите, по привычке отперла дверь своим ключом. Вы Алессандра? Я Петра. Петра Дини, мать Луки.
Саша снова ойкнула.
– Не пугайтесь, мы не будем вам мешать. Франческо, мой муж, уехал за вином, а я решила завезти кое-какие продукты.
Саша закивала, все еще не говоря ни слова. Наконец она пробормотала:
– Очень приятно, синьора. Molto lieta.
– Piacere mio. И зовите меня Петра. Так вот, мы решили никого не стеснять, а пригласить вас в Реджелло, раз уж мы там всерьез обосновались. Я уже приготовила все для рождественского ужина, что мы будем толкаться здесь на кухне! А после ужина вы можете вернуться во Флоренцию, или остаться ночевать, как хотите.
– Нет уж, – ответила Саша. – Это ваш дом, потому никаких стеснений. Давайте встретим Рождество во Флоренции!
***
Галина улетела домой, они с Сашей договорились поддерживать отношения, но как всегда в таких случаях обе знали, что будут поздравлять друг друга с праздниками, изредка посылать красивые картинки и на этом все закончится. Ведь кроме этой истории у них не было ничего общего. Ни с кем из случайных «товарок по расследованию» дружбы не получилось. Хотя, одно исключение было: Саша уже отправила красивые поздравительные открытки синьоре Пенелопе и синьоре Николетте в далекие горные деревни Базиликаты. Однажды она обязательно навестит очаровательных пенсионерок, но сделает это одна, прекрасная и таинственная Лукания навсегда останется землей Карло Бальери, никому другому там места не было.
Рождественский ужин удался на славу. Лука перестал дуться, а синьора Дини приготовила традиционные флорентийские рождественские угощения: креспелле, аристу. Стол ломился от оливок, тосканских сыров и колбас, в холодильнике ждали своей очереди крохотные пельмешки-капеллини, которые принято подавать в бульоне на следующий день.
Блинчики-креспелле таяли во рту, их шпинатная начинка спасала от переедания, оставляя место для горячего.
– А почему это мясо в духовке так называется- ариста?
– О, это давняя история. Ариста стала родоначальником нынешних панини. Это блюдо родилось на Вселенском соборе, где католическая и православная церковь собирались решать вопрос об объединении, а проходил собор во Флоренции. Легенда рассказывает, что греческий епископ Виссарион, попробовав жаркое из свинины, которое, по традиции, вкладывалось в хлеб, воскликнул по-гречески: – Аристо! То есть «превосходно». До сих пор флорентийские панини со свиной корейкой, горчицей, листьями салата и помидорами носят это название.
– А греческий православный епископ, кстати, превратился в католического кардинала, – засмеялся Лука, – стал кардиналом-епископом Фраскати. Думаю, он так и не смог расстаться с нашей кухней.
Тронкетто ди Натале, рождественское полено, традиционный сладкий рулет, залитый шоколадом, еле успел появиться на столе, как исчез в желудках присутствующих. Но на этом десерте Петра не остановилась, она напекла целый поднос ричарелли, обожаемых Сашей миндальных пирожных, нежных и ароматных, словно растрескавшихся сверху. Но их пришлось оставить на следующий день, во всяком случае Саша не могла уже съесть ни кусочка.
Она все еще чувствовала себя немного неловко, ведь с родителями Луки встретилась впервые. И хотя праздничный ужин прошел весело и тепло, она никак не могла расслабиться. Профессоресса Дини оказалась интеллигентной образованной дамой, с которой Аделе делла Ланте обязательно нашла бы общий язык, но в матери Луки не было ни капли снобизма римской графини. Саша еще не поняла, какие отношения сложатся у нее с родителями комиссара, главное, что не придется жить с ними в одном доме, а значит, все потихоньку утрясется. Хотя в итальянских семьях отношения слишком тесные и теплые для индивидуалистки Саши, она старалась изо всех сил.
***
В полночь они с Лукой отправились в центр, надо же немного растрясти съеденное!
