Когда я уже подходила к дому, то заметила знакомую машину, отчего по коже побежали мурашки. Первым желанием было развернуться и бежать куда глаза глядят, но, взяв себя в руки, я прошла мимо машины, где сидел уже знакомый водитель, и вошла в дом. Там стояла гробовая тишина. Я бы могла подумать, что мне солнце голову напекло, несмотря на шляпу, и мерещится всякое, но дорогая мужская обувь, которой никак не должно было быть в нашем доме, говорило об обратном.
— Яночка, ты пришла, — взволнованная мама подбежала ко мне и обняла. В дверях тут же появился отец. Он был зол. Таким я его ни разу не видела.
— Дочь, ты ничего не хочешь нам рассказать? — поинтересовался отец.
— Юрочка, не нужно так. Успокойся.
— Успокоиться?! — вскрикнул отец. — Все это время наша дочь была замужем за этим… — он пальцем ткнул в сторону кухни. — А ты говоришь успокоиться? Нет, дорогая, я этого так не оставлю. Неужели ты не помнишь, как страдала, как ты сбегала из родного дома, только чтобы начать нормальную жизнь подальше от него? А что теперь я узнаю? Что моя дочь снова связала свою жизнь с этим уголовником и мразью?
— Юра, поосторожнее в выражениях, — зашипела мама на папу.
— Ваша жена права, Юрий, поосторожнее в выражениях.
— Слушай сюда, сопляк! В своем доме я буду выражаться как пожелаю.
— Папа, хватит! — я наконец-то вышла из оцепенения. — Зачем ты приехал, Костров? — я перевела взгляд на стоящего Ярослава и только сейчас поняла, что безумно по нему соскучилась. Так сильно, что даже злиться не могу. Сама ведь виновата.
— Я приехал поговорить. И забрать тебя.
— Мама, папа, оставьте нас. — Судя по взгляду отца, он бы предпочел убить Кострова, а не оставлять нас наедине, но мама утащила его в кухню, плотно закрыв дверь. Я снова посмотрела на Ярослава. Выглядел он так себе. Лицо бледное, глаза уставшие, казалось, что он не спал несколько суток подряд.
— А ты адресом-то не ошибся? Вроде мы уже все выяснили, и я сделала, как ты хотел. Ушла, даже спорить с тобой не стала. Уволилась с работы, чтобы глаза тебе не мозолить, но ты все-таки за чем-то приехал. Или соскучился? А нет, подожди, наверное, все-таки решил воспитывать чужое отродье и снова позвать меня замуж? — я скрестила руки на груди. От воспоминаний того вечера злость снова стала нарастать, перекрывая все нежные чувства к этому мужчине. Кулаки Ярослава сжались, а желваки заходили.
— Что ты хочешь услышать? Что я был неправ? Извини, я был неправ. Я снова проверился у врача, и он подтвердил, что я не бесплоден. И я беру все свои слова обратно.
От такого признания я чуть воздухом не поперхнулась, но изо рта вырвался только смешок.
— Ты нормальный, Костров? Лучше бы к психиатру сходил. Сначала ты обвиняешь меня в том, что я изменила, а теперь берешь свои слова обратно?! А не пошел бы ты…
— Яна! Я все обдумал и осознал. Мы сейчас же поедем в Москву, нас распишут, ты переедешь ко мне, и мы все забудем. Я уже нашел клинику, в которой ты будешь рожать, и договорился с врачом, по приезде он нас ждет.
Я от такой пламенной речи не удержалась и в ладоши ему похлопала.
— Браво! Как ты все удачно спланировал, только вот не учел одного. Ты забыл спросить у меня, хочу ли я жить с тобой и воспитывать моего ребенка.
— Нашего ребенка, — тут же перебил меня Костров.
— О-о-о… Нет, дорогой, моего ребенка. От этого ребенка, — я показала пальцем на еще плоский живот, — ты отказался, так что на него никакого права не имеешь. И я видеть тебя впредь не хочу.
Я пропустила тот момент, когда Ярослав подошел ко мне и оказался стоящим так близко, что я ощущала его горячее дыхание. Его злость я чувствовала каждой клеточкой своего тела. Прежний Костров, которого я знала, после моей пламенной речи стал бы учить меня правильной жизни и читать мораль, но не этот. Этот же только наклонился и, обхватив ладонью мой затылок, надавил на него и впился своими губами в мои. Я тут же попыталась его оттолкнуть, но Ярослава было не сдвинуть с места, и тогда я его укусила, отчего он тут же застонал и отошел от меня на шаг, а я показательно вытерла тыльной стороной ладони свои губы, что не осталось незамеченным. Ярослав тут же озверел, я даже на несколько секунд пожалела о сделанном, но взяла себя в руки, напомнив, что нельзя ему показывать свой страх.
— Значит, так, да? Я тебе уже противен?
— О-о-о… Ты не представляешь, насколько. Я ненавижу тебя. Лучше бы ты никогда не появлялся в моей жизни.
— А как же твои признания в любви?
— Я ошибалась.
— Да что ты? Серьезно? — усмехнулся тот.
— Представь себе.
Между нами на несколько секунд повисла пауза. Я слышала тяжелое дыхание Ярослава, и мне было безумно интересно, о чем он думает. Его взгляд, как всегда, был спокоен. Минутная злость прошла, и потемневшие от гнева глаза вернули обычную темно-карюю расцветку.
— В общем, так. Хочешь ты со мной быть или нет — это уже твои проблемы. Ребенок мой и точка. В его воспитании я буду принимать участие. Рожать, как я и сказал, будешь в той клинике, которую я выбрал. Даю тебе несколько дней, чтобы попрощаться с родителями. Как приедешь в столицу, будешь жить в моем доме. Работать я тебе запрещаю, у меня хватит денег, чтобы обеспечить семью.
