строй литра на три, доверху наполненной прозрачной жидкостью.
Степик присвистнул.
— Сама рабіла, во толькі ўчора выгнала. Вы не думайце, не прадаю я, толькі як жа адной без гэтага во? Вады хто прынясе — налью, сцежкі пачысцяць — дам выпіць, а дровы калолі па восені… Покуль пакалолі, во столькі і выпілі, ды яшчэ і грошай заплаціла… — объясняла она, скрывшись за цветастой занавеской, разделяющей кухню на две половины. А вернулась к столу с четырьмя рюмками. — З вамі за кампанію і я вып’ю, — сказала, усаживаясь за стол и разливая самогон.
— Ребята, — подал голос Андрей, с укоризной глядя на друзей.
— Не дрейфь, Андрюха, — махнул рукой Гарик, перехватив его взгляд.
Глава 21
У бабы Раи засиделись до вечера. Старушка жила одна, но любила поговорить. Она охотно делилась воспоминаниями, припоминая тех, кто уже много лет лежал в могилах. Вспоминала молодость и своего мужа, рассказывала о детях и внуках, которых очень любила и гордилась ими. Делилась деревенскими новостями и расспрашивала гостей об их жизни. Те и сами не заметили, как выложили бабуле все не только о себе, но и о своих родителях, бабушках и дедушках. Они много смеялись над шутками и прибаутками, до которых баба Рая была большой охотницей. При этом старушка не забывала подкладывать гостям еды. А потом были чай и просто бесподобные блинчики с ванилином и творогом, запеченные в сливочном масле до золотистой корочки. Таких вкусных блинчиков мужчины в жизни не пробовали, поэтому и не вышли из-за стола, пока не умяли все, а после этого расчистили бабе Рае двор от снега, наносили воды и дров и с чистой совестью отправились домой.
Не спеша, они миновали поворот дороги и обалдело замерли на месте: у их дома стояла машина, а рядом с ней девушки. Подпрыгивая на месте и потирая замерзшие руки, они поглядывали по сторонам, недоумевая, куда могли подеваться мужчины.
— Вау, мальчики! — закричала рыжая Светка, первой заметив их.
— Девчонки! — радостно воскликнул Андрей. — А мы вас только вчера вспоминали!
— А мы легки на помине, Андрюша, — засмеялась Маринка и бросилась им навстречу. На лету повиснув на Степике, она чуть не повалилась вместе с ним в снег.
Все весело рассмеялись.
— Вы весьма вовремя решили скрасить наш досуг! А то ведь еще пару дней — и мы бы завыли от тоски! — сказал Гарик, подходя к миниатюрной блондинке, едва достававшей ему до плеча. — Привет, Катерина!
— Привет, Гарик! А мы не просто так приехали, — сказала она, подставляя ему щеку для поцелуя. — Сегодня ведь четырнадцатое февраля!
Гарик шлепнул себя ладонью по лбу.
— Я ж говорю, в этой глуши… Прости, дорогая! — Гарик чмокнул ее в губы и, обняв за плечи, повернулся к остальным. — Ну что? Это событие надо отметить, а, Степик?
— Шашлычка бы забацать! — мечтательно протянул Андрей.
— А мы все продумали, давайте, мальчики, разгружайте багажник, а мы в дом, погреемся немного, пока вас ждали, окоченели совсем…
— Да, кстати, — уже у калитки Маринка обернулась к мужчинам. — В этом доме напротив кто-нибудь живет? — спросила.
Гарик, Степик и Андрей, как по команде, обернулись и уставились на нее.
— Нет, а что? — осторожно спросил Степик.
— Да так, — Маринка передернула плечами. — Просто пока мы тут тусовались, дожидаясь вас, нам, видимо, померещилось, что из окон этого дома за нами кто-то наблюдал, — сказала она и, окинув взглядом окрестности, добавила: — Мрачная эта ваша деревня.
Друзья переглянулись. Они напрочь забыли, что у бабы Раи собирались расспросить о доме Поляковых и занесенной снегом машине на обочине.
Мира включила чайник и потерла озябшие пальцы. С самого утра она не снимала пуховик и валенки. Температура в доме сильно понизилась, и девушка понимала, что ей придется рискнуть и с наступлением темноты растопить грубку. Если она не сделает этого, еще одной такой ночи не выдержит. Мирослава беспрестанно кипятила воду в чайнике, пытаясь согреться таким образом, но этого хватало ненадолго. За весь день она так и не смогла хоть что-нибудь съесть. Аппетита не было. Еда вызывала тошноту. Мира нервничала и хотела одного — чтобы дом напротив снова опустел.
Она пропустила момент, когда обитатели дома ушли, но когда опять подошла к окну, увидела рядом с домом каких-то девиц, приплясывающих от холода у машины. Значит, ее отчаянным надеждам не суждено сбыться. Впрочем, могло быть и так, что эти девушки приехали забрать ее соседей. Однако почему-то в это верилось с трудом. Скорее всего, они приехали, чтобы скрасить одиночество мужчин.
Застыв у окна, Мира наблюдала за ними, пристально вглядываясь в лица, тщетно пыталась уловить знакомые черты. Этих девушек она точно не знала.
А они разговаривали, топтались и прыгали на месте, поглядывали по сторонам, пытаясь высмотреть куда-то исчезнувших друзей, и с опаской косились на ее дом.
