– Неправда, деточка, – сказал Виктор Алексеевич неожиданно мягким голосом. – Ты почему-то боишься говорить мне правду. А напрасно. Разве я когда-нибудь ругал тебя за идеи? Разве говорил когда-нибудь, что они глупые и неправдоподобные? Чего ты испугалась?
Настя улыбнулась. Начальник видел ее насквозь. Ничего от него не скроешь. Конечно, она боялась. Тот факт, что в течение короткого времени и Гордеев, и ее собственный муж заявили, что в ее голове появляются бредовые идеи, произвел на нее сильное впечатление. Даже слишком сильное. Она начала опасаться и прислушиваться к себе.
– Ведь это ты мне всегда повторяла, что нет ничего невозможного, – продолжал Гордеев. – И если что-то вдруг покажется невероятным, нужно просто придумать этому объяснение. Вот и придумывай. Для этого тебя и держу, а не для того, чтобы всякими глупостями заниматься типа повальной охраны всех сторонников Малькова. Значит так, дети мои. Вызывайте Мишу Доценко и подключайте его к делу. Официально мы занимаемся Юрцевым и Лученковым. Пусть Михаил начнет работать с участниками презентации в «России» и индивидуально с задержанным убийцей. Нам, ребятки, крупно повезло, оба дела передали Косте Ольшанскому. Правда, их не объединяли, но это и правильно. Никакой связи между Юрцевым и Лученковым на поверхности нет. Я поговорю с Костей сам, предупрежу его, что нельзя ни в коем случае допустить, чтобы хоть одно из этих дел ушло к другому следователю. Вы же знаете эту манеру: начинает дело один следователь, потом его сто раз передают, пока с горем пополам не закончат. Эти два убийства должны находиться в одних руках. Но это я беру на себя, у вас об этом голова болеть не должна. Все поняли? Тогда вперед. И нос не вешать.
– Как же, не вешать, – уныло передразнила Настя, вернувшись вместе с Коротковым к себе. – Легко ему говорить. Так и свихнуться недолго. Хоть бы Стасов уже наконец позвонил.
Но Стасов объявился только к вечеру.
– Ты домой собираешься? – спросил он с ходу.
– Здрасте-пожалуйста! Твоя фамилия Чистяков?
– При чем тут твой муж?
– А при том, что ровно сутки назад, вчера вечером, он позвонил мне на работу и спросил то же самое и теми же самыми словами.
– Что, гоняет тебя Чистяков? – рассмеялся Владислав. – В ежовые рукавицы забирает?
– Нет, он нормальный. Но домой я, конечно, собираюсь.
– Тогда я заеду за тобой. Я тут неподалеку.
– Влад, ты Татьяне дозвонился?
– Я же сказал: заеду.
Стасов приехал через полчаса. Настя села в его машину и увидела на заднем сиденье его дочь Лилю. Конечно, подумала она, сегодня суббота, у разведенных отцов – родительский день.
– Привет, – кивнула она девочке.
– Здравствуйте, тетя Настя, – вежливо ответила Лиля, которой через месяц должно было исполниться девять лет.
– Где были? – поинтересовалась Настя. – В каком-нибудь интересном месте?
– Угу, – отозвался Стасов, заводя машину. – Я показывал ребенку, как кино снимают.
– Ну и как? Интересно?
– Не очень, – спокойно ответила Лиля. – В книжках про это интереснее пишут. А в жизни скучновато.
– В каких же это детских книжках про киносъемки написано? – удивилась Настя.
– Да не в детских, а во взрослых, – пояснил Стасов. – Лиля у нас детские книжки уже давно не читает.
– А что же она читает? Лиля, кто твой любимый писатель?
– Моя мачеха.
– Чего?! – от изумления Настя выронила сигарету, которую достала из пачки и собиралась закурить.
– Моя мачеха. Тетя Таня. Она лучше всех пишет.
Настя недоуменно повернулась к Стасову.
– Разве твоя Татьяна пишет книги? Она же следователь.
– Ага, по совместительству. Днем – следователь, вечером – книжки пишет. Детективы. Лиля их обожает.
– Ну и семейка у вас! – вздохнула Настя. – Нарочно не придумаешь.
Они отвезли Лилю в Сокольники, где жила ее мать – бывшая жена Стасова, и двинулись в направлении Щелковского шоссе, где жила Настя.
– Стасов, не терзай меня, – взмолилась она. – Что сказала Татьяна?
– Много интересного, но не для печати. Личность Мхитарова ей хорошо известна, его давно уже разрабатывают на предмет контрабанды через северо-западные участки границы, но доказать пока ничего не могут. Все на уровне оперативных данных, за руку никого не схватили. Застрелился Мхитаров из собственного оружия у себя дома. Причем в квартире он находился не один, дома были жена и взрослый сын. И никого из посторонних. Жена и сын говорят, что накануне Глеб Арменакович встречался с какими-то дельцами из Хабаровска и после разговора с ними был смурной и на себя не похожий. Какой-то заторможенный и немного странный. А сутки спустя застрелился. Вот такая песня, Настасья Павловна.
– Похоже на шантаж? Угроза крупным разоблачением?
– Похоже, – согласился Стасов.
– А что за дельцы? Личность установили?
