– Прикажите, и я сделаю, все, что вы захотите. Буду умолять вас на коленях, ползать у ваших ног. Я готова на все ради него. Только дайте ему противоядие, умоляю.
Слишком предсказуемо. Вдруг стало скучно. Игра прекратилась раньше срока. И оказалась куда менее интересной, чем я ожидал. Единственный интерес теперь вызывала маленькая женщина, чьё сердце билось в ритме аллегро.
– Расскажи мне всё, что ты знаешь о предательстве своего хозяина, маленький нихил, и, возможно, я еще успею отменить свой приказ.
– Я вам покажу, так будет быстрее. – Теперь она смотрела мне в глаза, и я видел, как в её светлых радужках беснуется чистая ненависть. Ко мне. – в чем именно вы обвиняете его? Я покажу всё, что знаю.
– Переходы… Несанкционированные выбросы порталов. – Она напрягалась, и я мысленно чертыхнулся. Значит всё же проклятый ублюдок предал меня. Жаль… Он был единственным, чья смерть была бы мне небезразлична.
– Мы засекли их в нескольких местах.
– Нейл никогда не сделал бы то, что могло бы навредить вам, ваше величество. Вы сами увидите и убедитесь в этом. Он лишь проводил опыты в попытках открыть новые каналы и обязательно сообщил бы вам, как только получил бы положительный результат. Вы можете увидеть это сами.
– Какая отчаянная речь! Ты защищаешь его с такой горячностью, что я уже практически уверен в его абсолютной виновности.
Я обхватил ладонями ее лицо, нагло «вскрывая» голову, отбрасывая слой за слоем лишние мысли, стараясь не отвлекаться на ужас, вспыхнувший на дне ее глаз. Не сейчас. Я буду смаковать его гораздо позже. Нейл, мать его, не мог подсесть на обычную смертную шлюху. И уже сейчас я чувствовал, как тянет прикасаться к ней еще больше. Сжать пальцы на скулах, причиняя страдания, оставляя синяки, видеть, как страх в глазах сменяется болью, как замирает сердце жертвы в присутствии хищника. Девочка была слишком вкусной, чтобы я вернул ее Нейлу в целости и сохранности.
А потом ее выгибает от боли, и я едва не захлебываюсь волной физической агонии, охватившей тело. Похлеще любого наркотика. Мощной струей адреналина прямо в кровь, вызывая неконтролируемое желание выпить все эмоции досуха.
И удовольствие омрачается четкой картинкой перехода ублюдка моего брата в один из низших миров. Сплетённые пальцы рук, и два силуэта, сделавшие шаг навстречу неизвестности в портал. Женская фигура позади мужской, словно этот идиот боится, что ей причинят вред. Как типично для любого влюбленного мужчины – быть готовым защитить свою женщину от любых внешних врагов и самому стать ее невольным палачом.
Нехотя разжал пальцы, прерывая контакт, глядя, как она, обессиленная, падает к моим ногам. Ты дала намного больше, чем планировала, так ведь, малышка? Так глупо подставиться… и ради чего?
Пригубил из бокала кровь, позволяя Лие прийти в себя.
– Хорошая девочка. Держишь свое слово. Ползаешь у моих ног.
Я встал, мысленно призывая одного из своих слуг. Когда тот вошел, кивком указал на смертную:
– Собрать ее вещи и отвести в комнату для особых гостей. Запереть там до дальнейших указаний. – Повернулся к Лие, наслаждаясь ее медленным пониманием ситуации. – Никогда не играй с хищниками, Лия. Особенно если не знаешь всех правил игры.
Глава 17
РАНЕЕ
Император нервно мерил шагами свою спальню. Он чувствовал самую настоящую злость, ярость. Он ощущал её каждой клеточкой тела, она бурлила в венах, заставляя время от времени призывать слуг с очередным ребенком в виде успокоительного. Алерикс выпивал досуха эмоции и кровь маленьких людишек и озлобленно кидал опустошённые тела на ковер. Безучастно смотрел, как несчастных выносят не смеющие поднять голову прислужники, и снова начинал ненавидеть их всех. Всех до одного смертных. Таких жалких, слабых, ничтожных. Единственное, для чего они пригодны, – это стать обедом своим господам, молча служить и быть готовыми всегда подставить свою шею или задницу, в зависимости от того, чего захочет хозяин. Использовать и забыть. Вот и всё!
И сейчас императора коробило именно осознание того, что он не мог ни использовать, ни забыть эту сучку. Жалкую смертную с глазами цвета неба. Нет, не того серого, вечно затянутого тучами неба, а светло – голубого, яркого неба из мира смертных, где Алерикс бывал всего лишь раз в жизни. И едва не задохнулся от всех тех красок, которые вдруг неожиданно обрушились на него. Алерикс даже не смог сдержать вздоха удивления, когда понял, что в том мире даже воздух искрится разными цветами. Он покинул проклятое место, как только увиделся с одним из своих шпионов. Несмотря на то, что тот довольно заискивающим тоном просил оказать ему честь и почтить вниманием его скромное жилище. Но Алерикс лишь досадливо поморщился, приказывая жестом руки замолчать, и позволил проводнику перенести их на Единый Континент.
Император попросту не мог показать, что этот мир, это небо, это яркое, почти оранжевое солнце, жаркими лучами касавшееся его лица, в какой-то мере даже напугали его. Нечто неизведанное, слишком сильное для привыкшего к вечному туману и холоду.
