Остаток дня я готовилась к тому, что сегодня обо всем поговорю с Костровым и просто уйду от него. Устала я. Не могу больше так. Порою мне кажется, что он меня принимает за какую-то куклу, которую запер дома, оборвав все пути к нормальному существованию, и радуется. Набравшись смелости, я ушла в его кабинет, зная, что эта та комната, в которую он заглянет первым делом, когда окажется дома. Так оно и вышло. Ждать пришлось очень долго. В пять минут второго ночи дверь кабинета открылась, и на пороге появился Костров. Он был уставший, костюм помятый, волосы взъерошены, под глазами темные круги. От его замученного вида у меня пропал весь запал разговаривать с ним. Но, отбросив все ненужные мысли, я собралась с духом.
— Яна? — Ярослав не сразу меня заметил. Я сидела на диванчике с приглушенным светом и подобрав ноги под себя. Спать хотелось ужасно.
— Что-то случилось? — проговорил он и прошел в кабинет, снимая на ходу пиджак и бросая его на спинку дивана.
— Да, нам нужно поговорить, — чуть слышно проговорила я, а сама сжалась, неожиданно почувствовав холод от взгляда Ярослава, который не обещал ничего хорошего.
— Я устал, давай завтра.
— Нет, это срочно. Потому что завтра этого разговора может и не быть.
— Ладно, начинай.
Костров прошел к бару, достал бутылку с виски и пузатый бокал, плеснул в него немного золотистой жидкости, залпом выпил и снова наполнил бокал. Отставив бутылку, он направился в мою сторону и присел рядом на диван.
— Ян, ты либо говори, либо оставь меня, день был трудный, я отдохнуть хочу в одиночестве.
Сжав кулачки, я заговорила.
— Я видела тебя сегодня с девушкой, ты целовал ее и держал за руки, — как скороговорку проговорила я и стала слушать, что мне скажут в ответ. И я ожидала всего. Того, что Ярослав начнет оправдываться или отнекиваться от моих слов, но уж точно не ожидала того, что он мне ответит.
— И? — проговорил он и снова отпил из бока, а я повернулась к нему всем телом.
— Что, и? Ты целовал другую девушку, — мой голос дрожал.
— Я не понимаю, что ты мне предъявляешь. Ну, поцеловал. Что дальше-то?
— Костров, ты что? Ты совсем с ума сошел? Ты мне изменил и даже не понимаешь, что такого? Ты нормальный?
Ярослав откинулся на спинку дивана, протер ладонью уставшее лицо, допил виски и отставил стакан на журнальный столик.
— Ну я же не трахнул ее. Ян, мы живем не в средневековье, и то, что я поцеловал девушку, ничего не значит.
— То есть, по-твоему, я тоже могу целовать кого вздумается?
— Только попробуй. Я тогда и тебе, и ему голову откручу. И даже не посмотрю, кто этот целователь. — Взгляд карих глаз потемнел.
— Мне, значит, нельзя, а тебе можно?
— Я мужчина, а ты моя женщина. И только моя. Поняла?
— Костров, ты мне изменил и думаешь, что я так все оставлю?
— Твою мать, Яна! Мне на работе хватает всякого дерьма, а еще и ты меня собралась пилить дома? Как же вы все меня достали, — прошипел он зло, а я тут же пожалела, что затеяла весь этот разговор.
— Ты изменил мне, — повторила я.
Сию же секунду Ярослав оказался около меня. Я на своем лице почувствовала его дыхание. По коже пробежали мурашки.
— Ты видела, что я ее трахнул? — диким зверем зарычал он.
— Что?
— Отвечай!
— Нет, — чуть слышно проговорила я.
— Тогда о какой измене ты говоришь?
В комнате повисла секундная пауза, которую я тут же прервала.
— Я хочу уйти, — быстро выпалила, пока совсем не передумала.
— Ты, что?.. — Костров от меня даже отпрянул, заглядывая в глаза и пытаясь понять, правду ли я говорю или шучу с ним.
— Я хочу уйти. Я устала так жить. Тебя никогда нет, а если есть, то ты не со мной. Я живу как в клетке. У меня нет подруг, с родителями общаюсь только когда ты разрешишь. После института домой, никаких вылазок, даже по магазинам я постоянно хожу с охраной. Ярослав, я устала. Я хочу уйти.
Мужчина как-то нехорошо улыбнулся. Медленно, очень медленно расстегнул манжеты рукавов и закатал их до локтей.
— Ты живешь на всем готовом, у тебя все есть. Нужны деньги? Пожалуйста! Я разрешил тебе учиться. Я выполняю любой твой каприз. Ты ни в чем не нуждаешься. Любая бы на твоем месте мне ноги целовала, но не ты. Я постоянно вижу только твое недовольное лицо, а теперь еще и упреки пошли? Ты кем себя возомнила, девочка? Думаешь, можешь просто так от меня уйти, когда вздумается? А нет, ошибаешься. Если только ты попытаешься переступить порог этого дома в надежде сбежать — я тебя верну. Попытаешься скрыться за спинами родителей или будешь у кого-то другого искать помощи — я тебя верну. Даже если ты умрешь, я воскрешу тебя и верну. Ты моя, мышка, и больше ничья. Запомни это! — он ткнул указательным пальцем в мой лоб. — Выбей у себя на подкорке это. Ты моя. И больше ничья.
Я резко подскочила с места и ринулась в сторону двери.