– Вот тут и начинается самое интересное. После самоубийства Мхитарова прочесали все гостиницы в поисках этих деятелей. И представь себе, не нашли. Но это пока, времени-то совсем мало еще прошло. Денька через два-три будет ясность. Они ведь могли и не в гостинице жить. Аэропорт, естественно, проверят, но тоже не факт, что найдут. Они могли не лететь прямым рейсом из Хабаровска, а приехать, например, из Москвы поездом или на машине. Или еще из какого-нибудь города.
– Неужели никто не знает их фамилий? – удивилась Настя. – Жена, например. Она же узнала откуда-то, что они из Хабаровска.
– Со слов Мхитарова. Больше он ей ничего не сказал.
– Но она хотя бы видела их?
– А тут, Настасья Павловна, еще интересней. Жена Мхитарова возвращалась домой, было это часов около восьми вечера. Вышла она из лифта на своем этаже, а там стоят двое. Сели в лифт и поехали вниз. Жена входит в квартиру и видит мужа, который из гостиной на кухню чашки носит. «У тебя, – спрашивает, – гости были?» Мхитаров отвечает, что да, были, бизнесмены из Хабаровска. «Это не их я сейчас возле лифта встретила? Один высокий такой, седой, представительный, в годах, а другой маленький, на кавказца похож». Нет, отвечает ей Глеб Арменакович, совсем не такие были мои гости. Они оба молодые и оба русские, ничего кавказского во внешности. На том и остановились. А сегодня утром, когда стали соседей опрашивать, выяснилось, что люди, которых видела жена Мхитарова, ни к кому из них не приходили. По крайней мере, никто не признался, что знает их.
– Может быть, они искали какую-то квартиру и по ошибке оказались на том этаже? – предположила Настя.
– Может быть, – кивнул Стасов. – Но питерские оперативники проявили чудеса расторопности и нашли подростка, игравшего с собакой возле подъезда. Этот пацан видел их, когда они входили в подъезд. И было это не около восьми часов вечера, а гораздо раньше, потому что пацан этот, хотя часов на руке не имеет, но помнит, что, поиграв с собакой, вернулся домой и смотрел фильм «Элен и ребята», а начинается он в семнадцать с чем-то.
– Спрашивается в задачке, – подхватила Настя, – что они делали в этом доме почти три часа, если ни к кому не приходили. Или почему тот, к кому они приходили, упорно это скрывает. Есть, правда, и третий вариант. Это были воры, и посещали они пустую квартиру. Но я что-то не видела воров, которые не торопясь чистят хату в течение трех часов. И потом, у них же в руках, насколько я понимаю, чемоданов не было. Если только деньги и бриллианты в карманах.
– О краже никто не заявлял. Правда, в доме есть такие квартиры, хозяева которых в настоящее время в отъезде.
– И последний вопрос. Если эти двое приходили все-таки к Мхитарову, то почему он обманул жену?
– Ну и отвечай теперь на свой вопрос сама.
– И отвечу. Они угрожали ему такой тайной, разоблачение которой могло разрушить жизнь всей его семьи – и жены, и детей. После разговора с ними он принял решение покончить с собой, но ему ни в коем случае нельзя было допускать, чтобы этих людей нашли и тщательно скрываемая тайна выплыла бы наружу. Он даже свою связь с ними не мог обнародовать. Между прочим, Влад, ведь с твоим знакомым Юрцевым могли проделать то же самое. Подловили его на презентации и выдвинули ультиматум: или травись добровольно, или тайну разгласим.
– Да, Настасья, с фантазией у тебя все отлично, – рассмеялся Стасов. – Да ты понимаешь, кто такой Юрцев? Чем его вообще можно испугать? Все побережье знает, что он – крутой мафиози, его за это уважают, его боятся. И с этим он прекрасно живет, ничуть не опасаясь за честь и благополучие своей семьи. И около него, и около Мхитарова оперативники уж который год крутятся, а ухватить не могут. Что такое про них можно разгласить? Что они вампиры и у них по ночам клыки во рту вырастают? Этого, по-твоему, они испугались? Все остальные секреты про них и так всем известны.
– Вот, между прочим, Стасов, ты умную мысль сказал. Значит, ты считаешь, что по степени засвеченности в правоохранительных органах Юрцев и Мхитаров ничем друг от друга не отличаются?
– Ну да.
– Тогда почему один из них попал в официальные списки команды Малькова, а второй – нет?
– Любопытно. А кто не попал?
– Юрцев. А Мхитаров там есть. Я, честно признаться, думала, что причастность Юрцева к избирательной кампании Малькова скрывают, потому что всем известно, кто он такой. Но раз Мхитаров такой же… Тогда я уже ничего не понимаю. Выходит, я ошиблась, и Юрцев к этой истории отношения не имеет. Просто случайно совпало.
– Настя, ты знаешь мое отношение к совпадениям. Я их не люблю и в них не верю. Особенно когда речь идет о том, что два крупных прохиндея-жизнелюба кончают с собой почти одновременно и без видимых причин.
– Тогда ответ один. Их объединяет не кандидатство Малькова, а что-то другое. Если, конечно, их вообще что-то объединяет.
Стасов затормозил возле Настиного дома.
– Зайдешь? – предложила она. – Лешка будет рад.
– Нет, Настюша, спасибо. В другой раз. Чистякову привет.
– Передам.
Она улыбнулась и помахала ему рукой.