Виктор несколько секунд ошеломлённо смотрел на Севу. Потом перевёл взгляд на Нотти.
– Я… я не помнила, кто я, честно, – сказала дочь. – Я познакомилась с Эриком. Он хороший парень, с Изнанки, но хороший. Там всякое случилось… в общем, он умеет уничтожать магию. Умел. А сейчас, кажется, умеет не только уничтожать, но и пользоваться. Я испугалась и убежала от Севы. Попала в замок на скале, похоже, я там бывала раньше.
– Все мы там бывали, – кивнул Виктор. – Но мрачноватое место, никому не нравилось.
– А мне ничего, – глядя ему в глаза, сказала Нотти. – Я поговорила с Замком, он хороший.
– Поговорила? – Виктор понял, что запас неожиданностей этого дня не исчерпан. – Я никогда… Хорошо. Что он сказал?
– Ну… что он вроде как центр силы… показал всякое… войну, – Нотти передёрнула плечами. – А потом Обжора пришёл. Мы поругались. Я его как бы убила. Ну, понарошку. Он ушёл. Сказал, что равновесие трёх миров под угрозой. А я увидела, что тут бой, что Эрик и Сева… и прилетела.
– Ты обратилась в Дракона? – ахнул Виктор.
Они с Тэль пару раз обсуждали, возможно ли такое. Но сошлись на том, что вряд ли.
– Нет, я стала… – Нотти на миг задумалась, – огненным ветром. Болидом.
– Вроде как Огненные умеют, – добавил Сева. – Только ещё круче и быстрее.
– Ясно, – Виктор посмотрел на детей. – Вам нужно вернуться к нам. Как можно скорей.
– Домой? – уточнил Сева.
– Нет. Мы в Серых Пределах. Отбили… вторжение, – он не стал уточнять. – Но всё ещё не закончено, надо держаться вместе.
– Вот и Обжора сказал, что главная битва впереди! – вспомнила Нотти.
Виктор вздохнул:
– Возвращайтесь быстрее. А Ритора… – он помедлил. «Что же ты задумал, дедушка, древний интриган?» – Вызовите ему на помощь Воздушных. Не медлите!
Он прервал связь.
Но – назад не вернулся. Не оказался лежащим головой на коленях жены, в окружении друзей и соратников, как должно было быть. Но и на заснеженном поле не остался.
Мир, пусть и иллюзорный, будто мигнул и сменился, как фон на экране компьютера.
Может, это и было то же самое поле, но только не зимой, а поздней весной или в начале лета. Бескрайнее поле зелёной травы с ярко-красными вспышками маков повсюду. Над головой – голубое небо и жёлтое солнце, пёрышки облаков и, кажется, парящая в выси птица.
– Ну здрасте, – пробормотал Виктор, оглядываясь. – Мы переключили вас на другого абонента?
Вокруг никого не было. Хотя… если приглядеться… чуть в стороне была примята трава, словно в ней кто-то лежит.
Виктор подошёл ближе.
Там и впрямь кто-то лежал. Мальчишка лет десяти-одиннадцати, с выгоревшими на солнце, небрежно постриженными волосами, в шортах и застиранной футболке. На одной ноге была сандалия, вторая оказалась босой. Мальчик лежал навзничь, глядя в небо широко открытыми и абсолютно мёртвыми глазами.
– Чёрт… – прошептал Виктор.
Это был тот самый мальчик из автобуса, что посоветовал ему хранить два счастливых билетика.
Никаких следов крови, никаких повреждений он не видел, но твёрдо знал, что мальчонка мёртв. На всякий случай всё же взял тонкое запястье, попытался нащупать пульс, потом проверил сонную артерию. Сердце не билось. Тело при этом было тёплым, мягким, будто мальчик умер только что.
– Спокойствие, только спокойствие, – сказал Виктор, подавляя закипающую ярость. Это не мёртвый ребёнок. Это иллюзия, созданная в его сознании перехваченной магической связью. Кто-то хочет его раздразнить, испугать, разозлить.
Он нашёл недалеко в траве слетевший сандалик, обул мальчика. Хотел было прикрыть веки, но рука словно сама остановилась. Этот жест стал бы признанием, что мальчик всё-таки реален, а такую реальность господин Дракон признавать не хотел. Из кармашка шорт у мальчика торчал крошечный клочок бумаги – Виктор вытащил его, глянул. Как он и ожидал, это были два билетика. Оба несчастливые.
Виктор встал. Ещё раз осмотрелся. Поднял глаза к небу, вгляделся в парящую точку.
А потом крикнул – так, что у лежащего мальчишки разлетелись на лбу лёгкие пряди, а трава вокруг пригнулась.
– Обжора! Сукин ты сын! Спускайся, или я к тебе поднимусь!
Господин Дракон не знал, сможет ли он обернуться в этой совсем уж нереальной реальности, но был твёрдо намерен попробовать.
Видимо, Обжора это почувствовал.
Точка начала кругами спускаться, превращаясь в карикатурную фигуру. В полёте Обжора часто и мелко махал толстыми ручищами, напоминая то ли человекообразного шмеля, то ли Карлсона без пропеллера.
– А что? А что сразу Обжора? – прокричал он, заходя в пике над головой Виктора. – Как хочу, так и летаю!
Он грузно приземлился рядом с Виктором.
– Ты хоть на пердячем выхлопе летай, – сказал Виктор. – Это что? Кто, то есть…
Обжора покосился на мальчика.
– Ну… насколько я вижу, человеческий ребёнок возраста одиннадцати с половиной лет, мужского пола…
– Почему мёртвый?
