— Ты наша умница, — улыбнулся папа. — Лети скорей к нам, нам интересно всё-всё услышать вживую!
— Я улетаю через час. Не так много флаеров летает через Айхал в Амазонию, — улыбнулась я, предчувствуя скорое возвращение к любимым людям.
Так хотелось всех обнять и сказать, как же я их люблю. Знаю, они боялись, что я сделаю сама себе больно, разочаруюсь в жизни и повзрослею раньше положенного срока, но их страхи оказались напрасными. Моя мечта исполнилась, и я наслаждалась этим самым лучшим днём в моей жизни.
Осталось только последнее дело — попрощаться с Атоном. Схватив рюкзак со своими малыми пожитками и окинув напоследок взглядом эту маленькую комнату, которая за два месяца стала мне родной, я спустилась в пустынный холл. На улицах было очень мало людей, часть уже улетела, другая же ещё не завершила испытание.
Карта показывала, что Атон находится возле ангара. Теперь нам стала доступна информация о местоположении тренеров и прочих курсантов. Так, Шота и Иван уже улетели, а Марина находилась в своем домике. Наверное, ей тоже было неблизко лететь, раз она всё ещё здесь.
Фигуру Атона у информационного стенда я заметила издалека. Вечернее солнце всё ещё ярко светило и, как и всегда, не оставляло в покое его волосы, заставляя их искриться золотистым светом. Он задумчиво смотрел на панель, сверяя какие-то данные с экраном планшета в руке, и ни на что не обращал внимания.
— Привет, Атон, — улыбнулась я. Он всегда вызывал во мне желание улыбаться и как будто наполнял радостью и светом.
Он вздрогнул от неожиданности, поднял на меня глаза и покачал головой, тоже улыбаясь:
— Скай, Мири, скай! Уже не «привет», — попенял он меня.
— Точно, — вспомнила я. — Скай, Атон!
Это было так приятно говорить. Даже не верится, что я теперь тоже имею право произносить это приветствие. Атон кивнул головой, убеждаясь, что последний его урок усвоен.
— Я пришла попрощаться. И поблагодарить тебя за всё. Ты даже не представляешь, как ты мне помог и сколько надежды дал! Наверное, не будь тебя, я бы ни за что не прошла испытание, не пробежала это огромное количество километров на тренировках и не поверила в себя. И спасибо за то, что ты мне вообще дал возможность проверить свои возможности, — я закончила и уставилась в его посерьезневшие глаза.
— Я очень рад, что у тебя всё получилось. Но ты достигла всего сама, и я горд, что я немного в этом поучаствовал, — он замолчал. Небесные глаза твердо и прямо смотрели на меня, и я в очередной раз удивилась тому, как он меня понимает. Атон не стал отшучиваться, осознавая, что для меня этот момент очень важен и что поблагодарить его — это необходимый этап для движения дальше.
— Спасибо, — тихо сказала я ещё раз и несмело улыбнулась.
Стингрей подхватил улыбку и вернул себе прежний веселый тон:
— А как ты накормила всех кашей! На моей памяти никто без риска для здоровья не ел ничего на испытании. Вкусная хоть была-то?
— Чем-то похожа на тыквенную. Вот добавить бы туда риса и хотя бы сахара — было бы вообще объедение!
— Кто бы мог подумать, что твоя чудо-модификация окажется просто незаменимой, — он весело хмыкнул.
— Ты мог, — подсказала я.
— Но всё же о таком исходе я не предполагал, — улыбнулся он. — Эх, был бы у меня корабль, я бы непременно взял тебя в биологи. Уж если не найдем зверушку, то хоть экзотической каши поедим!
— Ловлю на слове! — сказала я и не смогла сдержать смеха.
Мы так и стояли и смеялись некоторое время, не обращая внимания на периодически заходящих в ангар людей. Новоиспеченные курсанты косились в нашу сторону, но теперь Атон больше не был моим тренером, так что я могу с ним общаться как душе угодно.
Наконец мы успокоились, и я спросила:
— Ты сейчас уезжаешь?
— Да, проверка моего флаера завершена, сейчас отправляюсь на практику. Наш космолет отправляется через неделю, нужно ещё на месте всё проконтролировать и освоиться, — Атон свернул планшет и положил в карман.
Пришел черед прощаться.
— Я желаю тебе, чтобы твоя практика прошла успешно и тот эксперимент непременно удался! — я знала, что это важно для него. Теперь пришло время и его мечте исполняться.
— А я тебе желаю хороших баллов и повеселиться там в академии. Тебя ждут интересные деньки, — он по-доброму улыбнулся и подошел ближе.
Атон опять же словно знал, что я безумно хочу его обнять на прощание, но стесняюсь это сделать. Когда он заключил меня в свои теплые объятия, я вдохнула такой знакомый запах мяты и солнца и попыталась отпечатать это мгновение в памяти. Если бы я могла пожелать чего-то в этот момент, я бы хотела, чтобы это объятие никогда не кончалось. В нем было нечто настолько родное и близкое, и так безопасно мне не было ещё никогда.
— До свидания, Атон, — пробормотала я в его плечо. — Мы ведь ещё увидимся?
— Конечно, увидимся, малышка, — он ласково погладил мою макушку и разомкнул руки. — Пока, Мири.
— Пока, — улыбнулась я, и не отводила глаз от его фигуры до тех пор, пока махина ангара не поглотила его.
