в ней неясный ужас. «Господи, неужели я его до такой степени боюсь? Этого еще не хватало», – недовольно подумала Настя.
Внезапно Павел схватил ее за руку и сильно сжал кисть.
– Быстро в машину, – пробормотал он еле слышно.
Настя хотела было оглянуться, но по его лицу поняла, что лучше не терять времени. Она нырнула в теплое нутро комфортабельного «Сааба», все еще пахнущее так, как пахнут совсем новые автомобили. Павел молниеносно оказался за рулем и рванул с места так резко, что шины взвизгнули. Был разгар «часа пик», и Настя совершенно не понимала, каким образом он собирается от кого-то удрать, двигаясь по забитым машинами трассам. Но Сауляк, видно, знал Москву отлично. Он въезжал в какие-то переулки, нырял в проезды между домами и сквозные дворы. Настя терпеть не могла быструю езду, всю жизнь она панически боялась попасть в аварию, и сейчас сидела, сжавшись в комочек, втянув голову в плечи и зажмурившись. Наконец ход машины стал более плавным, Павел сбросил скорость, и она поняла, что можно открывать глаза и приходить в себя.
– В чем дело? – спросила она, оглядываясь и пытаясь понять, куда он ее завез. Место было незнакомым, но, судя по дымящим многочисленным трубам – какой-то промышленный район на окраине, возле Кольцевой дороги.
– А вы разве не заметили? Наши друзья из Самары. Кажется, вы говорили, что их зовут Николай и Сергей. Не знаю, как вы, а в мои планы не входит встреча с ними. Хотя, впрочем, – он нехорошо усмехнулся, – я не исключаю, что это вы их навели на меня.
– Зачем? – Она равнодушно пожала плечами. Только что пережитый страх от головокружительной гонки еще не прошел полностью, поэтому она даже не сообразила, что на такие слова можно и обидеться. – Я же знаю ваш адрес. К чему такие сложности?
– Тоже верно. Но у вас весьма своеобразная логика, так что от вас можно ожидать чего угодно. Может быть, вы до сих пор скрываете от них, что работаете в милиции, и продолжаете прикидываться аферисткой. Тогда у вас не может быть моего адреса, я ведь достаточно успешно скрываюсь от всех.
– Вы забыли, что аферистка носит вашу фамилию и от нее вы вряд ли скрываетесь с таким же упорством, как от всех прочих. Не придумывайте, Павел.
– Они не могли меня выследить, – упрямо повторил он.
– И что дальше?
– Значит, они выследили вас. А я ведь предупреждал, что носить мою фамилию опасно. Или вы такая храбрая, что ничего не боитесь?
Настя удивленно взглянула на него, потом расхохоталась.
– Чему вы радуетесь? – недовольно спросил Павел. – Не вижу ничего смешного.
– Это потому, что вы еще не боялись по-настоящему…
– Это потому, что вы еще не боялись по-настоящему, – ответила она.
Сауляк вздрогнул. Во второй раз она произносит эту загадочную фразу. Впервые она сказала это в Уральске, когда они покупали продукты в магазине. Павел тогда еще хотел спросить, что она имеет в виду, но в это время подошла их очередь платить в кассу, и разговор прервался. И вот опять… А ведь он в последнее время часто вспоминал ее слова и жалел, что не спросил.
– Что вы хотите этим сказать?
– Человек, которому довелось испытать настоящий страх за свою жизнь, обретает способность ежеминутно радоваться тому, что пока не умер. Вот удалось нам с вами выскочить из этой погони и не разбиться – я и радуюсь.
– Что, сильно испугались?
– Очень, – честно сказала Анастасия.
Она полезла в сумку за сигаретами, а Павел молча смотрел в темное пространство перед собой. Неужели она права? Неужели он действительно ни разу не испытывал настоящего, оглушающего, парализующего страха за свою жизнь?
Наверное, так и есть. Долгое время он жил с ощущением, что ничего плохого с ним случиться не может. Его товарищи по детским играм то и дело падали, расшибались, ломали ноги или руки, с ним же ничего такого не происходило. Мама говорила, что его ангел хранит. Вернее, первой это сказала даже не его мама, а мать его школьного друга Эрне, ревностная католичка, а его мама потом повторяла. И даже когда он попал в госпиталь, ангел-хранитель не дал ему сойти с ума и превратиться в развалину, он послал ему Булатникова, который его и спас. А эта женщина, сидящая рядом с ним в машине, похоже, совсем не такая. Молчит, курит, и ему видно, как дрожат ее пальцы.
Неужели эти изверги за ней охотятся? Ему очень хотелось уговорить себя, заставить поверить в то, что она сама виновата, допустила ошибку, взяв для фальшивого паспорта его фамилию. Но ведь на самом-то деле это не ее вина. Она же не знала… Минаев должен был ее предупредить, но почему-то не сделал этого. Забыл? Не подумал? Не предусмотрел? Но в конечном итоге виноват он сам, Павел Сауляк. Если бы он не делал все эти годы того, что делал, никому бы и в голову не пришло охотиться за женщиной, носящей его фамилию. Он должен что-нибудь сделать для нее. Однажды она его спасла, теперь его очередь. А Риту он не уберег… Неужели и в ее смерти виноват тоже он? Да нет, одернул себя Павел, не может этого быть. Нелепая случайность. Возможно, попытка ограбления или изнасилования. Нет, только не из-за него. Раз не выследили его, Павла, то и Риту не могли выследить. И потом, кто мог бы ее убить из-за ее связи с Павлом? Никто. Она всегда заботилась о том, чтобы люди, с которыми она контактировала по его заданиям, не могли вспомнить ее внешность. Павел постоянно ездил с ней вместе и внимательно следил за тем, чтобы в момент контакта не было заинтересованных наблюдателей.
