— Леш, — окликнула мужа.
Поляков поспешно обернулся и улыбнулся жене. Только улыбка не отразилась в его голубых глазах, они по-прежнему оставались печальными.
— Привет! А я и не услышал, как ты пришла!
— Привет! У тебя что-то случилось? — спросила она, подходя ближе.
— Нет, все в порядке! — ответил он, поднимаясь со стула и легко касаясь губами Мириной щеки. — С чего ты взяла?
— Не знаю, когда я вошла, ты показался мне задумчивым каким-то, даже печальным! О чем ты думал? — допытывалась девушка, пытаясь заглянуть мужу в глаза, но тот упорно отводил взгляд.
— Мира, у меня все хорошо, на работе небольшие неприятности. Не бери в голову. Ничего серьезного, и это не впервые. Вот не хватало еще, чтобы перед отпуском ты беспокоилась о всякой ерунде! Расскажи лучше, как прошел последний рабочий день? Как вообще дела в лавке? Как поживает госпожа Новак? Расстроилась, как всегда? Как поживает твоя Ирина? Готова покорять побережье Адриатики? Передай ей, что, если она и в этот раз не найдет себе мужа, я точно сосватаю ее кому-нибудь из нашего отдела! — Леша как бы нарочно переводил тему разговора, и Мирослава это понимала, но настаивать на своем не стала. Она никогда ни на чем не настаивала и не очень-то интересовалась делами компании мужа.
Девушка засмеялась.
— Не получится у тебя ничего. Ты же знаешь, Ира считает ужасными занудами твоих коллег.
— Ну да. И меня в том числе.
— Вот-вот! — кивнула Мирослава. — Но я так не считаю! — серьезно сказала и, наклонившись, легко коснулась губами его губ.
— Правда?
— Правда.
Они стояли рядом и смотрели друг другу в глаза. Отчего-то Мире захотелось сказать Леше то, что она ни разу не сказала ему за все прошедшие десять лет: ни дня за все годы она не пожалела, что вышла за него замуж.
— Значит, я самый счастливый человек на свете! — с улыбкой сказал Поляков.
Мира опустила глаза, отступила на шаг и стала рассказывать мужу о лавке, она знала, что ему интересно. Он был знаком с Радой Новак лично и очень тепло относился к этой пожилой женщине. Пока Мира не стала водить машину, он часто заходил в лавку, чтобы пообщаться с хозяйкой и посмотреть на сувениры, которые та собирала со всех уголков Чехии. Как и Мире, Леше нравилась уютная атмосфера этого заведения.
Мило болтая, они прошли в кухню. Мира собралась было нарезать салат и разогреть пиццу, но Леша от ужина отказался, сославшись на деловой обед, на котором ему пришлось присутствовать. Есть не хотела и Мира. Поэтому они просто выпили чаю с жасмином, обсуждая дела насущные и, в первую очередь, конечно, Мирину поездку в Черногорию. А потом, так как спать ложиться обоим не хотелось, решили погулять и отправились бродить по улочкам Малой Страны.
Взявшись за руки, они неторопливо шли по булыжной мостовой, проходя мимо бесконечно прекрасных зданий, светящихся витрин и кованых фонарей, пока не вышли к Карлову мосту.
Ночь уже опустилась на город, у реки повеяло прохладой, зажглись фонари, включилась подсветка мостов. Дневная суета стихла. Мост опустел.
Взойдя на мост, Мира с Лешей прошли немного вперед и остановились в тени одной из статуй. Оперлись о каменный парапет и стали смотреть вдаль. Подсвеченные золотистым светом, здания Кампы отражались в воде. Мимо них, о чем-то споря, прошла парочка молодых людей. Леша пододвинулся к Мире и взял ее за руку. Девушка склонила голову на плечо мужа, а он, в свою очередь, наклонился и коснулся губами ее волос. Они молчали, но слова были не нужны. Вряд ли можно выразить словами то, что оба чувствовали.
Домой возвращались не торопясь, по пустынным улочкам. Они уже почти дошли до дома, когда Леша вдруг остановился и взял Миру за руку.
— Мира, мне надо поговорить с тобой, — сказал он.
Сердце девушки испуганно дрогнуло. Что-то случилось! Не зря ей сегодня показалось… У Леши неприятности, и они возвращаются в Беларусь! Почему-то только это пришло в голову и показалось ужасным.
— Что-то все же случилось? — спросила она, чувствуя, как начинают дрожать руки.
— Нет, ничего особенного… Да ты не волнуйся, просто, пока ты будешь в Черногории, я пройду в клинике обследование. Что-то неважно себя чувствую…
— Леш, у тебя что-то болит? — забеспокоилась девушка, испытывая, однако, невероятное облегчение.
— Да нет, ничего особенного, желудок дает о себе знать, ерунда, в общем. Просто я вдруг вспомнил, что уже тысячу лет не был у врача. Но ты не волнуйся…
— Я не волнуюсь, — и это было действительно так.
Да, в последнее время Леша выглядел уставшим, но Мира списывала это на работу. И не волновалась. Поляков был молод, они жили в Европе, и, разумеется, Мирослава даже мысли не могла допустить, что здесь с ее мужем может что-то случиться! Только не в этой стране, где медицина на высшем уровне! Конечно, Леше надо пройти обследование, а еще лучше отдохнуть. Должность в корпорации выматывала его, требуя слишком много сил. Ему бы отдохнуть месяц-другой, отвлечься от всего…
— Я не волнуюсь, но, может быть, мне все же лучше остаться дома? Если ты плохо себя чувствуешь, будет как-то неправильно, если я буду отдыхать, а ты здесь болеть.