И Алерикс с удовольствием втягивал в себя затхлый запах тёмного смога Континента, настолько плотного, что, казалось, его можно схватить руками. Это было то, что он хорошо знал. То, к чему привык. То, чем он мог управлять. А сильных личностей ничто не пугает так, как неизвестность и угроза потери контроля.
И тогда он злился на себя так же, как и сегодня. За то, что едва не выказал свою слабость.
Император сел в кресло, откинув голову назад и закрывая глаза, длинные пальцы, унизанные перстнями, словно играли в воздухе на невидимом инструменте, пытаясь найти тончайшие струны, почувствовать присутствие. Её присутствие. И в который раз тщетно. Тщетно, мать вашу! Неслышная чужому уху музыка отдавалась в его голове жёсткими быстрыми аккордами нетерпения и досады, но всё без толку. Этот ублюдок Нейл слишком хорошо скрывал её от любых поисковиков. Проклятие, иногда Алерикс боялся даже представить себе, сколько силы таится в его племяннике, если ему удается так хорошо маскировать свою женщину, закрывать её мысли от всех и от самого правителя тоже. Удручало то, что до недавних пор Алерикс был уверен в том, что если Нейл и не уступает ему по силе, то и не превосходит в ней однозначно. Но сейчас… сейчас дядя ощущал кожей ту мощь, которая исходила от племянника, и предательские мысли о том, что неспроста последние два десятилетия он перестал читать, как открытую книгу Верховного консула, то и дело посещали голову монарха.
Алерикс чертыхнулся про себя, испытывая желание вгрызться в сердце своего единственного родственника. Такого не было, даже когда Алерикс отдавал приказ об убийстве своего родного брата – отца Нейла. Он не чувствовал к тому ни ненависти, ни страха. Он просто брал то, что считал своим. Трон. И при других обстоятельствах, например, родись Алерикс старшим сыном, а не младшим Единый Континент принадлежал бы ему. И даже мысль убить брата ужаснула бы его. Нет, император не был сентиментальным или любящим. Но, видимо, всё же у Мортиферов была одна фамильная слабость. И порой Алерикс презирал весь свой род за нее. Мортиферы, как древнейшая и сильнейшая фамилия, никогда не испытывали надобности в истреблении своих же. Более того, Алерикс Мортифер имел относительно любящих, насколько позволяла им сущность и высочайшее положение в государстве, родителей и брата. Он грезил о троне, но понимал, что недостаточно силен для того, чтобы отвоевать его у отца. До тех пор, пока отец сам не подставился.
Алерикс усмехнулся, вспоминая. Покойный император добровольно истощил себя для того, чтобы спасти своего единственного внука. Глупость, которую Алерикс не мог понять. И принять. Он искренне верил, что хорошо иметь семью, помощь, руку, которая поможет тебе в трудную минуту. Но нет ничего более бессмысленного, чем пожертвовать собой ради неё. Непростительный идиотизм как в звериной стае, так и в мире Деусов. И его отец был сам виноват, он бесконечно разочаровал своим необдуманным поступком сына, прежде гордившегося жестокостью и силой своего родителя.
Нейман Мортифер спас ценой собственной жизни умиравшего Нейла, уже видя в глазах младшего сына готовность выплеснуть всю силу в тесное пространство детской комнаты. И единственными его словами в этот момент были: «Не здесь…» Не здесь… Алерикс долго стоял над трупом отца, пытаясь понять и не в силах сделать это. Почему взрослый и некогда могущественный Деус позволил прикончить себя? Ради кого? Ради слабого, нежизнеспособного малыша, не сумевшего осознать, кому он обязан последним дыханием жизни. Его родители были в это время на другом конце Континента; его отец как первый наследник уже несколько лет участвовал в продолжительной войне, вынужденный из года в год доказывать врагам семьи, что является достойным преемником правителя. И именно Нейл умудрился подхватить единственную хворь, которой подвержены чистокровные дети Деусов, несмышлёные и беспомощные. Лишённый связи с отцом и матерью, которые должны были подпитывать его периодически своей силой, Нейл внезапно ослаб и перестал питаться. Ослаб настолько, что его следовало убить, как и любого другого Деуса. Однако Нейман как ближайший родственник по восходящей линии решил по-другому и начал обряд передачи своей силы Нейлу.
Пройдет несколько лет, прежде чем будущий император Континента, в очередной раз предаваясь в полном одиночестве воспоминаниям, поймёт, что отец спасал не только внука, но и сына. Позволь он себе только мысленно призвать стражников… и Алерикса казнили бы в тот же день. Показательное наказание для любых недовольных. Наказание, которого Алерикс бы не избежал просто потому, что никто из Деусов не должен был знать, что у великого и бесстрашного Неймана Мортифера есть уязвимые места. Семья – это не только поддержка, надёжная опора. В мирах, где правят страх и смерть во главе с жестокостью, семья может стать ахиллесовой пятой.
Но, видимо, император Нейман всё же оказался недостаточно сильным для того, чтобы защищать собственную шкуру. Или же предпочел своей жизни жизнь сына. Алерикс осознал это и… ухмыльнулся, пожав плечами. Выбор есть основа каждого нашего действия. И Алерикс давно определил, что выбирает собственную шкуру, собственные цели и желания чему угодно и кому угодно.