— Они волнуются за тебя! Кстати, меня зовут Катя! — девушка протянула Мире руку, которую та и пожала. — Я учусь в медицинском и могу тебя со всей ответственностью заверить, что обычная шишка порой может иметь самые печальные последствия. Но у тебя, кажется, действительно все в порядке.
— А я Мира! Приятно познакомиться!
— Мы там на кухне чай пьем, хочешь, я принесу и тебе?
— Нет, спасибо! Я сейчас встану и выйду, только приведу себя немного в порядок.
Катя кивнула и вышла из комнаты.
Мира встала с кровати и подошла к зеркалу. Пригладив растрепанные волосы, медленно провела ладонями по лицу, будто прогоняя наваждение, потом взяла со стула шаль, набросила ее на плечи и покинула комнату.
На кухне за столом, расположившись друг против друга, сидели Гарик и Андрей. На столе сбоку стояла полупустая чашка, из которой пила Катя. Будущий доктор возилась с какими-то замысловатыми бутербродами за столом у плиты. На плите закипал чайник.
— Привет! — бросила Мирослава присутствующим и огляделась. — А где Степик?
— Отлучился по делам! — быстро сказал Юрьев, не поднимая, однако, на нее глаза.
Мира задержала взгляд на Гарике, не до конца понимая, кажется ей это или обстановка с ее появлением на кухне резко накалилась. Она посмотрела на Ляхновича. Тот тут же улыбнулся, встретив ее взгляд.
— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался он.
— Замечательно! — ответила она.
— Мира, твой чай! — подошла Катя, держа в руках чашку с чаем.
Мирослава взяла чашку из рук Катерины и поставила ее на стол.
— Спасибо! — поблагодарила она. Внезапная догадка озарила мозг.
Они видели Самарина! Они его, безусловно, узнали!
— А какие такие дела могли появиться у Степика первого января, да еще едва ли не ночью? — медленно произнесла Мира, обращаясь к Гарику.
— Не знаю. Ему позвонили, и он уехал.
— Мира, ну ты же знаешь этих бизнесменов! У них ни праздников, ни выходных! Вечно какие-то дела! — попробовал разрядить обстановку Ляхнович.
Но девушка даже не взглянула на него.
Она вдруг почувствовала, как почва уходит из-под ног и она летит в пропасть, не имея возможности ни остановиться, ни удержаться. Кто-то снова все решал за нее, а она опять оставалась безмолвной свидетельницей происходящего. В данный момент Мира могла лишь догадываться, что Степик скажет Самарину, чем пригрозит, что потребует и чем все обернется потом для нее самой.
На мгновение в памяти всплыли глаза Вадима, непроглядные, как ночь, ничего не выражающие, холодные и безразличные. И ярость вспыхнула в душе девушки. Ее пальцы непроизвольно сжались в кулаки, ногти впились в ладони. Глаза сузились, превратившись в два стальных клинка.
— Где он? — строго спросила она.
— Мира… — поднимаясь из-за стола, начал Юрьев.
В ту же секунду, подскочив, словно разъяренная кошка, опрокидывая на пути стулья, девушка обеими руками вцепилась в ворот его рубашки.
— Я тебя спрашиваю, где он? — закричала она.
— Мира, послушай…
Оттолкнув Гарика, Мирослава бросилась в комнату и заметалась по ней в поисках сумочки. Бормоча себе под нос угрозы и ругательства, она вместе с тем чувствовала, как отчаяние поглощало ее. Степик наверняка в очередной раз все испортит, а исправлять будет нечего.
Отыскав сумочку, Мирослава вытряхнула ее содержимое на кровать, схватила мобильный телефон и дрожащими пальцами набрала номер Рудинского.
— Да? — отозвался тот через пару гудков.
— Ты где? — прокричала девушка.
— Мира, я сейчас занят! — как-то очень серьезно и сдержанно ответил Степик.
— Степик, если ты только посмел… Я не знаю, что я сделаю с собой, с тобой, если ты только посмел сказать ему хоть слово… — проговорила Мирослава срывающимся голосом.
— Мира, успокойся!
— Ты же знаешь, я не простила тебе прошлого и никогда не прощу, но если ты снова отберешь его у меня… — самообладание покидало ее, и слезы катились по щекам.
— Мира, я действительно сейчас занят, но совсем не тем, в чем ты меня обвиняешь. Знаю, ты не веришь мне, знаю, что, несмотря ни на что, считаешь чудовищем, но он-то у тебя святой, позвони ему и во всем убедись сама! — с горечью сказал Степик и бросил трубку.
Мира закрыла лицо руками. Если бы она могла позвонить ему! Если бы могла… Она была уверена, что трубку Вадим не возьмет.
В лице Самарина ничего не изменилось, даже не дрогнуло, когда какой-то паренек столкнулся с ней на катке и она упала.
Голова разболелась. Мира заползла под одеяло, погасила ночник и закрыла глаза, гоня прочь мысли, сомнения и страх. Спать! Спать! Спать! Сон — единственное ее спасение! Завтра будет новый день, завтра она не будет чувствовать себя так ужасно, завтра что-нибудь да изменится, забрезжит какой-нибудь свет, по-другому и быть не может, но все это будет завтра, а сейчас спать…
Сидя за столиком в полутемном зале кафе, Степик беспокойно вертел в руках стакан с виски, к которому даже не притронулся, и поглядывал то на входную дверь, то на часы у себя на запястье. Время было позднее, но о каком-то конкретном времени они ведь и не договорились, просто он сказал, что будет ждать ее в этом кафе в центре, а она не сказала, что не придет.
