— Вы так не умеете, — продолжил Ник. — Но, быть может, умеет кто-то другой?
— Мудрецы говорят, что так смотреть в прошлое невозможно. И даже если они ошибаются, где мне искать этакого умельца?
— А других способов нет?
— Есть. Тот парень, что стоит в коридоре, знает одно тайное заклинание. Говорит, его дед научил, а в справочниках такого нет. В общем, можно самому почувствовать то же самое, что и человек, лежавший на подушке перед тобой.
— И что он почувствовал?
— Кинжал в сердце, что же ещё? Дикую боль и страх смерти. Здешняя целительница еле-еле смогла вернуть его к жизни.
— А всё же, лорд старший сыщик, кого вы увидели самым вероятным убийцей?
— Магистра фехтования. Но что мне это даёт, если он под заклятием правдивости твердит, что не убивал?
— А почему его? Из-за того, что кинжал из его кабинета?
— Не только. По-твоему, много людей так мастерски владеют кинжалом, что способны убить одним ударом в сердце? А он может. Двадцать лет назад он был лучшим фехтовальщиком королевства. Убил на дуэлях больше сотни людей, последнего — в прошлом году. Лучшего подозреваемого просто быть не может, но, получается, или он не убийца, или заклятие правдивости на него не действует.
— Списки одинаковые, — прервала я их беседу. — Конюхов и тут нет.
— Каких конюхов? — обеспокоился сыщик.
— Тех, что за лошадьми ухаживают, — пояснил Ник. — Вы своих лошадей куда дели?
— Каких лошадей? Нас привезли на самолёте. Тут что, есть ещё и конюшня?
— Есть, — вздохнула я. — И в них конюхи, не то трое, не то четверо. Вы, конечно, тоже хороши, не осмотрели окрестности, но мы-то этих конюхов воочию видели! А всё равно поверили списку, а не собственным глазам.
— Я должен был догадаться, — сыщик тоже печально вздохнул. — Ведь стражники куда-то ставят своих лошадей на ночь. Эх!
— Кстати, о конюхах, — напомнил о себе Ник. — Почему вы их не засекли своим ясновидением?
— Чего не сделали?
— Ну, не увидели.
— Так я же о них не знал, как же я мог их увидеть?
— А что, ясновидение показывает только то, что и без него знаешь?
— Конечно. А как иначе?
— Но вы же знали, что у стражников есть лошади.
— Старею, — расстроился сыщик. — Не догадался. Наверно, после этого дела самое время подумать об отставке. Так, и получается у нас что? Все допрошенные заявили, что не убивали. Или они соврали под заклятием, или убийцу мы ещё не допросили. Я верю в заклятие, оно ни разу не подвело за много веков. Значит, убийца — кто-то из конюхов. Я сначала разберусь с главным магистром, почему он не внёс их в список, а потом уже с ними. И стражников дождусь. Конюхи обычно ребята крепкие, а у нас троих возраст уже не тот, чтобы хватать таких, как они.
— У нас троих? — не поняла я.
— Нет, не у нас с вами, леди Алиса, — горько улыбнулся он. — У нас, троих самых опытных королевских сыщиков.
— Может, мы допросим? — предложил Ник.
— Как хотите. Только тоже со стражниками. Зачем ненужный риск?
Когда мы уже шли по коридору, Ник сказал:
— Всё-таки жаль, что толковый ясновидец не может как следует рассмотреть прошлое. Уже давно бы раскрыли это убийство.
Я подумала, что если бы такой ясновидец у нас был, то ни мне, ни ему не пришлось бы заниматься этим расследованием. Да и сыщики стали бы никому не нужными. Но сказала совсем другое.
— Мы его и так вот-вот раскроем. А такое ясновидение, о котором ты говоришь, мне совсем не нужно.
— Почему?
— Когда я одна, иногда, бывает, делаю кое-что. И не хочу, чтобы потом кто попало это видел.
— Что делаешь? — не понял Ник.
— Если тебя это так интересует, как-нибудь при случае сделаю это при тебе.
Ник застыл на месте. Оглянувшись, я увидела, как он заливается густой краской. Мне стало интересно, что он там себе вообразил, но сколько ни спрашивала, ответа так и не получила.
Я через шар вызвала стражников, и они очень быстро приехали, видно, патрулировали неподалёку. Не тратя лишних слов, объяснила их командиру, что мне нужно.
— Один из конюхов, возможно, убийца. Или даже не один. В общем, вы не должны допустить, чтобы кто-то из них удрал. Но и силу применяйте осторожно — может, это и не они.
— Понятно, — кивнул старший стражник. — Делаем облаву, любой, кто внутри, может быть разбойником. А может и не быть. Справимся, будьте уверены, леди Алиса, не впервой.
Он отдал команду, и отряд стражи оцепил конюшню. Я на полминутки вошла в транс, и глянула, сможет ли преступник сбежать. Увидела, что легко сможет. На самой яркой картинке двери конюшни распахивались, оттуда выскакивали все лошади, и на спине одной из них сидел убийца. Лошади сталкивались с двумя верховыми стражниками, охраняющими вход, и вышибали их из сёдел. Преступник, держась за гриву лучшей в конюшне лошади, запросто перемахивал забор, и топот её копыт затихал вдали.
