– Думаешь? Давай проверим.
Я поднесла палец к датчику. Через секунду массивная дверь разъехалась в разные стороны. Еще одно доказательство, что Нейл открыл для меня доступ везде на его территории. На его землях.
Увидела его, и захотелось закричать, даже ноги задрожали от слабости, но я не смогла – Нейл посмотрел на меня так, что я даже шаг сделала с трудом. А потом головы сотни солдат повернулись ко мне как по команде. Я судорожно сглотнула и перевела взгляд на Нейла. Вздрогнула и поежилась, обхватывая себя руками. Холод. Лед. Сделала к нему несколько шагов, стук каблуков громким эхом разнесся под сводами высоких потолков, и я остановилась, чувствуя, как меня пронизывает ледяными колючими иголками. Его взгляд – почти черный, и сжатые челюсти. Смотрит прямо в глаза, чуть прищурившись, и я не могу прочесть в его собственных ничего. Пустота и холод. Темно-синее равнодушие с металлическими отблесками ярости. Холодной ярости. По коже мурашками, замораживая, лишая возможности двигаться. Захотела мысленно позвать и не смогла. Он не дал мне говорить, отнимая у меня эту способность, поворачиваясь к солдатам, которые сверлили меня блестящими от похоти глазами, опустив обсидиановые мечи. В эту секунду я вдруг пришла в себя. Нет, мне это с рук не сойдет. Я ошиблась, и Нейл – это не смертный мужчина, с которым подобная шалость могла бы показаться невинной, а я не просто женщина, а женщина Верховного Деуса, которая посмела, вопреки приказу Нейла, войти в залу, переполненную солдатами, в тоненьком платье на голое тело. Как вызов, как высшая степень наглости и своеволия. Нейл кивнул стражникам, и те двинулись ко мне, и я сама сделала шаг назад.
– Пройдите с нами.
15 глава
Дрянь! Сучка! Моя маленькая наглая сучка! Посмела заявиться на полигон с сотней мужиков в тонком платье, обтягивающем каждый изгиб её сочного тела. Я почувствовал её присутствие задолго до того, как открылась дверь, скрывавшая базу от случайных глаз. Вначале даже решил, что показалось на фоне дикого голода по ней, после долгих дней и ночей, проведенных здесь, так далеко. А потом словно ледяной водой окатило сознание – это Лия. И мимолётная радость, вспорхнувшая где-то в груди, резко сменяется чистейшей злостью на неё. Особенно когда увидел, в чём она приехала. Стиснул зубы, чтобы не схватить её за горло и не свернуть изящную шейку, правда, перед этим как следует оттрахав, чтобы извинялась до потери пульса за свою глупость, чтобы забыла собственное имя, выкрикивая только моё.
И тут же сплошной волной накатило чужое бешеное возбуждение, смешанное с диким любопытством, и десятки – сотни мыслей, пошлых и откровенных, абсолютно мужских мыслей, единым шквалом обрушились на моё сознание, то и дело выкидывая в него такие картинки, от которых захотелось взреветь и лично придушить каждого ублюдка, посмевшего думать о моей женщине. Сто самцов, словно огромная стая хищников, едва не переминавшихся с ноги на ногу от желания наброситься на одну маленькую самку. Да, блядь, такой они сейчас видели ее. Не женщиной, а самкой, которую нужно драть до последнего. Грёбаные уроды, едва не облизывающиеся, словно истощённые псы на кусок мяса.
Уроды, которых я убью одного за другим, если только они хотя бы шагнут в направлении Лии. И каждый из них знал об этом. Они видели этот запрет в моём взгляде, сжимая ладони в кулаки и не смея сдвинуться с места.
И я снова поворачиваюсь к Лие, ощущая, как разливается по телу ярость, выжигая на корню желание притянуть её к себе, коснуться лица, почувствовать мягкость губ. Злость на то, что так рисковала… и в то же время извращенное удовольствие от осознания того, что всё же пошла на такой риск из-за меня, приехала именно ко мне. Не выдержала.
Подал знак стражникам отвести её в свою комнату. Лия испуганно отступила назад, широко раскрытыми глазами глядя в мою сторону. Да, малыш, а ты думала остаться безнаказанной за свой проступок?
Я оставил парней тренироваться под надзором помощника и прошёл к зданию лагеря, мимолетно посмотрев на четырёх особо наглых ублюдков, с трудом скрывавших свои похотливый взгляды. Липкие, откровенно скользнувшие по соблазнительной фигуре моей девочки. Поманил каждого из них пальцем к себе, а после, склонив голову набок, наблюдал, как извиваются на земле, подобно червям, взвывая от жуткой боли. Щёлкнул пальцами, прекращая их мучения навечно, и повернулся к двум шеренгам покорно опустивших головы воинов.
– И так будет с каждым.
Улыбнулся, ощутив ядерную смесь ужаса и ненависти, исходившую от бойцов, и направился к себе.
Лия уже ждала в моей комнате, стояла, опираясь руками о спинку стула, резко повернулась, как только открылась дверь. А я смотрел на неё и чувствовал, как соскучился. Безумно. Дико. Одержимо. Понимание, что всё это время подыхал без неё. И пусть она всегда была незримо рядом. Но это другое. Когда не могу вдохнуть ее запаха, не могу прижать к своему телу, хрипло шептать на ухо, сколько раз и в каких позах хочу ее.
Ощущение, будто лишился возможности дышать свободно.
Подошел к ней, демонстративно оглядев с ног до головы. Зацепившись взглядом за стройные ноги и упругую грудь, так откровенно обтянутую тонкой материей.