— Мира, девочка моя, я уже сказал, в этом нет никакой необходимости. У меня просто болит живот. Сдам анализы, проверюсь, выпишут лекарства, какую-то диету, вот и все дела. Пока ты приедешь из Черногории, я буду совершенно здоров! Вот увидишь! — Поляков чмокнул жену в нос и потянул за собой к подъезду, тем самым считая разговор оконченным.
Глава 19
Утром следующего дня Леша Поляков отвез Миру и Ирину в аэропорт, посадил на самолет, а потом еще долго стоял у огромного окна здания аэровокзала, наблюдая за тем, как самолет разворачивается, набирает скорость, взлетает и исчезает в небе, а потом отправился домой. Но не смог вынести одиночества пустой квартиры и часа. Заперев входную дверь, одолеваемый невеселыми мыслями, он пошел бродить по городу. Мира в это время приземлялась в аэропорту Черногории.
Последующие две недели стали для нее с Ирой настоящим праздником. Экскурсии по стране перемежались с вечеринками на пляже, ночные купания в море с бесконечными знакомствами и приглашениями в ресторан, шопинг, прогулки по городу, катание на лошадях, яхты и водные мотоциклы, дайвинг и прогулки в горы. Они наслаждались каждой минутой отпуска, веселились от души. Адриатическое побережье Черногории было настоящим раем. Лишь иногда в него врывалась реальность. Нечастые звонки домой пробуждали в душе Мирославы тревогу. Разговаривая с Лешей по телефону, она слышала, каким уставшим стал его голос. И пусть Поляков неустанно заверял ее, что у него все в порядке, тревожное чувство не уходило. Оно постоянно жило и росло внутри, подтачивая, не отпуская. Именно поэтому, несмотря на то, что отпуск удался, Мира испытала некоторое облегчение, когда пришла пора собирать вещи и лететь в Прагу.
Леша не встретил ее в аэропорту, когда она вернулась в Прагу. Это удивило Миру, и только. Включив телефон, набрала его, услышав, что абонент временно недоступен, пожала плечами. Мало ли… Возникшее обстоятельство не показалось девушке странным. Поляков мог быть на работе. У него могла быть какая-то деловая встреча.
Лишь вечером, набирая его снова и снова, Миру охватила паника. Прождав мужа допоздна, девушка поняла: случилась беда.
Не зная, что делать и куда бежать, Мира позвонила Ире, потом они вместе с Войде, отыскав записную книжку мужа, звонили каким-то людям, пытаясь что-либо выяснить, окончательно впав в отчаяние, стали обзванивать клиники. Ближе к утру выяснилось, что последние два дня Алексей Поляков не появлялся на работе, а последние две недели проходил обследование в одной из клиник. Два дня назад его госпитализировали. Это все, что знала Лешина секретарша, до которой, в конце концов, смогли дозвониться.
Снова дало знать о себе больное сердце. Привыкнув к размеренной, спокойной, надежной жизни, лишенной каких-либо тревог и волнений, Мира напрочь забыла о своем собственном диагнозе. Время от времени она посещала кардиолога, принимала какие-то лекарства, без которых нельзя было обходиться, но делалось это, скорее, по настоянию мужа, чем по ее инициативе. Мирослава каждый день ощущала на себе неустанную и ненавязчивую заботу Леши. Защищенная его любовью от различных бед и невзгод, Мира приучила себя к мысли, что так будет всегда. Сейчас ей стало страшно, и невозможно было представить, что эта жизнь может закончиться и ей придется вернуться в Беларусь, в Старые Дороги, в пустынный, выжженный слезами и болью край. Иногда ей снились деревня и хутор, которого давно нет. Просыпаясь среди ночи, она чувствовала, как колотится и ноет сердце в груди, а потом до самого утра не могла уснуть. Потихоньку, чтобы не разбудить мужа, Мира вставала с постели и пробиралась в гостиную, садилась в эркер и, закутавшись в шаль, просиживала так до рассвета. Снова возвращались воспоминания, противостоять которым было сложно, ведь ей хотелось навсегда остаться в этом мире, таком уютном и теплом. И пусть он напоминал собой кокон, зато был совершенно идеален для нее.
Леша в клинике. Ира пыталась подбодрить подругу, убедить, что с мужем все будет в порядке. Ну, в больнице и что? Не в морге же! Если заболел, его вылечат, здесь, в Праге, врачи творят чудеса. Он ведь молод, и на самом деле вряд ли с ним могло случиться что-то серьезное. Живот у него болел? Ах, ну это вообще сущие пустяки! С его-то работой он наверняка нажил себе язву! Но все это лечится!
Войде поддерживала Миру, гнала прочь ее страхи, однако предчувствие беды не оставляло Мирославу. Она пыталась ухватиться за слова Ирины, поверить ей, убедить себя в хорошем, но выходило плохо.
Едва дождавшись утра, поехала в клинику. Благо, секретарша снабдила ее и адресом.
Ира не понимала, почему Леша не рассказал жене о своей болезни. Мира знала прекрасно, однако легче от этого не становилось. Она шла по коридору клиники, но не чувствовала под собой пола, ноги казались странно непослушными, чужими, ватными. Мимо бежали и спешили люди, разговаривали по телефону, обменивались на ходу какой-то информацией, улыбались, но они казались Мирославе нереальными. Она видела их так, будто телевизор смотрела, все вокруг было ненастоящим, неправдоподобным.