Вторая картинка была ещё хуже — убийца стрелял в стражников из двух арбалетов, взлетал в седло и точно так же удирал через забор. Третью я даже смотреть не стала, наверняка там тоже ничего хорошего. А самым печальным было то, что хоть стрельба убийцы из арбалетов, хоть бешеная его скачка в табуне лошадей были возможны только если мы с Ником ему не мешаем. А это, скорее всего, означает, что мы уже убиты.
Я выбросила всё это из головы, и первая зашла в конюшню через калитку в воротах. Ник шёл на пару шагов позади, выпятив челюсть вперёд и уверенно держа руку на рукоятке меча. Никто бы не усомнился, что он свирепый воин и надёжный телохранитель. Лучше бы я не знала, что обращаться с мечом он совершенно не умеет.
Внутри конюшни не горело ни одного факела, а я в густом полумраке видела плохо. Но я побывала здесь только вчера, и отлично помнила, что от входа до задней стенки лежит широкий проход, посыпанный песком, а по бокам от него — денники, причём примерно каждый третий из них пустой. Кто-то из людей в конюшне был — откуда-то с дальнего края слышалось негромкое женское пение. Я зашагала туда, Ник бесшумно скользил за мной. Я на ходу оглянулась, посмотрела, не отстал ли он, но нет, всё так же держался в двух шагах позади. Даже на таком расстоянии я еле-еле разглядела его силуэт.
— Ничего не вижу, — пожаловался он. — Иду по звуку твоих шагов. Почему эти мерзавцы не сделали окна?
— Тут есть факелы, вчера они горели, — напомнила я.
— Мне, чтобы видеть, нужен свет. Факелы, которые горели вчера, но не горят сегодня, ничем мне не помогают. Это у тебя глаза светятся, как у кошки.
— Глаза светятся, — согласилась я. — Но толку от этого нет, я тебе говорила. В темноте вижу не лучше тебя. Так что идём на голос.
— Толк есть, — возразил Ник. — Светящиеся глаза — очень красиво. Тебе к лицу.
— Спасибо, — улыбнулась я, хоть он и не мог увидеть мою улыбку.
— А насчёт голоса… Странная какая-то песня. Я понимаю только отдельные слова, общий смысл почему-то ускользает.
— Есть песни вообще без слов. А есть со словами, но без смысла.
— Алиса, она меня до костей пробирает. Ты уверена, что это всё-таки песня, а не враждебное заклинание?
Я остановилась и внимательно прислушалась. Да, конечно, заклинание, сомнений нет. Но вот враждебное ли? Меня оно не только до костей не пробирало, но и вообще никак не затрагивало. Вскоре заметила, что ритм и слова повторяются по кругу, куплет примерно на десять секунд, и снова сначала всё то же самое. Значит, заклинание простое, но его зачем-то нужно произносить постоянно.
Пару лет назад у моего младшего брата страшно разболелся зуб, и мама пела ему обезболивающее заклинание с четверть часа, пока не пришёл замковый целитель и не занялся им. Мама бесконечно повторяла одни и те же слова, я их навсегда запомнила, но пока, к счастью, не было случая это применить. Не тратить же магические силы на всякую ерунду, вроде ушибленной задницы Ника!
Припомнила и другие случаи, когда заклинание раз за разом повторяют. Например, когда хотят удержать на расстоянии злобного пса. Но я не слышала в песне ни страха, ни ненависти, ни жалости, ни боли, звучала только странная смесь задора и горечи. И тут я поняла, какое это заклинание.
— Ник, оставайся здесь, а ещё лучше, отойди назад шагов на десять-пятнадцать. На меня это не подействует, а ты в опасности.
— Что ещё за «это»?
— Безадресное приворотное заклинание. Призывной клич самки к любому самцу. Сигнал о готовности к спариванию.
— Ты тоже так умеешь? — заинтересовался Ник. — Часто пробовала?
— Не твоё дело. Не иди за мной. Я сама с ней разберусь. Меня таким не взять, а вот тебя — легко.
— Нет. Вчера у нас тут лошадей принял парень. Думаю, он тоже запросто исполнит призывную песенку для самок, и не уверен, что ты устоишь. Пошли вдвоём, будем прикрывать друг друга.
Певицу мы увидели шагов с пяти, по ярко светящимся глазам. Ник уже шёл рядом со мной, и даже попытался обогнать. Я схватила его за руку, и он аж содрогнулся от моего прикосновения. Когда подошли вплотную, она не глядя, небрежным жестом метнула огненный шар. Нет, не в нас, а в факел, который тут же запылал. А молоденькая девица продолжила чистить лошадь.
— Чем могу вам помочь, благородные лорд и леди? — спросила она, прервав свою приворотную песню. — Хотите посмотреть на своих коней или лошадок?
Не сказала бы, что она была так уж красива, зато сверх всякой меры обладала животным обаянием. Она расчёсывала лошадиный хвост, при этом каждое её движение просто кричало об огромном опыте любовных утех. Ник застыл, уставившись на неё глазами ягнёнка, который вдруг понял, что вот-вот станет сразу и овчиной, и бараниной.
Да и одета она была так, что та женщина в непристойном платье, из посольства Иного мира, рядом с ней выглядела бы скромницей. Поношенная мужская рубаха, много раз стиранная и пестрящая заплатками и прорехами, едва прикрывала ей ягодицы, а спереди, задранная большой грудью, не прикрывала вообще ничего. Сандалии для верховой езды, с небольшими шпорами на ремешках, охватывающих пятки, на первый взгляд выглядели обычно, но даже при свете факела на передних ремешках легко читались руны, складывающиеся в слово «Хочу!».