Была ли счастлива Мира? Возможно, да, если счастье можно измерять материальными благами, а может, и нет, душа ее по-прежнему оставалась пуста. Где-то глубоко внутри она чувствовала, знала, что проживает чуждую ей жизнь, чужую, словно ее душу и сердце переместили в другого человека, совершенно на нее не похожего. Складывалось впечатление, будто та Мира, семнадцатилетняя девочка с разбитым сердцем, затерявшаяся где-то в дымке лет, так и осталась в прошлом. А эта Мира, холодная и утонченная красавица, к тому прошлому не имела никакого отношения.
За все десять лет Мирослава ни разу не приезжала в Беларусь.
Она могла бы поехать, безусловно, такая возможность у нее была, в отличие от желания. Не хотела она возвращаться, не хотела видеть родителей, окончательно скатившихся вниз. И даже бабушку. Не могла Мира пересилить себя и снова оказаться в Старых Дорогах, ее страшило пережитое. Она боялась: то, что не раз возвращалось к ней во снах, оживет, станет реальностью. Мира скучала по бабушке, чувствовала свою вину перед ней, но…
Поляков, конечно, бывал в Беларуси. Раз в год он неизменно летал в Минск и жил у родителей пару недель. Наведывался он и к бабушке, встречался с университетскими друзьями. Заезжал и к бабе Нине, передавал подарки и приветы от внучки, изобретая всевозможные причины ее отсутствия, скрывая истинное нежелание Миры вернуться на родину. А потом бабы Нины не стало, через несколько лет после нее умерла и Лешина бабушка. В Старые Дороги он больше не ездил. Мирины родители не особенно интересовались судьбой дочери. Они жили сами по себе, как умели, как хотели, как могли. Помнили, что где-то на этом свете у них есть дочь. Иногда, напившись и вспомнив о ней, могли пролить слезу, но чаще, конечно, жаловались соседям и собутыльникам на ее неблагодарность и жестокость…
Взявшись за руки, подруги пересекли улицу и направились к кафе. Устроившись за столиком, заказали мороженое, кофе, фрукты и по коктейлю. Сделав заказ и подождав, пока отойдет официант, посмотрели друг на друга и рассмеялись.
— Не могла дождаться конца смены! — пожаловалась Ирина, когда принесли коктейль. Она сдула с лица непослушную прядь волос и сделала маленький глоток. — И почему перед отпуском особенно четко понимаешь, как на самом деле осточертело это кафе и его посетители! — продолжила она. — Как подумаю, что уже завтра вечером буду гулять по берегу Адриатического моря, так и хочу бросить поднос и бежать оттуда без оглядки. Я устала уже работать. Одиннадцать лет, как проклятая, а ради чего?
— Ну… — протянула Мира неопределенно.
— Да, ты права, ради всего этого… Но я устала. Честно — хочу замуж. Знаешь, иногда завидую тебе! Хоть Лешка твой и зануда, но все равно… Он любит тебя, заботится, и тебе ведь на самом деле никогда не нужно было работать. Необходимости в этом не было.
Да, Мира знала это. Поляков хотел и очень надеялся, что в Праге, вдали от Старых Дорог, все постепенно забудется. Мира привыкнет к новой жизни и к роли жены. Ей действительно можно было не работать. И когда Мира изучала английский, потом чешский, Леша надеялся, что она устанет от курсов и учебы, ей все это надоест… Но Мире не надоедало. Она упорно шла к своей цели. Выучила английский, потом чешский. Однажды, гуляя по исторической части города, в одной из сувенирных лавок она увидела объявление. Требовался продавец. Образования у нее не имелось, но она все равно зашла и спросила о работе. Хозяйкой лавки оказалась немолодая женщина. Раньше с ней работала дочь, но вышла замуж и уехала, а женщине одной было тяжело. Они разговорились и… Мира осталась у нее работать. Параллельно, по вечерам она посещала курсы. Окончив их, стала дипломированным продавцом-консультантом…
Мирослава пожала плечами.
— А мне нравится работать. Госпожа Новак — хорошая женщина и очень привязана ко мне. Она сказала, что будет скучать!
— Она по тебе всегда скучает!
— Просто она одинока. А работать… Ну не ты ли твердила, что в наше время независимость превыше всего?
Ира засмеялась.
— Я и сейчас так считаю, просто я уже устала! Ты же знаешь…
— Знаю! Вчера ты чуть не стукнула посетителя подносом по голове, потому что он был так навязчив и все пытался потрогать твою попу!
Девушки рассмеялись и, чокнувшись, допили коктейль.
— Да, нам определенно нужен отдых. И мы его заслужили! Ты уже чемодан собрала? — спросила Войде. — Купальников сколько взяла? — Не дожидаясь Мириного ответа, продолжила. — Я четыре! Позавчера с Леськой попали на распродажу, а там купальников столько было, что просто пипец! Я не смогла устоять и прикупила себе еще вишневое бикини! Такое потрясающее, как раз под цвет моей помады!
— Я отложила кое-что из вещей, которые возьму с собой. А купальников у меня два, вот их я и возьму. Один закрытый и бикини, — сказала Мира, отодвигая недопитый бокал с коктейлем. Выбрав в тарелке кусочек манго, стала есть. — Помнишь, в прошлый раз, когда мы летали на Родос, мне вполне их хватило. Ты же знаешь, загорать по-человечески я не умею. Так что, в любом случае, я либо проваляюсь под тентом на шезлонге, либо получу солнечные ожоги и промучаюсь весь отпуск. Вот за что я люблю горнолыжные курорты…
— Глупости! Там же нет возможности блеснуть в полуобнаженном виде и продемонстрировать мужчинам все свои прелести! — перебила ее Войде.