Дорога «под горку» из Ольтрарно быстро привела на площадь Дуомо, там они смешались с толпой, побродили по украшенным улицам старого центра. На обратном пути чем дальше от собора, тем меньше становилось народа, и вот они уже вступили на безлюдный старый мост. Здесь было так тихо, что казалось они ухнули о временную яму и оказались во Флоренции пятисотлетней давности. Саша не удивилась бы, встретив призрачного черного кота, который, по слухам днем превращается в одну из чаек, галдящих над рекой Арно.
В середине моста мерцал огонек.
На раскладном стульчике за несерьезным раскладным столиком сидел человек, укутанный в темный плед или старомодный плащ, при таком освещении не разобрать. Мужчина не смотрел на них, уставившись на закрытую книгу в темной бархатной обложке, в таких раньше выпускали фотоальбомы. Тени накрыли лицо и не понять, молод он или стар.
На столике в старинном ручном фонаре дрожала свеча.
– Откуда вы? – Спросил Лука.
– Мадрид. – Ответил тихий голос.
Лука тронул Сашу за локоть, уводя дальше, но она высвободилась и вернулась к столику.
– Сколько?
– Десять евро.
Саша нашла в кармане купюру и положила на столик.
Астролог изобразил на бумаге круг, разделенный на сегменты. Он казался живописцем Эпохи Возрождения, держал карандаш, словно кисть, и легкими мазками набрасывал что-то на бумаге, слушая ее ответы. Открыл книгу, сверился – и снова набросок.
Лука в нетерпении подпрыгивал в конце моста.
– Куда дует ветер, туда он и несет вас, – сказал астролог, и Саша вздрогнула.-
Вам завидуют. Вашему энтузиазму, способности мгновенно переключаться. Вы ныряете в новое дело, даже если ничего в нем не понимаете, главное- начать, разберетесь потом. Но они не представляют, как вы страдаете.
Девушка удивленно подняла брови и хотела возразить, что вот уж в страданиях она точно не замечена, в рефлексиях- да, но в страданиях? И даже тихо хихикнула. Обычный уличный предсказатель, нет в нем ничего мистического!
– Страдаете от того количества возможностей, которые проплывают перед вами, – так же невозмутимо продолжал астролог. – Объять все невозможно, но вы этого хотите, и страдаете, потому что не удается. Порой кажется, что вы наконец-то нашли то, о чем мечтали, но вам быстро становится скучно. И вы снова мечетесь в попытке найти невозможное.
Саша замерла.
– Меркурий дал вам ум, сообразительность, Венера смягчила ваш нрав и дала гибкость, но связка Меркурия с Ураном все время влечет вас вперед. У вас прекрасная интуиция, вы быстро находите выход из запутанной ситуации. Но и расплачиваетесь за это: сколько бы вы не уговаривали себя, вы не способны на расчет, только на любовь. Но и она быстро тает, вы боитесь скуки. Ваша жизнь- американские горки, вы ведь и сама не можете ответить на вопрос, о каком принце мечтаете?
– И что же дальше?
– Звезды меняются. Я могу сказать вам о том, что есть сейчас, но будущее не определено. Все изменится, как только изменятся звезды. Просто верьте себе.
– Но я… я пытаюсь…
– Пока вы ничего не можете сделать. Ваш девиз-непостоянство. Заставьте себя измениться, и будете несчастной.
– И так будет всегда?
– Конечно, нет. Однажды вы поймаете то, что так долго ускользало от вас.
Саша кивнула и пошла навстречу Луке.
– Ваша натальная карта, синьора! – окликнул астролог.
Но девушка махнула рукой, не оборачиваясь.
В самом конце Понте Веккьо она обернулась, но ни темной фигуры, ни огонька не было видно.
– Но ты же его видел?
– Кого? – не понял Лука.
– Астролога, там, на мосту.
– Какого астролога? – удивился комиссар.
– Ты же с ним… а, ладно, померещилось.
Они вышли на набережную в тот миг, когда зазвонили колокола флорентийских церквей.
Пошел снег, такой редкий во Флоренции. Он отбеливал мир вокруг, стирая все темное, страшное, неприятное, что случилось за последнее время. Снегопад превращал улицы и набережные в чистые белые листы, словно в эту Рождественскую ночь начиналась совершенно новая жизнь.
И лишь от самого человека зависит, какой она будет.