Гости смеялись и разговаривали, усаживаясь за столы. Артисты настраивали микрофоны и аппаратуру. Официантки выглядывали из-за приоткрытых дверей, ведущих в кухню, а в распахнутые окна лился восхитительный, несравненный аромат роз, зацветших на многочисленных клумбах базы отдыха. Сиреневый июньский вечер, раскрашенный розовым и золотым, причудливым узором ложился на землю. А сердце Мирославы сжималось от тоски.
Звонкий смех Самарина она без труда распознала в полусотне других голосов и, на мгновение подняв глаза, увидела Вадима. Он вошел в зал в окружении дамочек из администрации, что-то увлекательное и смешное рассказывая им. Он смеялся, и глаза его смеялись, щурясь в знакомом до боли прищуре. Пробежав взглядом по столам, он на секунду задержал его на девушке и тут же отвел глаза, прошел вперед, помог сесть своим спутницам, уделив особое внимание Лине, и сел, конечно, рядом с ней.
Сердце больно сжалось в груди, прежде чем Мира смогла отвести от них взгляд и сжать кулаки, призывая себя успокоиться. Но это мало помогло. Она знала, что вечер уже безнадежно испорчен, и лучше всего, не дожидаясь продолжения, прямо сейчас уехать отсюда.
Однако ни администратор, ни девчонки ее отпускать не собирались. Пришлось остаться и, стиснув зубы, ждать случая, когда можно будет незаметно исчезнуть.
Всю торжественную часть, пока директора их компании поздравляли работников, Самарин, не стесняясь коллег и гостей, флиртовал с Линой, шепча ей что-то на ухо и заставляя улыбаться. В глазах его при этом плясали веселые искорки, только теперь они были обращены не к Мире…
Почему так случилось, она не знала. Ведь ей казалось, обретя друг друга снова, они уже не расстанутся никогда. И пусть он был женат. Разве имело это отношение к тому, что оба чувствовали? Все вышло не так, как она ожидала. Мирослава жила для него, а он… Он жил, как хотел, изобретая различные способы развеять скуку.
И снова, в который раз за последние месяцы, Мира подумала о словах Степика, сказанных когда-то давным-давно. Она не поверила брату тогда, да и потом тоже. Но сейчас так категорично не отмахивалась от них. Сейчас все чаще Мирославе казалось: в них была правда.
Девушка упорно отводила глаза от воркующей парочки и улыбалась, аплодировала. Ни за что она не хотела, чтобы Самарин догадался, что творится в ее душе, какую боль он причиняет.
Когда начались танцы, Мира, мечтая о танце с Вадимом, согласилась все же танцевать с каким-то другим мужчиной. Потом еще с одним и еще. Самарин не делал попыток пригласить на танец ее, танцевал с Линой, потом с кем-то из коллектива. Но глаза его неотрывно следили за Мирославой. Видимо, мужчина понял, что она его упорно избегает…
Медленные ритмы сменялись быстрыми, и девушка принимала их, чувствуя, как постепенно ее отпускает напряжение. Здесь, среди полусотни незнакомых людей, в ярких лучах прожекторов она смогла расслабиться, отпустить себя, даже смеяться. Вадима рядом не было. То ли он ушел совсем, то ли просто вышел с мужчинами покурить, но в его отсутствие скованность, не оставлявшая девушку, пока он был рядом, отступала.
В какой-то момент Мира решила, что повеселилась достаточно, захотелось домой. Туда, где тишина и покой нисходили благодатью на поля и луга, где журчала полноводная речка и клонили головы колокольчики, где соловей заливался трелью в зарослях черемухи и аромат липы, особенно пронзительный и сладкий к ночи, проникал в раскрытое окно.
Когда-то Мира наивно верила, что однажды этот мир будет принадлежать им двоим. Теперь от этой веры не осталось и следа. И пусть Вадим никогда не говорил, что они будут вместе, Мирослава не теряла надежды. И от надежды ничего не осталось.
Никому не сказав ни слова, Мира незаметно вышла на улицу.
Теплая летняя ночь опустилась на землю. Горели фонари, благоухали розы, мерцали далекие звезды, заливался трелью соловей.
Решительным шагом девушка направилась к корпусу, стуча каблучками по плиткам дорожки. Ей нужно было сменить босоножки на более удобную обувь, в которой она смогла бы вести машину, и забрать свою сумку и вещи, чтобы уехать домой.
Окна в офисе начальника техотдела, закрытые жалюзи, светились матовым светом.
Сердце предательски дрогнуло при мысли о близком присутствии Самарина. Мира прибавила шаг, намереваясь побыстрее сбежать.
— Мира Сергеевна! — вдруг окликнули ее.
Мира сбилась с шага и чуть не упала. Голос Вадима она узнала сразу. Девушка остановилась и медленно обернулась.
Он стоял на высоком крыльце, придерживая рукой открытую дверь, и широко улыбался, глядя на нее.
— Зайдите ко мне, пожалуйста!
— Извините, я спешу! Мне домой надо!
— А что, вас разве там кто-то ждет?
— Нет, не ждет, — помолчав немного, ответила девушка. Широко раскрытыми глазами она смотрела на него, но улыбнуться в ответ желания не возникало.
— Вот видите, а я не просто так вас зову, у меня к вам дело есть!
