поя? Или с бабушкой, у которой и без того серьезные проблемы со здоровьем? Мира могла бы рискнуть собственной жизнью, но обрекать дитя на сиротскую жизнь в приютах и интернатах не хотела и согласилась на аборт.
Да и не могла Мира думать о ребенке внутри себя, как о ком-то живом, реальном. О ком-то, кого она смогла бы взять на руки и почувствовать тепло. Она не могла ни физически, ни морально взять на себя ответственность за чью-то жизнь.
За прошедшие месяцы Мира смирилась со смертью Вадима, а оказалось, он жив. Поверить в это было сложно, но как только осознание снизошло на нее, в сердце вспыхнули безумная радость и надежда.
«Он жив! Жив! Жив! — кричало и пело все внутри. — Он жив! А значит, он вернется…»
А потом появилось осознание реальности. Если он жив, то почему до сих пор не дал о себе знать? Прошло полгода, но он так и не объявился… Мир такой огромный, и где-то в нем потерялся Вадим. Где его искать, девушка не знала. Но она даже мысли не допускала, что после пожара он не вернулся, не попытался узнать о ней. Вот только ее уже в Старых Дорогах не было. И спросить, куда девушка подевалась, он не знал у кого. Возможно, Вадим потом возвращался, а она появилась только летом. Но ни разу, за все долгие летние дни, проведенные в Старых Дорогах, и светлые ночи, когда Мира одна бродила по окрестностям деревни, она не встретила его, не почувствовала его присутствия…
Усиливающийся ветер клонил к земле травы. Тревожно шумел лес, зарницы вспыхивали со всех сторон, раскаты грома заставляли содрогаться землю, тьма опускалась, готовая вот-вот поглотить все. Исчезли птицы, замолчали кузнечики, притаились в лесу звери, старушки в деревне, закрывшись в домах, крестились на иконы, молясь, чтобы буря прошла стороной…
Мира вдруг оказалась одна среди разбушевавшейся стихии. Она рассеянно огляделась по сторонам и в нескольких шагах от себя, в синеватом свете зарниц, увидела Полякова. Он, бесспорно, искал ее, но видеть его, быть с ним рядом, разговаривать Мире не хотелось.
Она быстро пошла вперед, напрасно надеясь остаться незамеченной, добраться до дома раньше, чем начнется дождь…
Леша догнал ее, схватил за руку, повернул к себе. Ветер сорвал с плеч девушки легкую шаль и унес куда-то. Первые тяжелые капли дождя упали на землю.
— Мира! — закричал Алексей. — Бежим скорее!
Он бросился бежать, но не к деревне, а к лесу, который был ближе, волоча ее за собой. Девушка хотела вырваться, ударить его, закричать, но разряд молнии, рассекший небо, заставил ее испуганно вздрогнуть и безмолвно последовать за ним.
Лес поглотил их как раз в тот момент, когда обрушился настоящий ливень. Пригнувшись, парень и девушка забрались под раскидистые ветки старого дуба, росшего недалеко от края леса. Нижние ветки почти доставали до земли. Необъятный, шершавый, бурый ствол избороздили глубокие трещины, а снизу уже и мох порос.
Тяжело дыша, Леша и Мира прижались к нему, пытаясь прийти в себя. Из-за густой листвы сюда не проникали потоки дождя, да и бесконечные вспышки молний здесь казались не такими страшными. От раскатов грома вздрагивала земля и закладывало уши.
Сев на землю, Мира поджала к груди колени и обхватила их руками.
Леша постоял немного и последовал ее примеру. Темнота окутывала их, голубоватый свет зарниц сюда почти не проникал. Прогретый за день душный воздух имел горьковатый острый привкус, а еще пахло смолой, пылью, лесными цветами, дождем…
Постепенно пробираясь сквозь листву, капли стали попадать и на них, а вокруг тревожно, угрожающе шумел лес, поскрипывали от ветра деревья, ломаясь, падали сухие ветки. Где-то над ними, спрятавшись в крону дерева, попробовала подать голос ворона, тут же откликнулся гром.
Мира поежилась, когда холодные капли упали на ее обнаженные плечи, и вздохнула.
Леша пододвинулся к ней. Сняв мастерку, накинул ее девушке на плечи. Мира дернулась, когда его пальцы коснулись ее обнаженных плеч, но протестовать не стала.
Они сидели молча, плечом к плечу, время от времени поднимая головы вверх, как будто надеялись увидеть небо. С листьев капало все сильнее, но гроза постепенно уходила, затихал лес, отдаленнее становился гром, вспышки молнии прекратили частить. Гроза уходила, принеся миру долгожданную свежесть…
Кутаясь в мастерку, девушка чувствовала, как сырость и влажность, подбираясь к ней, вызывают дрожь. Леша видел, что она дрожит, и, превозмогая желание обнять ее, согреть, сжимал пальцы в кулак.
— Мира, — негромко заговорил он. — Раз уж мы вынуждены быть здесь сейчас вдвоем, я хотел бы поговорить с тобой…
— Не понимаю, о чем!
— Перво-наперво, хотел бы попросить прощения за всех нас…
— Не надо за всех! — перебила Мирослава. — Я не знаю, зачем ты мне все это говоришь, зачем ходишь за мной и носишь цветы, но за всех просить прощения не надо. Я знаю, мой братец виноватым себя не считает, Юрьев тоже! И ты знаешь это так же хорошо, как и я! К тому же, разве можно все простить? Ведь если бы… — начала Мира и замолчала.