– Оживить? – спросил Обжора. – Не проблема. Только к чему пугать мальца? Он же не совсем мёртв, это лишь вероятная реальность. Хотел тебя сразу слегка шокировать и фраппировать, а мёртвые дети для того прекрасно годятся, хоть у Достоевского спроси…
– Объясняй, – сказал Виктор, с трудом удерживаясь от того, чтобы не вмазать Обжоре по физиономии. – Считай, что я шокирован, фраппирован и будирован. Объясняй всё. Что за игра с Убийцей? Вот это всё – что?
Обжора вздохнул. Провёл рукой над мальчиком, и тот исчез, будто и не было, лишь трава осталась примятой.
– С Убийцей плохо всё, плохо. Не нравится мне, что творится. Только Убийца – это лишь часть всего, важная, но малая часть. Позволь показать. Доверься мне, господин Дракон. Нам сейчас важно друг другу довериться…
Он протянул руку, взял Виктора за плечо.
И мир вновь исчез, вновь сменился.
Превратился в огромный кружащийся калейдоскоп. В исполинские песочные часы, окружённые тьмой.
Виктор не видел себя, не видел Обжору, но чувствовал его руку на своей руке.
– Вот он, твой мир, твоя Вселенная…
Виктор видел. Огромный перевёрнутый конус, расширяющийся в бесконечность. Крошечный голубой шарик Земли на его вершине.
– Вот мир твой новый, родным ставший, Срединный Мир…
Виктор видел и его. Неровный диск, перемычка между двумя конусами, один из которых его родина, Изнанка, а другой конус…
– Вот мир мой, моё обиталище, Мир Прирождённых…
Это был конус, заполненный серой искрящейся дымкой. Она клубилась, кружила, сплеталась в причудливые фигуры – исполинские драконы и единороги размером с космическую туманность, лица величиной с Галактику, пламенные структуры, при взгляде на которые начинает кружиться голова и сдаётся разум…
– Видишь, что творится-то?
Виктор видел. Редкие крошечные искры проскальзывали порой сквозь Срединный Мир в Изнанку, а навстречу неслись какие-то крошечные песчинки, чтобы раствориться и обратиться в серую дымку.
Но было не только это.
Были и извилистые пути-червоточины, пронзающие Срединный Мир грубо и резко, распарывающие его, вторгающиеся во внешнюю тьму. И они искрили, фонтанировали – и магическим светом, и твёрдой материей Изнанки. Часть магии и впрямь проникала на Изнанку, явно бо́льшая, чем следовало. Она сталкивалась с материей, обретала иную форму – и выплёскивалась во тьму крошечными цветными шарами, радужной икрой, переливчатыми марблсами. Шары крутились вокруг Срединного Мира, некоторые отлетали во тьму и исчезали, некоторые рушились в конус Мира Прирождённых и чудовищно искажались. В Изнанку они не возвращались.
– Вишь, как прёт-то? – спросил Обжора. – Напор-то какой из твоего мира? Эт не мы нынче вторгаемся, друг ты мой огнедышащий. Это вы к нам. Давите, прессуете, сумбур вносите. Прирождённые лишь обороняются. Инстинктам следуют.
– Я уже понял… – ответил Виктор зачарованно. – Это моя вина. Я ходил между мирами… находил тысячи причин… сегодня здесь, завтра там… проведать маму, купить дочке патефон с пластинками…
– Умник, – сказал Обжора.
– Что же не предупредил? Почему не объяснил? – крикнул Виктор.
– Потому что так оно устроено, потому что должен быть пройден путь и должно свершиться неизбежное. Хоть и жалко… – в голосе Обжоры прорезалась грусть. – Да и я не всесилен, сам так устроил…
– Что в этих… шарах?
– Ты же догадался уже. Ты в одном таком побывал. Это Вселенные. Ну, маленькие пока, ненастоящие. Им не суждено было родиться, пока ты дыр не набил. Столкнулись, значица, мысли-идеи человеческие, волшебством порождённые, с этим самым волшебством в чистом виде. И воплотились. Как смогли. Со своей историей, со своими жителями, звёздами, древними окаменелостями и мурашами в лесах. Только ненадолго они воплотились. А уж если дыры залатать – так и вовсе кончатся.
Будто невидимая ручища схватила один шар, стремительно поднесла ближе – и Виктор увидел, будто под микроскопом, старинный город на берегу моря, с мощёными камнем улицами, допотопным трамвайчиком, несущимся по рельсам в гору и бегущими в панике людьми. Из моря медленно выступали тонкие ветвящиеся щупальца, нависали над городом – и то и дело стремительно падали вниз, хватали кого-нибудь, уносили ввысь. Виктор видел искажённое ужасом девичье лицо (как похожа на Нотти…), на глазах иссыхающее, превращающееся в мумию, орущего ребёнка, рассыпающегося в прах под прикосновением щупальца, отчаянно и умело дерущегося мечом рыцаря, чьи доспехи ржавели и распадались от каждого касания монстра…
– Это… уже есть? – спросил Виктор в ужасе.
– Было. Есть. Будет. Какая разница-то?
– Что мне делать? – закричал Виктор. – Скажи!
– Не знаю, – ответил Обжора.
И мир мигнул, меняясь в последний раз.
Он лежал головой на коленях Тэль, а друзья испуганно столпились над ним.
– И я не знаю, – прошептал Виктор. Присел, разжал ладонь. Посмотрел на два несчастливых билетика и бережно спрятал их в карман.
Глава семнадцатая
Эрик спал.