Мирославе уже и самой стало интересно, куда запропастились ее соседи и почему так долго не возвращаются.
Она поежилась и усмехнулась. Последние несколько дней только и занималась, что не спускала глаз с соседнего дома. Это даже вошло в привычку. Ее как магнитом притягивало окно, и Мира почти от него не отходила.
Сгустились ранние зимние сумерки, когда в группке девушек наметилось некое оживление.
Они что-то радостно кричали, размахивая руками, потом одна из них сорвалась с места и бросилась бежать.
Мирослава, сжимая в руках очередную чашку чая, переместилась чуть правее, чтобы получше рассмотреть приближающихся мужчин.
Тот, к кому упала в объятия рыжая веселушка, остался за пределами Мириного обзора.
Первым в поле ее зрения попал худой долговязый парень.
Шапка-ушанка, полосатый шарф вокруг шеи, какое-то видавшее виды пальто на сутулых плечах… Все в нем было так нелепо, что Мирослава невольно улыбнулась. Он тоже улыбался, то оборачиваясь назад, то поглядывая на представительниц прекрасного пола, но, сколько Мирослава не всматривалась в размытые черты его лица, ничего, даже отдаленно знакомого в памяти не всплывало. Она видела его в первый раз.
А потом показался второй, за ним следом третий, с рыжей девушкой под ручку.
Мира испуганно дернулась в сторону, больно ударилась плечом об угол громоздкого буфета и стала оседать на пол. Чашка выскользнула из дрогнувших рук, глухо ударилась о пол и покатилась. Остатки чая горячими брызгами расплескались по полу.
Первый мужчина ей и в самом деле был незнаком, но остальных она узнала сразу. Степик и Гарик, неразлучные друзья-товарищи, разрушившие ее жизнь, как ни в чем не бывало веселились и радовались жизни, а Леша вот уже месяц лежал в могиле.
Заставляя себя глубоко дышать, Мира пыталась справиться со все возрастающей паникой.
Она не верила в совпадения и случайности. Она не верила в то, что по какому-то странному стечению обстоятельств они оказались снова в Старых Дорогах в одно и то же время. Зачем? Для чего? Мирослава никогда не хотела опять повстречаться со Степиком, пусть когда-то они и были очень близки. Его слова до сих пор жили в ее памяти, и по ночам, на протяжении долгих лет, ей иногда снились пожар и хутор. И снова, как и тогда, она чувствовала те же беспомощность, отчаяние, разрывающее сердце, страх, боль…
Степик считал ее предательницей, а Гарик, обиженный и уязвленный, во всем его поддержал. Только Леша… Много позже девушка поняла, как сильно любил ее Поляков. Он смог понять ее, стать на ее сторону, предав друзей, поддержать и никогда ни о чем не спрашивать.
«Леша, Леша…» — воспоминания накатили горьким тугим комом, но глаза, холодные, непроницаемые, остались сухи.
Что понадобилось здесь Степику? Ведь никто не знал, что она здесь! После похорон Мира исчезла, не сказав никому ни слова. Просто растворилась в небытии. Лешины родители, убитые горем, мало интересовались, что будет с их невесткой, которую они, в общем-то, и не знали.
Если даже допустить, что Степику и Гарику каким-то образом стало известно о смерти Полякова, ее саму с деревней уже ничего не связывало. Баба Нина давно умерла, дом сравняли с землей…
Мысли лихорадочно мелькали в голове, но сколько бы Мира ни пыталась найти разумное и правдоподобное объяснение происходящему, ничего не получалось.
Рудинский не должен был здесь появляться. Жить в чужом доме, в заброшенной, опустевшей деревне было не в их с Гариком стиле.
Если только их присутствие здесь не связано с ней.
Других причин Мира не видела.
Значит, ей нельзя здесь больше оставаться. Она не может снова встретиться со Степиком и Гариком. Только не сегодня, не сейчас, никогда. Боль и обида, живущие в ее сердце, никуда не делись. Превратившись в камень, отягощали душу, мешали жить, но избавиться от этого, простить Мира не могла.
И хоть ехать было некуда, это не волновало Миру. Главное, выбраться отсюда, а дальше…
Будущее виделось с трудом. Без любви, без счастья, без радости, без смеха, без беспечности и легкости. Непроглядное и темное. И уже не верилось, что когда-нибудь в нем забрезжит свет. Не будет у нее больше тихого счастья семейной жизни и никогда не познает она радости материнства…
Вот так, изо дня в день, в темноте и пустоте, сколько еще она сможет прожить?
А впрочем, и это тоже ее уже не волновало.
Мирослава медленно встала и пошла собирать вещи.
Предстояло еще разгрести и завести машину, а потом незаметно покинуть Старые Дороги.
На мангале жарились шашлыки. Тонкой струйкой поднимался дымок от тлеющих углей, стыла водка на столе, который девушки сервировали прямо на веранде, громко звучала музыка.
Веселье было в самом разгаре.
Гарик, Степик и Андрей, изрядно подпившие, сидели за столом и пытались говорить о делах, а Марина, Света и Катя то и дело пробовали вытянуть парней танцевать, но скоро бросили эту затею. Танцевали друг с другом и просто так, пили вино и смеялись.
Мужчины поглядывали на них, улыбались, дарили воздушные поцелуи и одобрительно кивали, отмечая особенно удачные па.