Я помню, как на пробах одна мама впала в настоящую истерику, когда ее дочери отказали сразу же, даже не пообещав перезвонить. Мама считала, что дочь – невероятная красавица. Краше быть не может. Оказалось, – вполне может. Мама смотрела на собственную дочь так, будто та в один момент сломала ей жизнь. Девочка тихонько плакала в уголке от горя, поскольку не оправдала ожиданий родительницы.
Так вот, главное непреложное правило, закон: ваш ребенок – самый красивый, самый умный, самый талантливый на всем белом свете, включая тридесятое государство. Если в какой-то сфере нужны ноги подлиннее или губы попухлее, это означает лишь профессиональные требования, не более того. Музыкантом не стать, не имея музыкального слуха, певцом – без вокальных данных. Гимнастика, балет, плавание предполагают природные задатки, которые можно развить. В каждой сфере – свои требования. Если ваш ребенок им не соответствует, значит… Это ровным счетом ничего не значит. Он по-прежнему остается красивым, талантливым, лучшим на свете. Ну, не будет он великим спортсменом или музыкантом. И что? Отдавать ребенка в профессию – спорт, танцы, музыку – нужно лишь при одном условии: если он без этого не может жить, страдает морально и физически, и каждый день без любимого занятия вызывает настоящую боль.
Петь, танцевать, рисовать ребенок может для себя, для удовольствия, общего развития. Пусть найдет себе увлечение по душе. Пробует новое. Дополнительные кружки для детей нужны, обязательны, но если они именно дополнительные. Если ребенку они приносят радость, так чего еще желать?
Но проблемы возникают и в студиях «общего развития». Недавно одна моя знакомая поделилась в соцсети историей – ее пятилетнего сына, можно сказать, выгнали из художественной студии. Педагог аргументировала отчисление ребенка тем, что она вынуждена прилагать слишком много усилий, чтобы добиться выполнения задания и, самое главное, мальчик все время рисует только танки. Это же ненормально!
Тема была и, как оказалось, остается больной. Вопросов у родителей, судя по развернувшейся дискуссии, много – что считать достаточным поводом для отчисления из кружка, секции, клуба? Кто виноват – родители, ребенок или педагог (тренер)? Что делать – искать компромиссное решение, вступать в переговоры, поскольку клуб (секция, кружок) находятся рядом с домом и удобно водить ребенка, или категорически все менять, сжигать мосты и искать новое место и нового педагога? Неизменно возникает и финансовый вопрос – если родители платят за услуги, не означает ли это, что ребенок имеет право эту услугу получить? Что делать, если за кружок взимается плата в виде месячного абонемента, которая не всегда возвращается в случае болезни ребенка и не переносится на следующий месяц. В договоре прописаны все возможные и невозможные ситуации, связанные с перечислением оплаты, но нет ни одного пункта, в соответствии с которым ребенка могут отчислить за танки, поезда или плохо спетую или вообще не ту песню? Можно ли в принципе отчислять ребенка, если речь не идет о его поведении, если он не мешает остальным детям, не мешает педагогу вести занятие?
Детям, особенно маленьким, пяти-шести лет, честно говоря, все равно. Ходили туда, теперь пойдем сюда. Страдают в основном родители.
Моего сына выгоняли из секций дважды. Первый раз – из шахматного клуба. Вася делал успехи, занимался с увлечением, участвовал в турнирах. Но вдруг в один миг все пошло не так. Василий начал срывать турниры, даже внутриклубные, сбрасывал со стола шахматную доску и уходил. Я спросила, в чем дело, и сын признался – он понимал, что допустил ошибку и партия проиграна, за два хода до того, как это доходило до противника.
– Если противник не понял, что ты ошибся, ты имел шанс выиграть! – убеждала я сына.
– Это уже не интересно, – отвечал он, – я упустил красивую комбинацию.
Отчислили его после того, как он бросил в стену часы.
– А зачем было швырять часы в стену? – спросила я.
– Не знаю, я не помню. Прости. – Сын говорил искренне.
Второй раз его выгнали из теннисной секции. Опять же, он считался лучшим в группе, перспективным и все такое прочее. Да, с нервной системой оставались проблемы – в случае досадного проигрыша сын ломал собственную ракетку, за что получил прозвище Джон Макинрой. Я была готова прекратить эти тренировки, потому что семейный бюджет не выдерживал покупок новых ракеток. На одном из соревнований сын не просто сломал очередную ракетку, но и сорвал сетку. Тренер сказал: «Все. Забирайте. Переводите в футбол, например. Вашему сыну индивидуальные виды спорта не подходят категорически. Ему нужно с кем-то разделять ответственность за поражение». Я согласилась с тренером, не стала спорить. Хотя должна была, как мать. Ведь за психологическую устойчивость, готовность к соревнованиям в большей степени отвечает тренер, а не родитель. Я даже не могла стоять на трибуне и следить за игрой сына – он заставлял меня выйти на улицу. Я его отвлекала, мешала. Мамы детей-спортсменов меня поймут. Да я и сама была не в силах сидеть в зале – у меня сердце останавливалось при каждой подаче.
К счастью, сын нашел себе вид спорта по душе – стрельба из пневматической винтовки. Дострелялся до первого взрослого разряда. В удовольствие. Лишь потому, что его тренер – пожилая женщина, маленькая, сухонькая, орущая матом, вызывающая ужас одним своим появлением в тире, – с ним поговорила. И сын не портил имущество и выходил на соревнования психологически готовым.
