— Мой руки и садись кушать, — велит бабушка. — Я плов приготовила.
— Я не голодная, — мотаю головой. — Честно-честно!
— Но тощая, матерь божья! Одна кожа да кости!
— Ба, я всегда такой была. Не поправляюсь я, что бы ни ела и ни пила. Это же хорошо, да?
— Выглядит не здраво, но мне-то что, — пожимает плечами бабуля. — Главное, чтобы Ярославу твоему нравилось.
Никак не комментируя последние слова, я всё же мою руки и сажусь за стол. Я два часа назад пообедала в кафешке, но знаю, что бабуля обидится, если откажусь от её угощений, поэтому соглашаюсь на крошечную порцию плова. Конечно же, этим не ограничивается. Приходится съесть пирожки с маком и вишнями и запить это всё дело свежим ягодным компотом.
Бабуля задаёт много вопросов о моей новой жизни. Я делюсь и рассказываю всё, что могу, упуская лишь интимные подробности.
Мы с Яром недавно по очереди отболели. Сначала я слегла с ангиной, а он выхаживал меня и заботился, хотя я строго-настрого просила его ко мне не подходить. Грозила даже тем, что уеду лечиться в инфекционку, если он сделает шаг в сторону моей комнаты. Ярослав, конечно же, не послушался. Приходил постоянно. Поил меня лекарствами, разогревал еду, а ещё засыпал в моей постели. Как только высокая температура спадала — мы занимались сексом. Часто и много. Естественно, после такого Яр заболел следующим, и потом уже мне приходилось заботиться о его здоровье.
— Ссоритесь? — прищурившись, интересуется бабуля.
— Бывает.
Последняя ссора была как раз вчера. До этого по пустякам перепирались и тут же заглаживали какие-то спорные моменты, но вечером случился пик.
Я была на взводе, потому что Сергей Иванович закончил смену раньше обычного. Уехал, а мне снимки пришли. Снимки, которые предопределяли мою дальнейшую судьбу. Их расшифровать мог только он. Разрешат ли мне посещать тренировки? Смогу ли я вернуться в спорт? Либо мне потребуется ещё немного времени для восстановления. Терпение было на исходе, а настроение — испорченным.
Яр вернулся после работы тоже не в духе — неудачно закончился суд. Он прошёл в гостиную, случайно зацепил мой любимый гибискус. Тот рухнул с полочки, горшок разбился, а бутоны примялись. Я села над ним и горько заплакала, за что не получила ни грамма извинений. Ярослав лишь сказал, мол, ничего страшного. Сдохнет — купим новый.
Ну и меня понесло. Я кричала, что он жестокий и бездушный. Яр долго слушал, стиснув челюсти, а потом просто взял ключи от машины, развернулся и ушёл. Ничего не объяснив!
Я старательно делала вид, что мне всё равно. Занималась пересадкой цветка в другой горшок, мысленно умоляя гибискус не умирать. Он у меня вообще проблемный — то листья опадали, то корни засыхали. Теперь вот новая травма.
Остальное время я то корила себя за вспыльчивость по отношению к Жарову, то злилась на него же. Что за человек такой? Почему настолько сложный? Сам натворил дел, а меня поставил в положение виноватой!
Когда он не приехал ни в полночь, ни в час ночи, я набрала его номер. Абонент был недоступен, я сильно испугалась. Ничего лучше не придумала, чем набрать тёте Рае. Она сразу же ответила и выслушала. Сказала, что как только паршивец появится на связи — она устроит ему кузькину мать. Ну и устроила.
Яр вернулся спустя двадцать минут. Злой, недовольный. Связь на его телефоне появилась, но я уже не стала набирать. Он смерил меня взглядом, затем выпалил что-то про детский сад. Слово за слово… Мы опять поскандалили! Яр сказал, что не обязан передо мной отчитываться и тётю Раю втягивать в наши отношения тоже не нужно. Я ответила, что раз мешаю ему, то съеду уже на этой неделе. Как только найду жилье. Хлопнув дверью, закрылась у себя в комнате, а Яр так и не пришёл. Утром мы тоже не пересеклись.
— Ну ничего, помиритесь, — заключает бабуля. — Дело молодое. Я когда с твоим дедом ругалась — вся округа была в курсе.
— Может, и не помиримся, — произношу, опустив взгляд. — Ты же знаешь, на каких условиях Яр взял меня замуж.
— Знаю. Но почему-то уверена, что ты пришлась ему по душе и он тебя ни за что не оставит.
Бабуля опускает теплую ладонь на мою руку и слегка сжимает. К глазам подбираются слёзы. Мне бы очень хотелось верить в то, что она говорит. Потому что последний месяц, если не считать вчерашней ссоры, был чудесным. Мы много проводили времени вместе: ходили в кино, на концерты и купались в море. Ездили к отцу Ярослава в гости. Тот лишь покачал головой, когда увидел, что я больше не хромаю.
И мне правда стало казаться, что теперь всё по-настоящему. Наши с Яром поцелуи, взгляды, касания. И секс.
— В общем-то, у меня всё хорошо, бабуль. Закрыла сессию не без помощи Жеки, успешно прошла реабилитацию, — шмыгнув носом, продолжаю уже чуть более радужно. — Завтра вечером первая тренировка!
— О, какая ты скорая!
— Ага. Как только Сергей Иванович изучил снимки и дал добро, я тут же набрала номер тренера.