— А ну, стой! — голос Кострова прозвучал так громко, что я на секунду оглохла, и меня схватили за руку и дернули, впечатывая в дверь спиной.
— Далеко собралась, мышка?
— Мне нужно идти, — прошептала я, а из глаз уже ручьями бежали предательские слезы.
— Ты пойдешь только тогда, когда я разрешу. Поняла меня? — Я качнула головой в знак согласия и притихла.
— Хорошо. Умная девочка. А теперь расскажи мне, что ты поняла?
Сглотнув тяжелый ком в горле, я заговорила.
— Я никуда не уйду, а если попытаюсь это сделать, то пожалею.
— Умница, быстро учишься. — Меня, словно ребенка, погладили по голове и впились губами в мои губы. Я пыталась брыкаться, кулачками била в грудь Кострова, но он меня словно не слышал. Даже когда я прикусила его губу, он не дернулся. А когда отстранился, большим пальцем дотронулся до своей нижней губы, из которой стекала струйка крови, и, облизнув палец, улыбнулся.
Вот именно в такие моменты мне иногда кажется, что он не человек. Нечто ужасное и злое, которое живет в теле красивого мужчины. Он — кто-то потусторонний, который питается чувствами и слабостями людей. Именно такого Кострова я боялась больше всего на свете. Он никогда не делал мне больно. Точнее, физически никогда не делал больно, а вот морально мог убить. После вот таких вот разговоров мне нужно было несколько дней, чтобы собрать себя в кучу. Если бы мне кто-нибудь сказал, что так будет, то я бы ни за что на свете не пошла на первое свидание. Только вот уже поздно. Куда мне, обычной девчонке, которая не имеет ни гроша за душой, тягаться с ним, с тем, кто по щелчку пальцев может управлять любым.
Вырвавшись из кабинета Кострова, я побежала в спальню и заперлась в ванной. Встала под горячие струи воды и заплакала навзрыд. Мне теперь никто и ничто не поможет. Может быть, когда-нибудь он и отпустит меня, только вот в тот момент мне уже будет все равно. Остается только жить, закрывая на все глаза. Так гораздо легче и проще.
Костров прав, у меня есть все. Я живу на всем готовом. Все, что я захочу, у меня будет. Меня не унижают, не бьют, не причиняют какой-либо другой боли. Я даже соглашусь с тем, что Ярослав любит меня, только у него своя любовь. Он ее выражает по-иному, не как все. Я видела, что он делает с теми, кто ему неинтересен. Я знаю, как он бросает девушек, надоевших ему. Но меня он не бросил и даже несколько раз говорил, что любит. Так можно ли винить его в том, что он не хочет отпускать то, что ему дорого? Да, у нас с ним разные взгляды на отношения, я по-другому их вижу, но навряд ли я докажу это ему.
В ванной я провела много времени, а когда вышла в спальню, Кострова там не было. Не появился он и потом. И только под утро я уснула. А проснувшись, нашла на прикроватной тумбе алую розу с запиской, где Костров просил прощения за то, что вчера ночью он резко себя повел и сделал мне больно, а к записке прилагалась бархатная коробочка с золотыми серьгами.
Глава 18
Яна
Вынырнув из воспоминаний, с меня словно спала пелена забвения. По телу пробежался холодок. Смяв лист бумаги с посланием, я швырнула его в мусорное ведро, а сама откинулась на спинку офисного кресла. Как я могла забыть, кто такой Костров? Как? Какая же я дура. Самая настоящая влюбленная дура. Я прекрасно понимаю, почему он переспал со мной. Ему просто-напросто на эти три месяца нужна та, с которой он смог бы сбросить стресс. На сторону же нельзя ходить по договору, вот он и решил мною воспользоваться. А я повелась на это, как последняя дура, раздвигая перед ним ноги. Хотя, если признаться, то я не жалею об этой ночи. Только еще сильнее убедилась в том, что чувства мои никуда не исчезли. Они даже не притупились. А Костров тоже хорош. Сначала ругался с бывшей женой, а потом и меня в койку уложил. Нет, все, хватит! На этом, пожалуй, и остановимся. Что он там говорил? Хотел, чтобы я переехала к нему? Так я перееду. Все отныне будет в рамках контракта. Жить будем в разных комнатах и никаких больше сближений. Сама же себе делаю хуже. После того, как мы разойдемся, мне будет больно, а он сможет забыться с другой влюбленной дурочкой.
Выпив кофе и приведя свои раскуроченные нервы и чувства в порядок, я приступила к работе. Пожалуй, работа — это единственная таблетка от всех невзгод. Хорошо помогает отвлечься, особенно когда сроки выходят. Позвонила мама, сказала, что приедет в выходные и ее нужно будет встретить. Я очень переживала, что мама узнает о том, кто дал деньги на операцию и что мы с Костровым теперь женаты, но мама, видимо, еще не узнала эту новость, что давало мне небольшую передышку и возможность приготовиться к немой войне с родителями, которые будут меня уму-разуму учить.
В мою дверь неожиданно постучали, она отворилась, и вошел молодой мужчина в зеленом жилете и с букетом ирисов в руках.
— Добрый день. Кострова Яна Юрьевна?
— Да.
— Это вам.
Парень протянул мне букет и бланк, в котором я расписалась, а затем, пожелав хорошего дня, удалился. Я же смотрела на этот букет словно на ядовитую змею. Давно мне не дарили цветов. И лучше бы не дарили. Я прекрасно знала, кто этот даритель, а когда в бутонах заметила беленькую открыточку в виде сердца и осторожно достала ее.