— Да, если бы не мы, сейчас все было бы иначе. Ничего страшного не случилось бы, и ты была бы счастлива с ним. Да, мы разрушили твою жизнь, но права на это не имели. Ни мы, ни Степик. Если бы можно было все вернуть, повернуть жизнь назад, я не стал бы в этом участвовать, но мир устроен так, что в нем ничего нельзя исправить. Я знаю, ты ненавидишь нас всех и, в общем-то, ничего другого мы не заслужили, но…
— Что тебе нужно от меня, Леша? — перебила его девушка.
Парень запнулся и умолк.
— Мне ничего не нужно! — ответил он после нескольких минут молчания. — Я просто хочу помочь тебе!
— Помочь? Мне? — усмехнулась Мирослава. — Я сама себе не могу помочь, не знаю как, а ты хочешь помочь мне! Ты можешь мне вернуть его? Ты говоришь, что он не умер, ты знаешь, где он? Верни мне его, и я снова буду счастлива! — с болью произнесла она. — Я прощу тебя, Степика, Гарика, я прощу вас всех, если вы снова вернете мне его!
— Я не знаю, где он, Мира. Знаю только, что на хуторе его не было тогда. Он исчез и больше не появлялся здесь.
«Нет, он приходил! Он искал меня! Не мог не искать!» — пронеслось в голове девушки, но вслух она этого не сказала.
«Где же ты, любимый?» — тоскливо сжалось сердце.
Скоро кончится лето, осень унесет тепло, и что останется ей? Что будет с ней? Она гнала прочь мысли об этом, но они приходили все чаще. Ее одноклассницы, сдав вступительные экзамены, весело проводили последние летние деньки, с нетерпением ожидая, когда начнется самая развеселая студенческая жизнь, взрослая, самостоятельная, лишенная родительской опеки. Мира же не ждала ничего. Более того, она уехала в Старые Дороги, чтобы не встречаться с одноклассниками, чтобы снова и снова не слышать один и тот же вопрос: как собирается она жить дальше? Она задыхалась в родительском доме, сходила с ума. Но и здесь не могла остаться…
Почему жизнь так несправедлива? Почему, лишь на миг подарив надежду на чудо, так жестоко отобрала ее? Мира знала, того, что было, уже никогда не будет в ее жизни. А ей ведь всего семнадцать лет, и она не представляет, как жить дальше. Что делать со своей жизнью…
Воспоминания о днях, проведенных с Вадимом, продолжали терзать ее сердце. Они отнимали силы, лишали воли и желания жить. Мира понимала, ей нужно собраться, встряхнуться и жить дальше, но она не могла. Не могла смотреть жизни в лицо, не знала, куда идти, а главное, зачем. Впереди ее ждали долгие осенние дождливые дни, которые пугали больше, чем непроглядные ночи.
— Тебе нельзя оставаться здесь! — помедлив немного, произнес Леша.
Мира вздрогнула, словно он вдруг прочитал ее мысли.
— Ты погибнешь здесь, дожидаясь его! Мира, в сентябре я уезжаю в Прагу, надолго уезжаю. Если помнишь, я говорил тебе, что стажировался в европейской компании, занимающейся программными разработками. Я прошел конкурс, и меня приглашают поработать в Чехию. Я уезжаю надолго, возможно, навсегда! Мне предложили должность ведущего специалиста, отказаться я не могу. Компания обеспечивает полный соцпакет и предоставляет жилье. Такая возможность бывает раз в жизни, и я не могу ее упустить. Уедем со мной, Мира! Нет, — Леша коснулся ее руки, увидев, как девушка резко уставилась на него, собираясь заговорить, конечно, отказаться. — Нет, я не сошел с ума, я знаю, что говорю! Это не случайно пришло мне в голову! Пожалуйста, не отказывайся сразу! Пожалуйста, подумай!
— Зачем тебе это, Леша? Зачем ты мне предлагаешь это сейчас? У меня нет денег, чтобы поехать в Прагу! Да и что я буду делать одна в чужой стране?
— Мира, я предлагаю тебе стать моей женой! Мы поженимся и уедем в Прагу! Я не знаю, сможешь ли ты там стать чуть счастливее, но там, по крайней мере, ничего не будет напоминать тебе о прошлом! Ты забудешь все…
— Нет, не забуду! Не надейся на это, Леша! — как-то обреченно произнесла девушка и замолчала. — Я ничего не смогу тебе дать! — продолжила после непродолжительной паузы. — Ни семейного счастья, ни детей! Я буду обузой для тебя, а там, в Праге, ты, безусловно, встретишь какую-нибудь другую девушку, полюбишь ее…
— Я люблю тебя! — просто сказал Поляков.
— Так не бывает! — покачала головой Мирослава.
— Бывает. Мне ничего не нужно от тебя, Мира! И если я смогу вернуть улыбку на твоем лице, это и будет для меня счастьем! — убежденно произнес молодой человек. Он действительно верил в это. Надежда, воскресшая в его душе, рождала эту веру и окрыляла. — Ты поедешь со мной?
— А они? — спросила она.
Алексей, безусловно, понял, о ком говорила девушка. Были еще и они, его лучшие друзья, Степик и Гарик. Они не смогут понять его, он это знал. Но также он знал и другое — не колеблясь поступится дружбой с ними, только чтобы спасти эту хрупкую, ранимую, беззащитную и одинокую девушку, при одном лишь взгляде на которую сердце щемило от нежности и жалости. Они, конечно, вправе осудить Полякова, но у него своя жизнь и свой выбор.
— Они? — переспросил он. — Им придется смириться с этим! — решительно произнес.