Увидев Ирину на катке, узнав в ее муже хозяина хутора, Рудинский не поверил собственным глазам. Не сразу до него дошла и суть произошедшего. Теперь же, погруженный в воспоминания о прошлом, Степик многое понял. Радости это не прибавляло, наоборот, усиливало горечь сожалений.
В суматохе, вызванной падением Мирославы, Степик не раз ловил на себе взгляд Самарина. И очень удивился, когда на выходе кто-то коснулся его плеча.
Обернувшись, он увидел Ирину.
Извинившись, она спросила о Мире. Рудинский что-то ответил, а потом вдруг назвал это кафе и сказал, что будет ждать ее здесь вечером. Наверное, и для женщины его приглашение было не меньшей неожиданностью. Степик успел увидеть растерянность, промелькнувшую в ее глазах. Но времени не было, он ушел, не дождавшись ответа. А сейчас был уверен, что Ирина не придет. Смысла в этой встрече не было. Теперь он понимал, как глупо, видимо, выглядел, приглашая ее на свидание, и она, наверное, это тоже понимала. Прошлое не вернуть и не исправить. Им ведь и сказать друг другу нечего. Степик снова посмотрел на часы и решил уходить. Тут-то и появилась Ирина. Сбросив с головы капюшон норковой шубки, она оглядела зал и, заметив его, направилась к нему уверенной походкой.
Глава 27
Рано утром, ни с кем не простившись, не оставив записки, Мира уехала в Старые Дороги.
А там, укрывшись ото всех в доме, дни напролет лежала на диване, натянув плед до подбородка, пялилась в экран ноутбука, якобы глядя фильмы, пыталась читать книги, переворачивая страницу за страницей, а мысли, тяжелые и черные, как вороны, кружили в голове. Когда становилось особенно невыносимо, Мира садилась за руль своей малолитражки и уезжала куда-нибудь без определенного маршрута.
Она плохо спала ночами, часто забывала поесть и неважно выглядела, однако не обращала на это внимания.
Вадим не звонил, но Мирослава уже и не ждала его звонков. Ее больше не волновало то, что произошло с ними в «Береге роз».
Зима, убаюкав ее, заставила впервые трезво и прямо взглянуть наконец правде в глаза. Иллюзии семнадцатилетней девочки остались позади. Мира простилась с ними, простилась с юностью и прошлой жизнью.
Теперь ей казалось, что все было обманом, и она не знала, как жить дальше.
Мирослава убедила себя, что работать в «Берег роз» ее больше не позовут. И пусть ее расходы были минимальными, тех денег, что она успела отложить, надолго не хватит. Ей следовало бы поискать работу. Вполне возможно, в одном из магазинов райцентра для нее найдется место продавца, но заставить себя отправиться на поиски не могла. Она ждала весны и вместе с тем не ждала ничего…
В середине февраля ей позвонили. Администратор «Берега роз» приглашала ее на работу. Растерявшись от неожиданности, Мира не сразу ответила, но сердце радостно забилось в груди. И, конечно, первые мысли были о Самарине: она снова увидит его. Он по-прежнему оставался единственным смыслом ее жизни.
В первое утро новой рабочей недели, когда Мира ехала на работу, шел снег. Невесомые, как пух, снежинки укрывали все вокруг легкой пеленой.
Припарковавшись, Мира вышла из машины, захлопнула дверцу, пликнула сигнализацией и вдруг застыла на месте. На автостоянку въехала машина Самарина. Он припарковался через две полосы от нее, вышел, небрежно захлопнув дверцу, поставил машину на сигнализацию, лишь на миг задержав взгляд на Мире, отвернулся и зашагал к воротам. Он не кивнул ей в знак приветствия, будто и не знал ее вовсе, но не это было страшным. Выражение его лица поразило девушку больше всего. Его губы были плотно сжаты. В темных глазах плескалось едва ли не презрение. Дрожащая улыбка, коснувшаяся было Мириных губ, тут же растаяла. Она хотела кивнуть ему, улыбнуться, но он уже здоровался с охранником.
В Старых Дорогах девушке казалось, что просто видеть его, пусть даже издалека, быть с ним рядом, пусть даже всегда на расстоянии, будет счастьем. Конечно, она надеялась, что, встретившись с ней снова, он забудет о недоразумении, произошедшем перед Новым годом, и они снова предадутся страсти. Но Самарин, видимо, думал по-другому и ничего не собирался забывать. Более того, вел себя так, будто она одна виновата в его унижении, в уязвленном самолюбии, в растоптанной гордости.
Самарин не желал ни здороваться с Мирой, ни разговаривать с ней, ни продолжать отношения. Его непроницаемое, холодное лицо стало настоящей пыткой для девушки. Невыносимо было, столкнувшись с ним в узких сумрачных коридорах, просто пройти мимо, не поднимая глаз, так хотелось протянуть руку и коснуться его руки, прижаться к нему.
Возможно, своим равнодушием и холодностью он наказывал ее, но поверить в то, что и ему не хотелось того же, что и ей, Мира не могла. Ведь еще недавно он не мог оторвать от нее взгляда, не мог пройти мимо и не коснуться ее, не улыбнуться, не поцеловать! Мира страд