ай, что из этого вытекает и как проверять. К трем часам тебя вызывает Семеныч, значит, до ухода зайдешь ко мне и доложишь.
Настя вернулась к себе в комнату, повесила небрежно брошенную на стол куртку в шкаф, включила кипятильник, чтобы сделать кофе, и стала задумчиво вытаскивать из своей необъятной сумки те бумаги, которые вчера брала с собой, когда ездила в министерство к генералу Коновалову, которого Виктор Алексеевич Гордеев за глаза именовал не иначе как просто Семенычем. Внезапная вспышка ярости ослепила ее, и Настя принялась с ожесточением рвать и выбрасывать в корзину длинные листы распечаток с разными списками и таблицами, которые она так старательно и любовно составляла дома на компьютере. «Дура! Безмозглая идиотка! – шептала она исступленно, раздирая пополам очередной свернутый в рулон длинный лист. – Почему ты об этом подумала только вчера? Ты должна была догадаться, что это нужно проверить в первую очередь. В первую очередь ты должна была убедиться, что жертвы палача – из числа фигурантов, которых отрабатывали по делу, но что-то не срослось, не связалось. А ты сочла, что это наверняка так и есть, и уже на этом выстроила свою версию о работнике милиции, который решил сам вершить свой суд. Самонадеянная кретинка! Две недели ушли впустую, две недели выкинуты на помойку. За это время можно было сделать массу полезной работы, а ты потратила две недели черт знает на что. Гнать тебя надо с этой работы поганой метлой!»
Гневные слова закончились одновременно с подлежащими уничтожению бумагами. К этому времени закипела вода в высокой керамической кружке, Настя сделала себе крепкий кофе, закурила и стала успокаиваться. Руки, правда, еще сильно дрожали и сердце колотилось как бешеное, но злость на саму себя прошла, уступив место поискам рационального. В конце концов, сказала себе Настя Каменская, если бы я не занялась списками личного состава, я бы никогда не узнала, что в ряде областей шла интенсивная смена кадров, которая началась примерно через три-четыре месяца после тех преступлений, виновных в которых сейчас методично уничтожает палач. И если бы я этого не узнала, я не смогла бы определить те области, в которых скорее всего будет действовать этот палач в ближайшем будущем. Новая жертва палача говорит о том, что закономерность я выявила правильно. Но, с другой стороны, это означает, что впереди как минимум еще три жертвы. Их надо защитить. Палача надо найти. И каждый из них должен быть наказан по заслугам. Жаль, конечно, что жертва не из числа фигурантов, потому что это сильно затрудняет ее поиск и охрану. И жаль, что палач может оказаться кем угодно, не обязательно нашим сотрудником, потому что «кого угодно» намного труднее отследить. Но по крайней мере понятно, на какой территории он будет действовать. Конечно, не наверняка, но с большой степенью вероятности…
Глава 16
В начале марта за городом было удивительно хорошо. Морозы ослабели, ртуть в уличных термометрах ночью не опускалась ниже минус восьми градусов, а днем поднималась до нуля, но снег, в городе превращавшийся в коричневую грязь, в Подмосковье еще радовал если и не девственностью, то, во всяком случае, чистотой. Сегодня Григорию Валентиновичу Чинцову предстояла очередная встреча с новыми хозяевами. В тот раз, когда Сергей увидел на улице женщину – родственницу Павла и Чинцов из-за этого вынужден был добираться до места встречи на такси, были оговорены лишь общие намерения и условия сотрудничества. Услуги Голубцова требовались на этот раз не для того, чтобы выбить из игры соперников, а для того, чтобы привлечь на свою сторону отдельные политические группировки и, соответственно, поддерживающий их электорат. Таким образом, лозунг, под которым Григорий Валентинович должен был отныне плести свои любимые интриги, звучал так: «Иди под наши знамена, а то хуже будет».
Информация о том, что «убойное» интервью Александра Ратникова было организовано именно Чинцовым, просочилась к его новым хозяевам, и Григорий Валентинович понимал, что его считают человеком достаточно могущественным и изворотливым. На него очень рассчитывают. А что он может реально предложить? Увы, ничего. То есть ничего такого, чего не могут и другие опытные в подобных делах люди.
Сережа и Николай выследили родственницу Павла сначала только до ее дома. Когда на другой день она куда-то отправилась, они ее потеряли в метро. Идиоты! Привыкли в последние годы только на машинах разъезжать, забыли уже, что такое московское метро в «часы пик». А близко к ней подходить нельзя было, она же их в лицо знает, в Уральске чуть не полчаса за их столиком просидела, разговоры пьяные разговаривала. Потом-то они ее, конечно, достали, от дома до здания ГУВД на Петровке довели и в тот же день выяснилось, что она встречается с Павлом. Но Сауляк, прохвост эдакий, их заметил и попытался сбежать. Ночь провел у Анастасии, или как там ее зовут на самом деле, а утром все-таки оторвался от наблюдения. И скрылся неизвестно куда. Почти две недели Сережа и Коля за женщиной ходили, но к Павлу она их так и не привела. Теперь Чинцову понятно, что Сауляк спрятался далеко и надолго. Не найти его. И надежду на эту женщину пришлось оставить. Судя по тому, куда она каждое утро отправляется, она работает в Главном управлении внутренних дел Москвы. Что общего у нее с Павлом? Впрочем, родственница – она и есть родственница, и никакого значения не имеет, где она работает. Все равно понятно, почему она с ним встречается. Плохо только, что задействовать ее нельзя, даже если она такая же, как и сам Сауляк.