В горле пересохло от желания попробовать на вкус твердые камушки сосков, прикусить их зубами, заставляя взвиться от восторга. И воспоминание о том, сколько мужиков только что испытывали подобную похоть, глядя на неё.
Резко притянул её к себе за локти и прорычал в лицо:
– Что ты тут делаешь, мать твою?
Лия сглотнула, не опуская глаз, коснувшись пальчиками ткани моей рубашки:
– Я соскучилась… Неееейл. Я больше не могла. Мне казалось, я с ума схожу.
И я знаю, что это чистая правда, и сердце взбрыкивает от радости, несмотря ни на что. Радость и яростное желание наказать. Заставить орать и умолять, плакать, стонать и кричать.
– Тогда докажи мне, что ради этого стоило приезжать сюда. – Я отстраняюсь от неё, прислоняясь спиной к стене. – Облизывать, сосать, глотать. Именно в таком порядке, – следя за ее реакцией сквозь полуприкрытые веки, – и немедленно, Лия!
Сглотнула, чувствуя, как пересохло в горле. От этого взгляда. Наглый, требовательный и уже не холодный, а обжигающий сгущающимся мраком. Чувственный рот слегка приоткрыт, и в воздухе вибрирует дикий голод вперемешку со злостью. Осмотрел с ног до головы, заставив сердце забиться в несколько раз сильнее и замереть снова, когда встретилась с ним взглядом. От его слов захотелось застонать и свело скулы, дыхание участилось.
Сделала несколько шагов к нему, глядя на его рот, шею, проследовала взглядом за каждой пуговицей на рубашке, ниже к ремню… и еще ниже. Резко выдохнула, увидев эрекцию. Облизала губы… снова глядя в глаза.
Медленно опустилась на колени, посмотрела на него снизу вверх, тряхнув волосами, пусть смотрит, как рассыпаются они по плечам, по спине.
Стала на четвереньки, прогнулась и потянулась к поясу кожаных штанов, дернула зубами ремень, чувствуя, как учащаются мое дыхание, пульс и дерет горло от желания дотронуться до его плоти. Самой. Временная власть. Ненадолго. Снова в его глаза пьяным взглядом, изнывая от предвкушения, слыша, как учащается и его дыхание.
Помогла себе руками, потянула молнию и, наконец-то высвободив член, громко застонала от прикосновения, сжала двумя руками. Боже! Какой же он горячий, твердый до такой степени, что кажется, тонкая шелковая кожа готова лопнуть от напряжения. Наклонилась и медленно провела по стволу кончиком языка, поднимаясь вверх, исследуя каждую вену, затрепетала на уздечке и обвела бархатную головку, сходя с ума от его вкуса, слизывая прозрачную каплю, снова со стоном дикого удовольствия. Чувствуя, как соски трутся о материю платья, а между ног требовательно пульсирует от желания принять его в себе. Обхватила головку губами и втянула в себя, цепляясь за бедра Нейла, задирая в лихорадке рубашку, царапая кожу. Я сейчас сама взорвусь только от этой головокружительной власти над ним, резко приняла член глубоко, по самое горло, срывая его контроль к чертям и обезумев сама, когда его пальцы впиваются в волосы, и он выдыхает сквозь стиснутые зубы, подаваясь бедрами мне навстречу. Пока не сжимает голову и не начинает врываться в мой рот так глубоко, что я захлебываюсь от каждого толчка, и по щекам текут слезы. Но Нейл вдруг отрывает меня от себя за волосы, рывком поднимая с пола и притягивая к себе, хрипло шепчет мне в ухо:
– Знаешь, какие дикие картинки я видел все эти дни, Лия? Я хотел драть тебя, как сучку. Хотел слышать твои крики и рыдания. Ты же знаешь, что я накажу тебя… Знаешь. Ты этого хочешь. Но наказание не всегда приносит удовольствие, малыш, ты помнишь?
Втянула его запах и закрыла глаза, удовольствие – по всему телу паутиной. Вначале легкими касаниями счастья, радости, восторга. Скучала безумно, только одно присутствие сводит с ума. Зажал зубами мочку уха, и паутина начала обжигать кожу, впиваясь в нее ядом безумия. Его слова … И в висках пульсирует дикость. Отдавая эти картинки мне мурашками по коже, тяжестью внизу живота, участившимся дыханием.
– Какие картинки ты видел, Нееейл? – шепотом, скользя губами по его скуле, впиваясь ногтями в затылок и прижимаясь к нему всем телом. – Ты мне покажешь их? – Языком по шее. – Все до одной?
Отстранился, чтобы посмотреть мне в глаза, и я задыхаюсь от того откровенного мрачного возбуждения, которым пульсирует его взгляд. Именно пульсирует, сужающимися и расширяющимися зрачками. Контроль и безумие. Переменная победа то того, то другого.
– Ты почувствуешь каждую из них, – голодная угроза, от которой становится влажно между ног, склонился к самым губам, продолжая обволакивать тихим шёпотом, – на себе. Каааааждую, малыш.
Впился в губы укусом. С хриплым рычанием. Жестоко рвет натянутые до предела нервы, и обещания пыток заставляют начать задыхаться от предвкушения, сжимать колени и стонать ему в рот от нетерпения. Сумасшедшее возбуждение, он разжигает его быстро и уверенно, заранее зная реакцию и упиваясь властью надо мной. Смотрит в глаза, и меня уносит высоко вверх с такой скоростью, от которой адреналин кромсает вены и гудит ураганом в висках.