— Знаете, мне правда нужно домой! Может быть, ваше дело потерпит до завтра?
— Нет. Я лишу тебя премии, десяти процентов, если ты сейчас же не зайдешь ко мне в кабинет! — сказал он и скрылся в глубине здания. Двери плавно закрылись за ним, блеснув стеклами.
Постояв немного, Мира двинулась по дорожке к зданию администрации. Она, конечно, могла бы проигнорировать и его просьбу зайти, и угрозу относительно премии. Она вообще могла бы послать его куда подальше! Но за эти годы неплохо его изучила. Самарин мог лишить ее премии. Он с легкостью мог преподнести ее отказ начальству так, как если бы она в принципе отказалась выполнять свои должностные обязанности. Он мог, теперь она знала точно, просто переступить через нее, не задумываясь.
Мира поднялась на крыльцо. Взявшись за ручку дверей, отметила, что руки ее дрожат.
Открывая тяжелые стеклянные двери, Мира снова вспомнила, как открывала их в последний раз… Прошло несколько месяцев, а она до сих пор помнила тот день… И не переставала удивляться, как все же смогла тогда уйти. Уже потом, проплакав весь обед, закрывшись в туалете «горничной», она написала ему смс, четко и ясно дав понять, что девочкой по вызову для него больше быть не желает и не будет. Ответа не последовало. Самарин был не из тех людей, которые тут же готовы выяснять отношения. Мира так и видела, как снисходительная улыбка появляется на его губах, когда он читает сообщение. Нет, Вадим не позвонил и не пришел, чтобы спросить, что случилось и отчего ей взбрело в голову писать подобное. Сначала Мира решила, ему просто все равно, ведь в любом случае есть еще и Лина, а потом поняла: да нет, не все равно. Ее сообщение задело и разозлило его больше, чем она могла себе представить. А потом выяснилось, что ко всему прочему Самарин мстителен.
Они не виделись много месяцев после того, как девушка стала невольной свидетельницей любовной сцены между Вадимом и Линой и сфотографировала их.
Каждый раз, глядя на эти фотографии, девушка чувствовала, как желание уничтожить его, растоптать все растет и растет. Мире хотелось, чтобы он ответил и за ее собственную сломанную судьбу, и за Лешу.
Возможно, она смогла бы простить ему настоящее, но простить прошлое не могла. Если бы тогда она знала, если бы поняла, если бы разглядела его подлость, коварство, обман и холодный расчет, она бы пережила это. Ей было бы больно, ведь он стал ее первой любовью, первым мужчиной, но смирилась и пережила бы это как-нибудь, найдя утешение в любви Полякова. Возможно, смогла бы даже по-настоящему полюбить Лешу и сделать счастливым, очень счастливым. Мира вспомнила Лешу, его голубые глаза, внимательный, все понимающий, добрый взгляд, теплую солнечную улыбку, и чувство собственной вины и раскаяния с новой силой захлестнуло ее. А ведь виноват во всем Самарин! И он должен быть наказан!
Переступив порог его кабинета, Мира закрыла за собой дверь и пообещала себе, что не позволит Вадиму Аркадьевичу вывести ее из себя. Она будет спокойной и собранной и будет помнить только о том, что она горничная, а он начальник. Чисто деловые отношения.
Вадим сидел за столом и всем своим серьезным, строгим видом показывал, что очень занят.
«Что ж, тем лучше!» — решила Мира, останавливаясь у порога.
— Что вам нужно? — первой нарушила молчание девушка, придерживаясь строго официального тона.
— Сходи в корпус, возьми пару чистых комплектов постельного белья и перестели в комнате кровати! — не отрывая глаз от монитора компьютера, велел он.
— Это не моя работа! — спокойно сказала Мира.
— Я знаю, но административная уборщица сейчас дома. Я не могу ее вызвать для того, чтобы она просто перестелила две постели, поэтому и прошу тебя это сделать!
— Но я не обязана вам это делать!
— А мне и не надо! У меня есть жена! — парировал Самарин.
Мира сжала кулачки.
— Я не буду стелить постели! Мой рабочий день закончился несколько часов назад! — упрямо сказала она.
— Мира Сергеевна, ты, наверное, хочешь на ферму пойти работать? — спросил мужчина, отрывая глаза от компьютера и устремляя их на нее.
— Я там никогда не работала.
— Будешь! — отрезал он. — Не веришь? — спросил, холодно улыбнувшись.
Мира верила, знала, на что он способен, а посему отправилась за постельным бельем в корпус.
Ярость и ненависть закипали в ее душе, и она уже просто не понимала, как, когда и за что могла полюбить этого человека. Он ведь сволочь! Такая сволочь!
Собрав два комплекта белья, Мира вернулась в офис, демонстративно прошла в комнату командировочных и стала менять постели. Делать это в босоножках на тонкой шпильке и в вечернем платье было не совсем удобно, но Мира справилась. Вот только выяснилось, что в крайнем раздражении она забыла взять наволочки, за которыми снова придется возвращаться в корпус. Но это, в общем-то, не важно, все равно придется вернуться, чтобы отнести грязное белье.
Заправляя постели, Мирослава слышала, как Самарин ходил по кабинету, выходил в холл и, кажется, даже на улицу. Напрягшись, она ждала, что он войдет сюда, но он не вошел.