А потом все изменилось, стоило лишь коснуться ее лица, услышать ее голос, увидеть, как при свете луны мерцают ее глаза.
Когда она вот так, как сейчас, почти не моргая, смотрела в его глаза, ему казалось, что она заглядывает в его душу. И видит там нечто такое, неведомое ему самому.
— Просто сегодня новогодняя ночь, а мы сидим за столом и пьем чай. Давай пойдем к «нашей» елке?
— Давай, — тут же согласилась Мира и в каком-то неосознанном порыве протянула руку и коснулась его руки, но, словно обжегшись, хотела отдернуть. Вадим удержал ее ладонь. Их пальцы переплелись. А взгляды встретились.
Он смотрел на нее, и улыбка его медленно сходила с губ. Впервые Мира почувствовала ту самую, неповторимую, немеркнущую магию взглядов, когда все вокруг переставало существовать, исчезало, растворялось. Были только глаза — темные, излучающие какой-то странный свет. Мирослава тонула в них, ощущая, как что-то растет в груди, и от этого становится трудно дышать.
Она опустила глаза.
— Ну так пойдем? — спросил мужчина севшим голосом.
Мира кивнула, отчетливо понимая, что была бы не против остаться здесь, с ним. Да и он… Он ведь тоже. Только боится ее обидеть, ранить, испугать, она это понимала.
А сама она?
Чего хотелось ей?
Мира снова взглянула на него и вдруг поняла. Ей хочется встать из-за стола, обойти его кругом, подойти к Вадиму, коснуться его лица, провести подушечками пальцев по бровям, глазам, почувствовать, как дрожат ресницы. Хотелось ощутить его дыхание, прерывистое, обжигающее. Почувствовать жесткость щетины. Хотелось обвить его шею руками и прижать голову к груди, и ощутить, как его руки смыкаются у нее на талии, сжимая.
И то, что могло бы последовать, не пугало ее. Только с ним ей хотелось узнать настоящую близость, которая бывает между мужчиной и женщиной. И еще, в глубине души, Мира чувствовала, времени у них нет…
Каникулы закончатся, через несколько дней ей придется уехать домой. Неизвестно, встретятся ли они когда-нибудь снова. Оттого, наверное, каждое проведенное с ним мгновение было таким бесконечно ценным. А еще Степик. Если он сегодня больше не придет домой, чтобы проверить, считай, ей повезло, а если придет… Об этом лучше не думать.
Вадим первым разжал пальцы и встал из-за стола. Мира последовала его примеру и стала одеваться. Они погасили свет в доме и молча покинули его.
Луна заливала окрестности призрачным голубоватым светом. Где-то там лежала уснувшая деревня, а впереди вставал заснеженной громадой лес.
Во всех любимых Мириных сказках зимний лес был волшебным, заколдованным, но неизменно счастливым для главных героинь. Мира верила, что и ей этот зимний лес, укутанный серебром и залитый лунный светом, обязательно принесет счастье.
Они шли, то обгоняя друг друга, то идя след в след, то почти равняясь. Тогда Вадим брал Миру за руку и вел за собой. Девушка улыбалась и спотыкалась, а потом высвобождала свои ладони и забегала вперед. Оборачиваясь, она заглядывала в лицо Вадима и видела его белозубую улыбку.
Наконец они вышли на прогалину, к «их» елке.
Побежав вперед, Мира первым делом отыскала спрятанный среди ветвей стеклянный шар. Крутанув его, засмотрелась на игру лунных бликов, отразившихся в нем.
Вадим, засунув руки в карманы куртки, просто стоял и смотрел на девушку.
Стеклянный шар качался на ветке, Мира старательно выводила большими буквами на снежном покрывале: «С Новым годом, Вадим!»
Потом засмеялась. И ее серебристый смех перезвоном маленьких колокольчиков разнесся в лесной чаще.
Загребая обеими руками легкий, невесомый снег, она подбросила его в воздух, и маленькие снежинки заискрились в лунном свете. А потом вдруг Мирослава раскинула руки в стороны и, все еще смеясь, упала в снег.
— Мира, — окликнул ее Вадим и, неодобрительно покачав головой, пошел к ней. — Ты себе когда-нибудь точно что-нибудь отморозишь!
— Посмотри, какое небо! — не слыша его, сказала девушка, перестав смеяться.
Мужчина поднял голову вверх и взглянул на небо, усеянное мириадами звезд, которые подрагивали и мигали, загораясь, как самоцветы, желтым, красным, синим…
— Как красиво… — тихо выдохнула Мира.
— Мира, ну-ка быстренько поднимайся! — будто очнувшись, Вадим опустил голову и склонился к девушке. — Вставай, а то сейчас получишь! — в шутку пригрозил он. Взяв ее за руки, легко поднял на ноги и стал отряхивать.
Мира подняла руку, дотянулась до ветки сосны, росшей поблизости, засмеялась, дернула ее и зажмурилась. С ветки на них с Вадимом посыпался снег.
Когда снег перестал сыпаться, девушка открыла глаза и увидела, что мужчина стоит в полушаге от нее. Не смеется и даже не улыбается. И больше не предпринимает попыток ее отряхнуть. Он и сам весь усыпан серебристой пылью, но как будто не замечает этого. Взгляд его темных глаз прикован к ее лицу. В них больше нет веселых искорок. Они темны и непроглядны, как ночь. Этот его взгляд испугал Миру, но она не смогла отвести глаз, отвернуться, отступить.