Начиналась новая страница моей жизни. Но именно Атон был тем, что я бы хотела в ней сохранить. Может, мы ещё увидимся как-нибудь в Академии? Это глупая надежда, ведь он её уже окончил и теперь будет покорять неизведанные просторы, редко бывая на Земле.
Я стояла и смотрела на дверь ангара и чувствовала, что, несмотря на исполнение мечты, по сердцу разливается ощущение потери. Он важен, так важен для меня, как я буду жить, не видя по утрам его глаза цвета неба? Не слыша этого голоса? Не согреваясь теплом от улыбки? Это чувство было мне совершенно незнакомо, и я не находила ему названия. Почему на смену радости внезапно пришла боль?
Я повернулась спиной к двери ангара и побрела прочь, не разбирая дороги, полностью погрузившись в свои собственные мысли и краем глаза замечая оживление на улице. Постепенно здесь появлялись настоящие космические работники, которым и принадлежит этот лагерь. Мне же нужно скоротать последние полчаса, пытаясь убежать от страшного чувства в груди. Больше всего на свете мне хотелось сесть на лавочку и позорно разреветься, не понимая, почему и зачем, но осознавая, что это единственный способ избавиться от комка в горле.
— С вами всё в порядке? — пожилой мужчина в форме исследователя остановился возле меня и тревожно вглядывался в моё лицо. — Вы не прошли? Ничего страшного, это всего лишь один отбор, есть масса других полезных…
— Я прошла, — отрезала я, и ответ мог бы выглядеть грубым, если в конце фразы голос не сорвался на плач.
— Это же прекрасно! Почему же вы плачете? — улыбнулся исследователь и покачал головой, дескать, кто этих подростков разберет. — Сходите лекцию послушайте что ли, успокоитесь.
Добродушный мужчина махнул рукой на дом прямо возле нас, и я, пробормотав «спасибо», последовала по движению его руки. Мне было совершенно всё равно, куда идти в данный момент.
Это был такой же домик, как у нас, и постепенно он наполнялся космическими работниками, которые приезжали провести время в кругу себе подобных. В холле были расставлены стулья, а стены стояла сухопарая женщина и что-то рассказывала на фоне картинок, возникающих из галопроектора. Ей внимало всего около пяти человек, и лекция походила на какой-то междусобойчик.
Я села на самый дальний стул возле входа, и при моем появлении женщина приветливо улыбнулась. Я попыталась принять самый доброжелательный вид, но чувство горечи внутри меня не покидало и словно разъедало все внутренности, не давая даже сделать вдох. Да что же со мной происходит?
Я хорошо сдружилась за эти два дня с Шотой и даже с Мариной и Иваном, но при расставании с ними ничего подобного не чувствовала. И мне не хотелось никого из них обнять и не отпускать. И я не представляла их золотые волосы, закрывая глаза, и мне не хотелось плакать, думая, что я больше не увижу их улыбки. Почему же Атон стал каким-то особенным другом, разлука с которым так болезненна?
Я бездумно смотрела на сменяющиеся картинки, не вникая в смысл слов и не пытаясь понять, что же объединяет все образы, но очередная картина, пришедшая на смену невнятной предыдущей, заставила меня похолодеть. Ногти впились в ладони до боли, я так и застыла с раскрытым ртом и выражением полнейшего шока на лице.
Лектор замолчала и странно на меня посмотрела. Остальные же проследили за её взглядом и обернулись на меня, но я всё это подмечала лишь боковым зрением, не в силах отвести взгляд от совершенно невозможной картины.
Этого просто не могло быть. Практически всё пространство холста занимало пшеничное поле, и в этом не было бы ничего удивительного, если бы оно не располагалось на равнине среди гор и если бы с самого края картины, я могла поклясться всей своей семьей, не торчала климатическая вышла. Но даже это не было самым странным. Посреди поля замерла мужская фигура в синем костюме со смазанным лицом. Человек поднял лицо к солнцу, и то золотило его пшеничные волосы, а ветер не смог удержаться и внес свою лепту, добавив ещё больший беспорядок в эту россыпь волнистых прядей.
Я знала этого парня. Я узнала бы силуэт Атона из миллиарда фигур. Но я никак не могла понять, как событие из моей жизни попало на картину? Кто влез в мою голову и нарисовал моё воспоминание?
— С вами всё в порядке? — спросила женщина-лектор. Второй раз за день мне задают этот вопрос, и опять же всё совсем, совсем не в порядке.
— А… — голосовые связки вместо слов выдали невнятный хрип, я откашлялась и повторила: — А что это?
— Перед вами картина «Сын Солнца», написанная в 2018 году Светланой Аркадьевой, холст, масло…
Лектор намерилась продолжить, но я самым наглым образом её прервала:
— А какая тема лекции? Простите, пожалуйста, я пропустила начало.
— Лекция посвящена пророческим возможностям мозга, которые чаще всего появляются у людей искусства и страдающих психическими заболеваниями, — охотно пояснила женщина, а я сразу поняла, почему на её лекции так мало человек. В ясновидение мало кто верил из серьезных ученых, хотя я не могла отвергать такой возможности, зная, что мозг нашего вида использует не все свои функции. — Эта картина привлекает внимание наличием на ней климатической вышки. Можно было бы предположить, что это электрический столб, но в то время электричество передавалось по проводам, а проводов здесь нет. Но больше меня интересует ваше удивление… У вас есть какие-то мысль по этому поводу, курсант?