— А не много ли ты на себя берешь?
— Я беру ровно столько, сколько могу унести. Если только попытаешься сбежать, я тебя найду и заберу ребенка после того, как ты его родишь. Попытаешься перечить мне, я заберу у тебя ребенка. И поверь, дорогая, я это сделаю.
Тут же по телу пробежал холодок, и вспомнился разговор с Дианой, когда она приходила ко мне в кабинет и заикнулась про то, что Костров забрал у нее ребенка без ее согласия. Теперь-то я поняла, о чем она тогда говорила. Я руками обхватила свой живот.
— Не нужно меня запугивать. Ты не господь бог и не можешь распоряжаться человеческими жизнями. Жить я с тобой не стану, не надейся, а если только хоть пальцем ко мне прикоснешься, я заявлю на тебя в полицию. Я уже не та двадцатидвухлетняя дурочка, которая будет тебя бояться. За своего ребенка я тебе, Костров, глотку перегрызу, только сунься ко мне! Понял?
Тот только довольно улыбнулся, не удостоив меня ответом. Молча обулся и вышел, не прощаясь. Только когда я услышала, как от дома отъехал автомобиль, я с облегчением вздохнула и почувствовала такую усталость, что хотелось опуститься прямо на пол. Но тут же отворилась дверь кухни и показалась мама.
— Яночка, как ты? Он тебе ничего не сделал?
— Нет, мам, все в порядке.
Молча я прошла на кухню, где сидел отец. По его бледному лицу и взволнованным глазам было понятно, что он слышал весь разговор. Но я не сказала ни слова, просто молча взяла тарелку, наложила салат, картошки и приступила к обеду. Видимо, от перевозбуждения и нервов я так сильно проголодалась, что могла съесть слона. Родители тоже ничего не решались мне сказать, а только молча переглядывались между собой и только иногда бросали на меня взволнованные взгляды.
Поев, я отложила столовые приборы, выпила полстакана сока залпом и проговорила:
— Начинайте.
Первой заговорила мама.
— Это правда?
— Что именно?
— Ты беременна?
— Правда.
Глаза мамы увлажнились. Уж не знаю, от радости это или наоборот, но я нисколько не жалела об этом ребенке, от кого бы он не был.
— Что мы теперь будем делать, Яночка?
— Как что? — я улыбнулась. — Вы — ждать внука или внучку, а я — ребенка.
— А как же этот?
— Мам, все будет в порядке. Костров ничего мне не сделает. А сейчас, прошу, давай закроем эту тему. Хорошо?
— Хорошо.
Остаток дня прошел в обычном режиме. Спустя несколько часов о приезде Ярослава было забыто. На радостях мама испекла торт и нашла давно забытую пряжу, чтобы начать вязать для своего внука или внучки пинетки. Папа тоже заметно успокоился и стал учить меня, как правильно питаться и что делать во время беременности, чтобы та протекала нормально. В общем, все мои страхи были напрасны. Родители безумно радовались моей беременности.
Глава 28
Яна
Я не думала, что возвращение в Москву будет настолько печальным. Меня поехали провожать всей семьей. Мама до последнего отговаривала меня уезжать, но я настояла на своем. Все-таки прожила у родителей две недели, и нужно было возвращаться обратно, чтобы решить проблемы с работой и встать на учет по беременности.
После жарких дней наступили дожди, и столица встретила меня проливным дождем. Но это не так испортило настроение, как то, что стоило мне выйти из вагона поезда, как мой чемодан тут же перехватили, и передо мной оказался Костров. От неожиданности я так вцепилась в ручку чемодана, что даже пальцы свело.
— Чемодан отпустил, — прошипела я на довольно улыбающегося Ярослава. Настроение его было куда лучше моего.
— И я тебя рад видеть, дорогая. — Он потянулся к моим губам для поцелуя, но я его отпихнула.
— А я нет. Если не отпустишь, я полицию позову, скажу, что неизвестный пристает.
— А ты не потеряла свое чувство юмора. Только не говори, что ты забыла о том, что я говорил.
— Костров, я тебе уже говорила в доме родителей и сейчас скажу. Можешь не рассчитывать, что мы снова сойдемся. А сейчас пусти, я устала и хочу домой.
Но он меня не послушал, а только крепче вцепился в мою руку и потащил в сторону машины, которая дожидалась нас у вокзала.
— Ты глухой или тупой? Пусти, сказала!
Но было бесполезно с ним спорить или вырываться. Меня никто не слушал. Хотя, чего я хотела? Да, будет определенно непросто. Но я не желала отступать. Мне нужна была свобода, и я все еще злилась на него и не хотела ехать. Даже увещевания мамы о том, чтобы я осталась дома, уже казались не такими уж и плохими.
— И что, ты меня теперь запрешь в доме? — усмехнулась я, когда меня запихнули в машину.
— Нужно будет — запру, — голосом, не терпящим возражений, проговорил Ярослав.
И тут, когда до меня дошла вся суть его слов, я начала конкретно нервничать. Вспомнила, почему я тогда от него сбежала, и представила, как снова попаду в его клетку и не смогу даже лишнего вздоха сделать. А я была уверена, что Ярослав будет контролировать каждый мой шаг, даже самый незначительный. А потом, когда я рожу, ему ничего не будет стоить отобрать у меня ребенка, как он и хотел. И на фоне картинок, вспыхнувших в моей голове, я начала дергать ручку двери автомобиля. Руки дрожали, воздуха практически не хватало. Я никогда не была истеричкой, в какой бы жизненной ситуации ни оказывалась, но сейчас, когда я поняла, что может произойти, что-то во мне надломилось.