Вадим вдруг поднял руку и коснулся пальцами ее щеки, как тогда, в первую встречу на хуторе. Но не отдернул руки. Его пальцы, блуждая по ее лицу, коснулись линии щек, пробежались по подбородку и как бы невзначай дотронулись до губ.
Мира, не шевелясь и не совсем понимая, что происходит, как завороженная смотрела на него. Когда к губам прикоснулось его горячее дыхание, закрыла глаза. Его губы, горячие и сухие, коснулись ее губ, растопив на них кристаллики снега. Прикоснулись легко и нежно, даря Мире первый в ее жизни поцелуй. На мгновение девушка замерла, потом, поддавшись какому-то необъяснимому порыву, качнулась к нему и, обхватив руками шею, прижалась виском к его щеке.
Вадим обнял ее.
Глава 13
Степик молчал и, казалось, был полностью погружен в собственные мысли. Но стоило Мире поднять на него глаза, как она тут же встречала его взгляд, тяжелый, напряженный, задумчивый.
И от этого взгляда становилось не по себе. Когда она вернулась, все давно спали, а Степик отсутствовал. Но он знал, Мирослава чувствовала, знал, что ее не было всю ночь не только дома, но и в деревне.
Она отводила глаза, как предательница, и ждала, весь день ждала расспросов. Однако Степик молчал.
А она ни о чем не жалела. Сердце учащенно билось, когда Мира вспоминала Вадима. Его губы, его руки. Всем своим существом она тянулась к нему. Слоняясь без дела по дому, считала минуты и с нетерпением ждала вечера, молясь только о том, чтобы к этому времени Степик ушел к друзьям.
Мира знала, никакая сила в мире не удержит ее дома, но врать ужасно не хотелось, тем более врать и видеть, как на глазах рушится доверие, бывшее между ними. Она не готова была вступать в открытый конфликт со Степиком, но знала, что ради Вадима, если придется, пожертвует всем.
Вадим стал для нее целой вселенной.
Долго тянулся день… Мира изнывала от нетерпения и желания сбежать из дома. Вечерним рейсом уехали мама и тетя Надя, которым уже завтра надо было на работу.
Наконец, когда за окном стемнело, Степик стал собираться. Он ничего не сказал Мире и не предложил пойти с ним, а она, забившись в уголок за грубкой, зажмурилась и на удачу скрестила пальцы. Хлопнула входная дверь, однако девушка не сразу решилась открыть глаза.
— Унучачка мая, мо здарылася што? Чаго ты моўчкі ўвесь дзень сядзіш за грубкай? І не ела нічога! А Сцяпан куды пабег? — баба Нина заглянула за занавеску и присела на край кровати.
— Он к друзьям, наверное… Бабушка, миленькая, у меня все хорошо! Я не хочу есть, и мне нужно уйти сейчас, возможно, на всю ночь! Ты не волнуйся только, со мной ничего не случится, просто мне очень нужно!
Девушка пододвинулась к бабушке и сжала ее загрубевшую, сухую руку обеими ладонями. В голосе ее звучала неприкрытая мольба, а в глазах дрожали слезы.
— Ды што ж такое здарылася з маімі ўнукамі? Куды ж ты на ноч, унучачка?
— Не спрашивай, бабушка! — Мира соскочила с кровати и заметалась по комнате. — И Степику ничего не говори. Я сама скажу. Завтра.
Баба Нина неодобрительно покачала головой, но спорить не стала.
Мирослава оделась и выбежала из дома.
Звенящее безмолвие царило кругом. Снег скрипел под ногами. Мира очень спешила, вспотела, дыхание сбилось, а желание увидеть Вадима с каждым шагом становилось сильнее, превращаясь в жизненную необходимость. Заснеженное поле казалось пустыней, которую ей никогда не перейти. Лес чудился непреодолимым препятствием. И как бы она ни вглядывалась вперед, свет дома на хуторе рассмотреть не удавалось.
Мире казалось, стоит миновать поле и пройти лес, и все в ее жизни изменится, изменится кардинально и навсегда. И никогда, никогда больше она не будет одинокой!
У кромки леса Мирослава увидела мелькнувшую тень. Но не испугалась, как раньше. Теперь она знала, кто это.
Как бывало не раз, сердце кольнуло тревожное предчувствие беды. Мира бросилась бежать, не чувствуя холода и набившегося в ботинки снега.
— Мира! — услышала его голос, сильный и звонкий, разбивший морозную тишину ночи.
Преодолев последние метры, они упали друг другу в объятия. Вадим подхватил девушку на руки и сильно прижал к себе, она обвила руками его шею и уткнулась лицом в воротник его куртки.
Отступали страх, тревоги, беспокойство и угрызения совести. Назад дороги не было. Мира не знала, что ждет ее завтра. Но с ним не страшилась ничего.
— Я боялась, что не найду тебя на хуторе! — прошептала она.
— А я боялся, что ты не придешь! Не смог сидеть и ждать, решил пройтись до твоего дома…
Они замолчали на миг, глядя друг на друга. Мира подняла голову и легко коснулась губами его губ.
— Как там дома дела? — спросил Вадим и опустил ее на землю.
— Кажется, о том, что я не ночевала, никто не знает. Степик пришел позже меня, но…
— Но что?
— Он за весь день не сказал мне ни слова, а ведь мы не ругались. И так смотрел на меня… Кажется, он подозревает что-то! — перешла на шепот девушка. — Я боюсь, Вадим, — честно призналась она.