– Что вы собираетесь делать? – спросил он Настю.
– Добираться домой.
Голос ее был ровным и спокойным, но Павел уловил в нем легкое напряжение.
– Не боитесь?
– Боюсь, но что от этого меняется? Я же не могу сидеть здесь вечно. Все равно я так или иначе должна ехать домой, а завтра идти на работу.
– Я отвезу вас.
– Да уж, сделайте одолжение. Я вообще не представляю, где мы и как отсюда выбираться.
– Вы живете одна?
– Сейчас – одна.
– Значит, дома вас никто не ждет?
– Нет. Вы хотите спросить, сможет ли мне кто-нибудь помочь в случае осложнений?
– Ну… Примерно.
– Нет. Муж приедет только через несколько дней. Он сейчас у родителей.
– Давайте я отвезу вас в другое место. К вашим друзьям, например.
– У меня нет друзей, к которым можно приехать на ночь.
– Тогда к родителям. У вас есть родители?
– Есть, но я не хочу их волновать. Они сразу поймут, что у меня что-то случилось.
– Хотите, я отвезу вас к себе? На ту квартиру, о которой никто не знает.
– А завтра утром вы повезете меня на работу? Павел, вы предлагаете мне совершенно невозможные вещи.
– Почему невозможные?
– Потому что я предпочитаю спать в собственной постели, отвечать на телефонные звонки и не объясняться с мужем по поводу сомнительных ночевок у неизвестных мужчин.
– У вас что, муж ревнивый?
– Муж у меня нормальный, но даже нормальный характер имеет свои границы, и нарушать их я не собираюсь. Если я скажу ему правду и объясню, почему ночую не дома, он с ума сойдет от волнения и тревоги.
– Тогда у вас только один выход, – сказал Павел. – Я отвезу вас к вам домой и останусь с вами. Полагаю, вас не должно это смущать, мы с вами уже ночевали вместе.
Анастасия повернулась и внимательно посмотрела на него.
– Вы серьезно?
– Более чем. Вы же разумный человек, вы должны понять, что это единственный выход. Вам нельзя оставаться одной.
Она снова замолчала, закурила вторую сигарету.
– Знаете, в чем разница между нами? – внезапно спросила она. – Кроме того, разумеется, что вы мужчина, а я женщина.
– В чем же?
– Вы – практик с тактическим мышлением, а я – стратег и аналитик. Зачем вы убегали с Ленинского проспекта? Это было глупо и неосторожно. И теперь в итоге мы с вами сидим здесь и пытаемся придумать, как выкрутиться. Перед вами стояла задача скрыться от наблюдения, и на данный момент вы ее блестяще выполнили. Но у меня-то совсем другие задачи.
– Какие же?
– Я не стала бы убегать. Побег в этой ситуации неизбежно влечет за собой массу сложностей. Ну убежали мы с вами. А дальше? Дальше-то что? Вы обрекаете меня на то, чтобы постоянно прятаться, опасаться, убегать. У вас нет конструктивного мышления. Вы не ставите стратегические задачи.
– А вы, стало быть, ставите, – усмехнулся он.
– Конечно. Если бы вы просто сказали мне, что видите наших знакомых, я бы придумала, как их обмануть. Я бы вывела на них своих коллег, этих двоих задержали бы и душу из них вынули. Я спровоцировала бы их на такие действия, после которых их встреча с милицией оказалась бы неизбежной. Но предварительно мы бы проследили за ними и выяснили, на кого они работают. А что теперь? Мы с вами здесь, они – неизвестно где. Страху я натерпелась, а ни одного ответа на свои вопросы не получила. Сплошные потери, и ни одного очка в плюсе.
– Извините, – сухо сказал он. – Я больше думал о вашей безопасности, чем о ваших стратегических задачах. И все-таки я настаиваю на том, чтобы вы не оставались одна по крайней мере сегодня.
Она ничего не ответила, и он принял ее молчание как знак согласия.
– Где вы живете?
– На Щелковском шоссе.
Он довез ее довольно быстро, на Кольцевой дороге заторов не было. До самого ее дома они не произнесли ни слова.
– Проходите, – устало сказала Настя, распахивая перед Павлом дверь своей квартиры. – Хотя я и не уверена, что поступаю правильно. Вероятно, вам лучше уехать к себе. Вы меня доставили, спасибо вам за это. Теперь со мной уже ничего случиться не может.
Павел, не отвечая, критически оглядел входную дверь.
– Она даже не укреплена штырями, – заметил он. – И замочек у вас хилый. Легкомысленная вы дама, должен вам заметить.
– А у меня красть нечего.
– Ну как же, а вы сами? За свою безопасность не боитесь?
– Боюсь, но жалко деньги тратить на дверь. Бессмысленно. Меня можно и на улице взять живьем, если, конечно, кому-то понадобится. Раздевайтесь, раз пришли.