Но раз в распоряжении Чинцова нет ни Павла, ни этой женщины, то что же он может предложить своим новым нанимателям? Как ни грустно это признавать, ничего экстраординарного. Самый обычный набор услуг. А они-то рассчитывают на то, что он умеет и может гораздо больше. В этом его ценность. Интервью Ратникова – его визитная карточка. Ах ты черт возьми, какая незадача!
Машина свернула с шоссе на проселочную дорогу и вскоре остановилась у высокого глухого забора. Сидевший за рулем Сережа коротко просигналил, и почти сразу же из калитки вышел здоровенный парень в пятнистой униформе. Взяв протянутый Чинцовым документ, удостоверяющий его принадлежность к Думе, он отошел на несколько шагов и что-то проговорил в переговорное устройство, после чего широкие ворота распахнулись, позволяя автомобилю проехать на территорию охраняемого участка.
На крыльце Григорий Валентинович увидел еще одного охранника, такого же накачанного и в такой же униформе. Судя по стоявшим возле дома машинам, он приехал не первым. Этот охранник тоже посмотрел его документы, прежде чем впустить в дом. Наконец Чинцов смог войти. Он торопливо разделся, чувствуя неприятное посасывание где-то в желудке. В первый-то раз он держался с новым хозяином куда более уверенно, потому что Сережа в этот момент отслеживал женщину, которая могла вывести на Павла, а то и сама стала бы работать на них. А сегодня что он будет говорить? Какие обещания сможет дать? За какие поручения сможет взяться? Отступить бы, да некуда. Деньги обещаны хорошие, от них отказываться жаль. Да и чем оправдываться? Рассказывать про Павла? Нельзя. Павел – ниточка к другим преступлениям и грязным делишкам, о которые Григорий Валентинович ручки замарал. И потом, признайся он, что главный его козырь – Павел Сауляк, так им проще Павла разыскать и себе на службу поставить, а Григорий Валентинович им и нужен не будет. Нет, про Павла и заикаться нельзя. А если не заикаться, то как объяснить, что еще недавно он мог организовать невозможное, а сегодня не может?
Приглашенных было немного, всего трое, вместе с Чинцовым – четверо. Хозяин представил Григория Валентиновича, познакомил его с остальными гостями. По выражению их лиц Чинцов понял, что они тоже знают про Ратникова, и ему стало совсем кисло.
– Нам известно, что все попытки Президента разрешить чеченский конфликт блокируются теми силами, которые заинтересованы в продолжении войны. Таких сил много, у каждой группировки свой интерес. Основных – три. Первая группа извлекает доходы из торговли оружием. Вторая обращает в свою пользу деньги, выделяемые из бюджета России на восстановление Чечни. Третья контролирует нефтеперерабатывающие заводы на территории Чечни и гонит нефтепродукты за рубеж. Все эти силы консолидировались и делают все для того, чтобы война продолжалась. Сегодня нам стало известно, что Дудаев в ближайшие дни собирается штурмовать Грозный. В это время там будет находиться крупный военачальник. Если штурм Грозного произойдет в присутствии этого военачальника, у него не будет другого выхода, кроме как принять на себя командование и показать, на что он способен как стратег и полководец. Разумеется, ничего толкового он сделать не сможет, и его репутация будет погублена. За ним – армия, и это очень важно. Если нам удастся спасти его репутацию, он будет нам обязан. Для этого, совершенно очевидно, нужно только одно: сделать так, чтобы он уехал из Грозного хотя бы за несколько часов до начала штурма. При этом мы не должны ни в коем случае ссылаться на то, что у нас есть точная информация о времени начала штурма. Военачальник – человек непредсказуемый, он может начать разбираться, откуда у нас эта информация.
– А у нас она действительно есть? – подал голос полный человек в несколько мятом костюме.
– Будет, – тонко улыбнулся Хозяин. – Но афишировать это мы не должны. Нужен другой предлог. А после того, как все случится, военачальник узнает, кому он обязан счастливым избавлением от позора. Как знать, может быть, и от смерти, если штурм затянется и станет серьезным. Это очень тонкая интрига, господа. В ней, пожалуй, больше психологии, нежели всего остального. Военачальники – люди гордые, они никому не прощают подозрений в собственной профессиональной несостоятельности. У него даже и мыслей таких быть не должно.
– Я предложил бы другой вариант, – вступил в разговор стройный красивый мужчина лет пятидесяти. Представляя его Чинцову, Хозяин назвал его имя – Антон Андреевич. – Принадлежность этого военачальника к команде Президента известна всем. Если нам удастся раздуть конфликт между ним и другими руководителями Министерства обороны, обиженные на него военные отвернутся от Президента. И, естественно, примкнут к нам, ибо именно мы олицетворяем тот режим, при котором армия в чести и почете. Но я согласен, что для этого конфликта очень продуктивно было бы использовать ситуацию вокруг штурма Грозного.