Мы болтаем настолько долго, что приезжает мама и отчим. Они проходят в дом и нейтрально меня приветствуют. Я списываю это на усталость. Всё же заниматься фермерством непросто, хлопотно и требует много физических сил. Мама значительно постарела, с тех пор как здесь живёт. Вместо красивых платьев, которые она носила на работу, теперь удобные легинсы и растянутая футболка. Когда-то красивая и пышная причёска превратилась в тугой хвостик.
— О, Софья явилась, — ворчит отчим. — Замуж вышла и тут же позабыла родительский дом.
Меня корёжит, когда он так говорит, потому что это не мой дом. И никогда не был моим.
— Чаю хоть с нами выпьешь? — интересуется мама.
— Спасибо, я пас. Меня бабуля накормила от души. Да и автобус через пятнадцать минут.
Никто не старается меня задержать, поэтому я следую в ванную комнату и тщательно мою руки. Щёки ярко горят, будто кто-то меня вспоминает. Хочется верить, что Ярослав, но это маловероятно. Вчера мне впервые померещилось, что он от меня устал. И это понятно. Яру меня навязали, и то, что в дальнейшем наши отношения зашли настолько далеко, — лишь моя инициатива, а не его.
Дверная ручка со скрипом открывается. Я замираю и смотрю в зеркало, замечая за спиной отчима. Меня передёргивает. Правда, он тут же захлопывает дверь, вновь оставляя меня наедине с собой.
Когда я только перебралась в этот дом, то у нас произошёл один неприятный инцидент. Я бы предпочла его никогда в своей жизни не вспоминать, как это усердно делает Роман Геннадьевич, но сейчас как будто случилось дежавю.
Отчим перебрал с алкоголем на посиделках с друзьями. Пришёл, долго шумел в прихожей. Я в это время как раз принимала душ. Обмотавшись полотенцем, остановилась у зеркала и нанесла на лицо увлажняющий крем.
Роман Геннадьевич без проблем открыл дверную ручку, потому что замка здесь отродясь не было, до тех пор, пока я не потребовала его установить. Отчим посмотрел на меня липким взглядом, плотоядно улыбнулся. Шатаясь, сделал шаг навстречу и протянул свои руки с толстыми пальцами-сардельками.
Помню, как неведомая сила плотно сдавила горло. Я стояла и не могла шелохнуться. Чувствовала, что это не просто взгляд и не просто движения, но ничего предпринять не могла. Лишь когда сдавленным голосом прошипела: «Уйди», Роман Геннадьевич будто очнулся и, к счастью, действительно вышел.
С тех пор в этом доме я никогда не чувствовала себя спокойно. Всё боялась повторения: спала тревожно, лишний раз не высовывалась. Носила закрытую одежду и как можно меньше показывалась на глаза отчиму.
Яр был прав, когда в первую брачную ночь предположил, что Роман Геннадьевич меня домогался. Вернее, пытался. Жаров либо догадался, либо интуиция сработала. А быть может, юридическое образование дало о себе знать. Не уверена. Но полностью защищённой я себя впервые за долгое время почувствовала только у Ярослава дома. И рядом с ним, под его крылом.
Глава 47.
Тренировка назначена на пять вечера, поэтому я весь день не нахожу себе места. Волнуюсь ужасно. Что, если я забыла даже азы? Что, если ничего не получится? Вдруг тренер скажет, что не хочет мной заниматься, потому что Романова за полгода моего простоя стала профи и переплюнула меня по всем показателям?
Ух, даже мороз по коже. Это же мой кошмарный сон!
В целом, тренер у меня хороший, хотя и строгий. Я пришла к нему в средней школе. До отбора подготовки как таковой у меня не было, натаскивал лишь Ярослав и Влад. И то, когда у них не было своих серьезных пацанских дел.
Помню, как дрожали коленки, когда я вышла на корт вместе с группой ребят. Всего было до десяти этапов отбора. В первом нас ставили в ряд спиной к тренеру. Когда окрикивали по имени, нужно было резко развернуться и поймать мяч. Таким образом проверялась реакция. Во втором этапе мы с ребятами бросали мячи друг другу. Нужно было ловить левой и правой руками, выполнять броски сбоку, сверху, из-за спины. Тренер обращал внимание на дальность и хлёсткость движений. Также были этапы перебрасывания мяча через сетку, имитация ударов ракеткой и много-много других. В завершении проверялась физическая подготовка по бегу, прыжкам, удержанию равновесия и гибкости. Ну и общение с ребёнком и родителями, естественно.
Мать сразу же уточнила у тренера, стоит ли мне ходить на занятия. Илья Степанович, мой тогда ещё будущий тренер, подтянутый и высокий мужчина слегка за сорок, невозмутимо ответил, что определенно видит во мне потенциал.
Мать от недовольства поджала губы и даже анкету не заполнила. Сказала, что ей нужно хорошенько подумать, ведь занятия теннисом — дорогое удовольствие, тем более для нашей среднестатистической семьи. Я тогда сильно расплакалась, руки опустились.
По моей просьбе Влад долго уговаривал мать согласиться на занятия. Клялся, что будет лично меня отводить и подрабатывать, чтобы хватило денег. Затем был звонок отцу. Его поставили в известность, что я хочу заниматься теннисом. К моему удивлению, он был не против платить сумму алиментов чуть выше, чем было оговорено в суде.