Чаще всего свои отпуска девушки делили на две части. Летом летали на море, зимой ездили на горнолыжный курорт.
— Ну разве только это! — улыбнулась Мира.
Теплый летний вечер, опустившись на город, принес наконец долгожданную прохладу. Предзакатное солнце заливало все вокруг золотисто-червонным светом, глубокие тени пролегли на мостовой, и где-то рядом цветущая жимолость источала неповторимый, сладковатый аромат…
Подруги еще немного посидели в кафе, выпили кофе с мороженым, поболтали и отправились к парковке.
Получив права, Мира быстро освоилась на пражских дорогах. Девушке нравилась ее машина и нравились те ощущения, которые она испытывала, садясь за руль.
Подождав, пока Ирина усядется и пристегнется, Мирослава повернула ключ зажигания, вырулила с автостоянки и покатила по запруженным машинами и общественным транспортом улицам. Даже сейчас, вечером, оживление на дорогах не стихало. Но девушка чувствовала себя за рулем уверенно и спокойно. Садясь за руль, она всегда была собрана и сосредоточена, не допускала разговоров по мобильному, да и вообще разговоров. Ира это знала, поэтому помалкивала, опершись о дверцу машины. Высунувшись в открытое окно, она наслаждалась бьющим в лицо воздухом, который развевал ее кудряшки, улыбалась и махала рукой проезжающим мимо автомобилям.
Мира довезла подругу до дома, обменялась с ней прощальными поцелуями, пообещав позвонить завтра с утра, чтобы, не дай бог, Войде не проспала самолет. Ира вышла из машины, легким жестом захлопнув дверцу, перекинула сумочку через плечо и танцующей походкой направилась к своему подъезду. Мирослава улыбнулась ей и поехала домой.
Сбросив скорость, она неторопливо ехала по городу, любуясь знакомыми улицами, успевшими стать родными, и чувствовала себя спокойной и умиротворенной. Рабочий день закончился, завтра у нее начинался двухнедельный отпуск, который она собиралась провести у моря, а сегодня ее ждал тихий семейный вечер наедине с мужем.
Первые несколько лет семейной жизни Мира старательно избегала близких отношений с Поляковым, не интимных, а душевных. В этом плане работа в сувенирной лавке стала для нее настоящим спасением, а когда Леша уезжал в Беларусь или в командировку, и вовсе испытывала облегчение. Но потом, по прошествии нескольких лет, стена отчуждения, воздвигнутая Мирой, стала ослабевать. Она взрослела, привыкала, узнавала. Свыкнувшись с мыслью, что Прага и Леша навсегда вошли в ее жизнь, смогла оценить Полякова как человека. Хорошего, умного, интеллигентного.
Говорят же, можно привыкнуть ко всему, и Мира привыкла. К тому же Поляков был абсолютно не требователен. Казалось, ему вполне хватало того, что Мира ему давала, не так много, конечно, всего лишь свое присутствие в его жизни. Она так и не стала идеальной женой и хозяйкой. Да и полюбить мужа тоже не смогла, даже не старалась, хоть и понимала, теперь понимала, что он заслуживает и ее любви, и благодарности. И если на второе она не поскупилась, то первое оказалось не в ее власти. Может быть, она и хотела бы полюбить мужа, но сердце, одевшись в ледяной панцирь, продолжало молчать. Однако, несмотря на это, все десять лет брака они прожили вполне сносно. Никогда между ними не возникало никаких ссор и недопонимания, никаких бытовых проблем и неурядиц. Мира вообще могла довольствоваться малым, она никогда ни в чем не нуждалась. Принимала подарки Полякова с благодарностью, но сама никогда и ничего у него не просила, хоть всегда знала: что бы ни попросила — муж достанет ей все. Алексей же редко ее о чем-то просил, но если просил, Мира не отказывала.
Войдя в квартиру, девушка положила ключи и сумочку на комод в прихожей и, сбросив босоножки, босиком прошла в комнату. В квартире царила тишина. Заглянув в спальню и не обнаружив в ней мужа, Мира зашла в ванную, вымыла руки, тщательно вытерла их и прошла в кухню. Отсутствие в квартире Полякова показалось ей странным, кажется, утром, когда они оба собирались на работу, он не говорил, что может задержаться. Он знал, что завтра она улетает…
Включив в кухне электрочайник, Мира вернулась в прихожую, достала из сумочки мобильный телефон, набрала номер мужа. Его мобильный отозвался трелью где-то в глубине квартиры. Слегка недоумевая, Мирослава прошла в гостиную и увидела мужа. Тот сидел в эркере, откинувшись на спинку стула. Возможно, он читал или работал, а может, просто задремал и не услышал, как она пришла. Пройдя немного вперед, Мира заглянула ему через плечо. Поляков сидел на стуле, задумчиво глядя в какую-то одну точку. Он даже не услышал ее шагов… Вглядываясь в его лицо, девушка только сейчас заметила, каким изможденным и усталым оно выглядит. Под глазами четко обозначились темные круги, губы плотно сжаты, брови сосредоточенно сдвинуты, лоб прорезали глубокие морщины… Только сейчас она увидела, что он заметно постарел, а ведь ему не было еще и тридцати пяти. Какое-то непонятное чувство тревоги коснулось души, но Мира поспешила прогнать его, решив, что у Полякова наверняка какие-то проблемы на работе, такое иногда случалось, но с этим Алексей всегда справлялся, не зря его ценили в компании, уважали и сделали начальником отдела.