Дочь тоже выгнали из художественной студии, когда ей было года четыре. На каждом рисунке она изображала человеческую фигуру. А на фигуре – обязательно обозначала пупок. У нее просто мания пупков была. Даже если она рисовала принцессу в платье, то на месте пупка рисовала цветок. Мне тоже советовали обратиться к психологу на предмет пупка как проявления зависимости от авторитарной матери, недостатка внимания в семье и прочих проблем, включая внутриутробные. Слава богу, мне хватило здравого смысла не слушать про пупочные травмы и пуповину, которую моя дочь пытается перерезать, чтобы отделиться от меня раз и навсегда. Или про то, что, наоборот, девочка пытается создать эту пуповину, потому что я плохая мать и отрезала от себя ребенка.
К танкам, поездам, машинам, пожарам, которые так любят изображать дети, а также роботам, монстрам, вампирам и прочей нечисти педагоги относятся так же, как к пупкам на рисунках моей дочери. «Срочно психолог, психоневролог, психотерапевт и все остальные специалисты с приставкой психо-!» Родители впадают в панику и вспоминают все свои грехи и невыполненные или, наоборот, перевыполненные обязательства. Сейчас диагноз ставится по любому проявлению детской фантазии. Пупок – нарушенная связь, танки – сложная обстановка в семье. Пожар, горит дом – нарушение всех связей. Поезд, машина, трактор – желание сбежать. Человек, нарисованный без лица, – отсутствует самоопределение. Девочка, изображенная в виде мальчика, – гендерные противоречия. Про домик без окон – традиционный тест для малышей – я даже вспоминать не хочу. Все дети обязаны рисовать домик с окнами, иначе – диагноз.
Буквально на днях я шла мимо нашего районного детского сада. Пятилетний мальчик говорил маме: «Не хочу в этот сад. Когда меня оттуда выгонят?» «Если будешь так себя вести, то скоро!» – ответила мама.
Конечно, родителям очень важно, чтобы их ребенок был самым умным, самым спортивным, самым-самым.
Эту историю рассказала моя знакомая Аня. Она очень ответственная мать. За четыре года, что ее сын Кирилл учился в школе, она не пропустила ни одного конкурса, ни одного родительского собрания, ни одного внеклассного мероприятия. Субботник, заклеить окна в классе, нарядить елку, изготовить поделку – Аня всегда в первых рядах. Один раз у нее даже случился небольшой конфликт с учительницей. Дети готовились к конкурсу чтецов, а Кирилл не обнаружился в списке участников. Ответственная мать побежала к учительнице и выяснила, что Кирилл, безусловно, хороший мальчик, но стихи читает так себе, хуже Лизы и Степы. Так что без обид. Аня, естественно, обиделась.
Она уже засыпала, когда замигал телефон. Мама из родительского комитета, отвечавшая за оповещения о мероприятиях, напоминала – завтра соревнования состоятся в спортивном зале старшей школы. Сбор в 9:00. Аня немедленно проснулась и схватила телефон. Какие соревнования? Мама из комитета ответила, что не знает, просто передает информацию. И что учительница сказала: «Те, кто участвует, и так в курсе». Аня спросила у коллективного родительского разума – кто знает? Какие дети участвуют? И, главное, в чем? И почему остальные дети не участвуют? Поскольку на часах было уже одиннадцать вечера, дети спали. Мамы так и ответили: спросить не можем, дети спят. И вообще, какая разница? Суббота. Вместо того чтобы отсыпаться, в школу придется тащиться. Ну те, кто в курсе, пусть и участвуют. А мы спать будем. И вообще – пожалейте детей. Они и так загружены до предела.
Аня понимала, что в столь поздний час писать учительнице сообщение неприлично. Но ее материнское тщеславие уже было уязвлено. Значит, есть избранный круг детей, которые в чем-то участвуют, а есть те, что отвергнуты. И ее Кирилла уже записали в неудачники. Вспомнить хотя бы конкурс чтецов. Разве это справедливо? Почему такой избирательный подход к детям? Разве в этом нет умысла и разделения на «любимчиков» и прочих? Аня написала в родительский чат про несправедливость, возмутилась, что такая важная информация не доносится до родителей напрямую. Ведь дети и забыть могут! Чат отреагировал вяло, поскольку хотел спать и не желал никаких соревнований в субботу утром.
Наконец нашелся один неспящий ребенок, чья мама вежливо сообщила, что соревнования, кажется, по баскетболу. Но лучше уточнить: может, и по волейболу. Аня потребовала подробностей: кто конкретно из детей в команде? Неспящий ребенок доложил: все высокие мальчики. И те, кто хорошо бросает мяч. Куда бросают – ребенок-информатор не помнил, поскольку был часто болеющей девочкой с освобождением от физры. Тут Аня подошла к постели спящего сына и попробовала оценить его рост – достаточно ли он высокий для баскетбола или нет? А для волейбола? По большому счету, конечно, нет – Кирилл пошел в отца, в котором едва набиралось метр семьдесят пять. Высокая Аня, которая еще со времен романа с будущим мужем и отцом Кирилла отказала себе в обуви на каблуках, надеялась, что сын еще вырастет и пойдет в ее породу. И, кстати, она ведь играла в баскетбол в школьной команде, и весьма успешно. Ей даже советовали перейти в профессиональную спортивную секцию, но мать запретила – и так дылда выросла, кто такую замуж возьмет?