— А ты всегда хотел быть пилотом? — проблема выбора жизненного пути для меня была актуальна как никогда. Наверное, и лет в семнадцать девочки будут секретничать о том, со сколькими мальчиками успели поцеловалаться, а я буду спрашивать, почему человек решил стать тем, на кого он учится. Невеселая перспектива. Ждет меня путь зануды, а не ксенобиолога.
— Да, наверное, всегда. Родители мне, конечно, помогли при рождении, так что выбор был большой, но ничто не сравнится с ощущением парения в воздухе, и не так важно, прицеплен ли ты к грузовику в нижнем секторе или мчишься со скоростью света в вакууме. Чувство скорости и полета полностью захватывает. Не знаю, как бы я смог без него жить, — он поднял глаза к вечереющему небу, которое постепенно теряло голубые краски и становилось розовато-оранжевым. Ветер стал немногоо тише, и теперь колосья практически бесшумно переговаривались, словно не хотели мешать нам рассуждать о небе.
— То есть тебя не влекут неизведанные миры или там неведомые зверушки, как меня, например? Или встреча с кем-то разумным? — даже интересно, зачем другие выбирают схожую с моей дорогу.
Атон засмеялся, словно я сказала что-то смешное. Знаю, многие не верят, что мы в итоге найдем братьев по разуму, слишком много надежд было у землян в начале покорения космоса и слишком много разочарований, когда найденная жизнь была крайне скудна и не проявляла ни малейших признаков разумности.
— Не то чтобы не влекут. Момент обнаружения каждой теоретически пригодной для жизни планеты волнующ, что уж говорить о высадке на такую планету! Но Млечный путь исследован практически полностью, и хотя мы ещё мало где высадились, всем понятно, что в нашей галактике вероятность найти себе подобных стремится к нулю. А вот в других галактиках…
— Но мы туда долететь не можем, — прервала его я.
— Да, пока не можем, — Атон немного нахмурился. — И повторять тот же путь, каким мы осваивали нашу галактику, не имеет смысла. Люди так стремились к познанию, так хотели бежать впереди своего времени, что просто не дождались нужного момента. Вот и отлавливаем до сих пор в самых забытых уголках Млечного пути эти медленные корабли и стариков на них, а иногда эти старики — уже второе-третье поколение космонавтов. Наверное, и для мечты тоже нужно правильное время, иначе так и проведешь всю жизнь запертым на корабле, где книга на планшете — самое лучшее развлечение.
— И что же делать? — наверное, в моем голосе прорезались нотки отчаяния, ибо Атон повернул ко мне голову и хитро улыбнулся.
— Но мы-то везучие. До других галактик мы не долетим… пока. Слышала про гипердвигатели?
— Сказку фантастов ещё начала тысячелетия? — удивилась такому повороту событий я.
— В каждой сказке есть доля правды. Такие испытания проводятся, хоть и не особо успешно пока. Но шанс есть. Корабль, на котором я буду стажироваться, прикреплен к базе в системе Альфа Центавра, вроде и недалеко от нас, но на всякий случай не в нашей Солнечной системе, всё-таки надо уменьшить опасность для Земли, когда играешь с дырами в пространстве. Там проводят испытания двигателя нового поколения и разные расчеты, чтобы когда-нибудь мы смогли долететь хотя бы до соседней туманности Андромеды, — тут он наконец-то отвел глаза от заката и посмотрел на моё ошарашенное лицо. Другим оно никак не могло быть при подобном потоке информации. — Чему ты удивляешься? Неужели никогда об этих опытах не слышала? Это ведь не секретная информация.
— Я… ммм… слышала, конечно, но относила это к разряду путешествий во времени, — информация была совершенно невероятной, тем более что исходила от друга, которому я верила. Если он думает, что это возможно, то почему бы и нет?
— Забавно слышать это от человека, который хочет быть ксенобиологом, хотя пока неуглеродная жизнь толком и не обнаружена, — он ухмыльнулся и снова стал мучить мой нос колоском.
— Подловил так подловил, — засмеялась я. — Мечтать не запрещено.
— Это да. Какой же ты исследователь, если никогда не мечтал о безумном? — Атон весело усмехнулся и ждал, пока я отсмеюсь, улыбаясь. Затем он поднялся с земли и протянул мне руку, помогая встать на ноги. И правда, давно уже пора.
Я медленно пошла к фраеру, позволяя колосьям оказывать сопротивление и не давать мне возвращаться в наш мир. Это поле словно было вырвано из другого времени, настолько оно было прекрасным. Пшеница больше не горела красновато-оранжевым светом в лучах уходящего солнца. Как только оно скрылось за верхушками гор, краски словно приглушили. Но красоту не испортили, просто сделали более мягкой и спокойной.
За мной шел Атон, шурша стеблями. Его поле тоже не хотело отпускать. Я в последний раз оглянулась и полюбовалась на золото волос друга и золото кругом. Хотелось верить, что я ещё вернусь сюда, в это невероятное место, которое стало таким только из-за присутствия здесь двоих: бескрайнего пшеничного поля и моего друга. Одно без другого было уже не так прекрасно.
Света
Солнце окончательно скрылось за горизонтом, оставляя Луну коротать свою ночную вахту. Она же, нисколько этим не обремененная, играла в зайчики с морем. Серебристый свет таинственно искрился на водной глади, манившей в свои пугающие глубины.
Стало немного прохладно, но совершенно не хотелось возвращаться в поселок. Рядом сидел Ян, казалось, ещё чуть-чуть — и я смогу дотронуться до него своим плечом. Его близость согревала меня даже сильнее солнца, и мне не нужно было к нему прикасаться, чтобы ощутить это тепло. Очертания его тела ясно выделялись в отраженном свете луны, которая придавала им призрачную, невесомую эфемерность.
Неожиданно завибрировал телефон, нарушая эту безмолвную идиллию. Голос Саши на той стороне провода был возмущенным:
— Куда вы вдвоем пропали? Мы уже сто лет как вернулись, а тут никого нет.
— Мы… эмм… — я замялась, не имея ни малейшего представления, что ответить подруге. — Мы поехали… на экскурсию и… это…
Я замолчала, судорожно перебирая в голове варианты лживых причин, оправдывающих наше отсутствие, но ничего не приходило в голову. Если мы, допустим, всё же поехали на экскурсию, то почему не вернулись? Автобус сломался? Авария? Многокилометровая пробка? Так не хотелось врать, все придуманные ответы были настолько нелепые, что хоть вой.
Я резко прекратила мыслительный процесс, когда услышала в трубке хихиканье. Саша даже не скрывалась, представляя свой невероятную гипотезу развития событий:
— Вы отправились на экскурсию… — сдавленный смешок, — и попали в плен страсти… Я правильно думаю? Поэтому не вернулись? Решили расставить все точки над «и» в той давней истории?
— Что ты вообще такое говоришь? — возмущенно прошипела в динамик я, пытаясь его хоть немного прикрыть, чтобы Ян в этой окружающей нас тишине не расслышал ерунды, которую мелет моя подруга.
— Да лаадно, чего молчишь? Он рядом что ли? Давай я тогда всё сама тебе расскажу, а ты мне только ответишь: «да» или «нет»? Вы хотя бы поцеловались, наконец? Больше не жалеешь, что не с ним был первый?
Я в шоке смотрела на телефонную трубку, не в силах поверить, что именно это я сейчас и услышала. Звонкий голос подруги, казалось, разносился и на десятки метров вокруг. Я остервенело принялась давить на клавишу отбоя, лишь бы она ещё чего не выболтала.
Чувствуя, как краска заливает моё лицо, и радуясь, что сейчас хотя бы темно, я уставилась на погасший экран мобильного. Это было настолько невероятным, что хотелось перемотать пленку назад, на самое начало разговора, чтобы сразу его прекратить и не чувствовать этого всепоглощающего чувства стыда.
Красноречивое молчание Яна ясно говорило о том, что он всё слышал. Понимая, что хуже уже не будет, я спрятала лицо в руках и так и замерла. Волны с тихим шелестом бились о берег, в полях стрекотали кузнечики или богомолы, ночная жизнь шла своим чередом, а моя уходила сквозь пальцы.
Ян заворочался на камне, прочистил горло и спросил своим бархатным голосом:
— Я… — пауза показалась мне вечностью, — правильно понял? Ты жалела, что твой первый поцелуй был не со мной?
— Да, — тихо и честно ответила я, всё так же пряча лицо. Поднять его и посмотреть ему в глаза было не в моих силах.
— Но ведь ты же сама меня оттолкнула? — удивление в его голосе можно было пощупать пальцами.
Я потерла руками лицо, словно это простое действие могло вернуть меня в действительность, но реальность уплывала, возвращая меня в ту последнюю встречу с ним.
Он зашел попрощаться перед нашим отъездом. Было ещё не поздно, но вечерами они с ребятами устраивали катания на скейтах на специальной площадке в свете фонарей под восхищенные вздохи местных девчонок. Мы уже перестали быть друзьями, и на все его проявления симпатии ко мне как к девушке, а не как к другу, я реагировала резко и язвила. Он обнял мою подругу, свою сестру, и пообещал приехать следующим летом уже к нам, а потом предложил мне проводить его до двери. Я пошла, втайне мечтая тоже его обнять. Юный Ян наклонился, испытывая моё терпение, завязал шнурки на кроссовках и сказал что-то вроде:
— Ты же меня обнимешь на прощание?
Мне было страшно приблизиться к нему, словно это означало, что я сдамся, если позволю себе этот жест привязанности, но я кивнула и, когда он подошел ближе и обнял меня, ответила на его объятие. Он был очень теплый, почти горячий, и я впервые была так близко. Возникли совсем непонятные чувства, но определенно не дружеские, и я поняла, что год разлуки с этим невыносимым парнем действительно будет тяжелым и я буду очень-очень ждать нашу следующую встречу.
Руки Яна крепко обхватили мою талию, он сначала притянул меня ближе, а затем подтолкнул к стене и прижался всем телом. Тесная близость дурманила, волна совершенно незнакомых эмоций не давала мне отстраниться, желая, чтобы это продолжалось. Его руки спустились ниже спины, дотрагиваясь до того, что я никому не позволяла трогать. Он пробормотал «посмотри на меня», и я подчинилась. Только взгляд против воли фокусировался не на глазах, а на четко очерченных губах. Он усмехнулся и сказал: