Мама перехватывает меня, едва я выхожу из дверей офиса. Я привыкла видеть ее в джинсах и цветастых рубашках, но сегодня она одета словно пришла собеседоваться на руководящую должность: аккуратно наложенный макияж, дизайнерский костюм и укладка.
— Мам, если ты по поводу интервью, то мне нечего тебе на это сказать, — решаю предвосхитить ее обвинения. — И я тороплюсь на важную встречу.
Мама поливает меня строгим взглядом с ног до головы и щурит глаза с укоризной:
— Так ты заговорила. Быстро же успех вскружил тебе голову.
Я часто задумываюсь о причинах, по которым людям нравится думать о ком-то хуже, чем есть. Прихожу к выводу, что они мысленно додумывают тот неприглядный сценарий, в котором не прочь участвовать сами.
— У меня есть пять минут, мам, перед тем, как я опоздаю на встречу в клиентом, контракт с которым исчисляется семизначными числами.
При упоминании баснословной суммы лицо мамы смягчается:
— Я не задержу тебя надолго, — обещает, придвигаясь ближе. — В виду последних событий, я здесь, чтобы напомнить тебе: семья — это самое главное, что есть в жизни, Тони. То, что будет держать тебя на плаву, даже если все вокруг пойдет ко дну. Мы твоя семья: папа, Ким и я. Ты действительно отличаешься от нас, но это не делает тебя чужой. Мы любим тебя и никогда не перестанем заботиться и желать лучшего.
Мама кладет руку мне на плечо и понижает голос, словно делится со мной непреложной мудростью:
— Сейчас ты думаешь, что обрела независимость и можешь смотреть на нас свысока. Пренебрегать советами моими и отца, плевать на чувства сестры, ходя по головам. Поверь, со временем ты поймешь, что это большая ошибка. Этот мальчик, Финн…
В носу начинает щипать, потому что я, черт возьми, не понимаю, чем я все это заслужила. Мне больно от того, что мама открыто ставит меня на отдельную чашу семейных весов, в которой она, Кимберли и папа — морально здоровые люди, а я инфантильное эгоистичное существо. Что она снова вынуждает меня оправдываться.
— Почему ты всегда встаешь на сторону Ким, мам? — впиваюсь глазами в непроницаемое лицо. — Почему нельзя хотя бы раз подумать обо мне? Если семья — это главная опора в жизни, то вы с папой с треском провалились.
Мама примеряет печальную улыбку и трогает меня за плечо:
— Ты просто запуталась, милая. Думаю, вам с Кимберли нужно встретиться и все обсудить. Она сейчас переживает тяжелые времена, — делает многозначительную паузу и стреляет бровями, давая понять, кого на самом деле считает виновником этих самых времен. — Мне бы не хотелось, чтобы мои дочери конфликтовали между собой из-за парня.
— У Кимберли бы не было этих тяжелых, по твоему выражению, времен, если бы она не повесила на себя неподъемный вагон лжи. — В голове колоколом грохочет ярость, и я не удерживаюсь от встречного обвинения: — И ты в этом сыграла не последнюю роль, мама, когда поощряла эти нездоровые игрища.
Кажется, я ударила по больному, потому что на долю секунды мама теряет свою привычную невозмутимость: ее фарфоровая маска трескается в гневные морщины вокруг глаз:
— Ты смеешь меня в чем-то упрекать, Тони? После того, как предала родную сестру во имя дешевой интрижки?
Если Ким стреляет пулями, мама не жалеет на меня гранатомета. Я хочу гордо задрать нос и уйти, но ноги меня не слушаются, и глаза безвольно обжигают слезы.
— Тони, — мама протягивает ко мне руку. — Я не хотела тебя обидеть.
Я резко подаюсь назад, пытаясь избежать ее прикосновения, и врезаюсь во что-то твердое, пахнущее сандалом и цитрусом.
— Кажется, тебе пора ехать на встречу, Тони, — низкий голос Финна вибрирует в моем затылке. — Лили, чем обязан?
Я стараюсь не смотреть на него и не обращать внимание на тепло и спокойствие, расползающееся по всему от телу от того, что он держит меня за локоть. На лице мамы расцветает самая приветливая улыбка, словно она повстречала старого друга, а не человека, который, по ее мнению, разрушил жизнь ее старшей дочери. Хотя, возможно, семья и правда предпочитает винить во всем лишь меня.
— Сначала хотела увидеть свою дочь, а потом поговорить с тобой. — мама, явно волнуясь, перевешивает сумку с одной руки на другую и расправляет плечи. Видимо, по-деловому она оделась не для меня, а чтобы произвести впечатление на Финна.
— Если вы по поводу интервью, то к нему мне нечего добавить. — отзывается Финн тоном, которым можно морозить лед для коктейлей. — Если у Ким есть ко мне какие-то вопросы, пусть обратится ко мне лично.
— Кимберли сейчас не в лучшей форме… после всего. — пробивная уверенность мамы вянет на глазах, но она из последних сил старается держать лицо. — И я бы хотела обсудить…
Финн в своей безапелляционной манере обрывает ее, утягивая меня к дороге:
— К сожалению, совсем не располагаю временем. Нам с Тони нужно ехать.
Я не сопротивляюсь, когда под тяжелым гнетом маминого взгляда он тянет меня к машине. Сейчас его рука — моя единственная в мире опора.
— Ты в порядке? — спрашивает негромко, когда мы отъезжаем от здания, и фигура мамы, застывшая в немом осуждении, пропадает из виду.
— В порядке.
Финн никак не комментирует мою ложь, но когда я отрываю взгляд от коленей и поднимаю глаза, вижу перед собой протянутую салфетку.
На безопасном друг от друга расстоянии мы входим в ресторан, направлясь к столу, за которым сидит Анжела в компании седовласого импозантного мужчины в строгом костюме.
— Ох, стильное лицо! — громко восклицает Анжела, быстро прикладываясь румянами к моим щекам. — И Финн здесь. Приятно видеть мою любимую парочку. Тони, знакомься, это Бретт Шейвуд, мой давний друг и по совместительству главный редактор журнала Блисс.
Мужчина встает и обаятельно улыбаясь, подает мне руку:
— Очень приятно, Тони.
— Мне тоже, мистер Шейвуд, — отвечаю на рукопожатие, молча любопытствуя о причине его присутствия.
— Я, пожалуй, дам вам обсудить дела, а после…
— Ради бога, Бретт! — фыркает Анжела, небрежно хлопая белоснежной ладонью по столу. — Скажи то, что хотел. Я могу подождать.
Мужчина слегка откашливается и собирает пальцы в замок, глядя на меня:
— Анжела мне все уши прожужжала о девушке со стильным лицом, которое могло бы достойно украсить любую обложку. Потом мне на стол попали твои последние фотографии для Калзеди, и я был впечатлен. В связи с этим мне бы хотелось, чтобы ты стала августовским лицом нашего журнала.
Я перевожу изумленный взгляд с него на Анжелу, и когда не нахожу в их лицах намека на шутку, вопросительно смотрю на Финна. На его губах играет легкая улыбка, и он слегка приподнимает брови:
— Думаю, мистер Шейвуд ждет твоего ответа, Тони.
Я не тщеславна, но… Это же обложка. Я немного слышала о Блисс: это модный рекламный журнал с многотысячным тиражом. Его лицами становятся как минимум известные люди. Просто невероятно, что они выбрали меня.
Я забываю о том, что моя семья считает меня предательницей и интриганкой, и даже свою обиду на Финна. Удивительно, что когда жизнь дает глубокую трещину, вдруг случается подобное чудо.
Улыбаюсь и киваю:
— Для меня это большая честь, мистер Шейвуд..
глава 30
Тони
Наверное, работа не может заменить все, но на данный момент в моей жизни именно так и происходит. Она заменяет мне семью, личную жизнь и развлечения. Каждое день я встаю в шесть утра и засыпаю глубоко за полночь, уткнувшись головой в ноутбук. Мой проект почти завершен, но каждый раз, штудируя его от начала и до конца, я обнаруживаю новые недочеты. Новоявленный перфекционизм удивляет меня саму, но, наверное, по-другому быть просто не могло. Для меня это больше, чем клиентский заказ: в нем вся моя душа, мои эмоции, мое вдохновение.
Я выхожу из такси около редакции Блисс, где сегодня запланирована моя первая пробная фотосессия. Я очень волнуюсь, что хроническое недосыпание отражается на моем лице, и фотограф попросту меня развернет. К счастью, этого не происходит: меня усаживают перед зеркалом, где профессиональными взмахами кисточки и расчески из обычной двадцатидвухлетней девушки превращают в звезду модного глянца.
Хотя нет ничего сложного в том, чтобы менять позы и играть мимикой, я чувствую себя вымотанной. Поэтому когда фотограф тянет вверх два больших пальца, давая понять, что результат его устраивает, я неприлично громко вздыхаю.
Возвращаюсь в гримерку, чтобы переодеться, но меня отвлекает мелодичный стук в дверь. На пороге стоит коротко стриженная девушка, по виду немногим старше меня, в обрамлении стильного костюма и модной дизайнерской оправы.
— Мисс Эллис, — сдержанно улыбается, не делая попытки войти внутрь. — Прошу прощение за вторжение. Я Эрин Робертс, корреспондент Блисс. Я к вам по просьбе мистера Шейвуда. Уделите мне несколько минут?
— Конечно, Эрин, — жестом приглашаю ее войти внутрь. — О чем, собственно, речь?
Девушка опирается на трюмо, заставленное баночками с косметикой и прижимает в груди планшет:
— У нас только что закончилась рабочая планерка, на которой мы обсуждали предстоящий выпуск журнала. Мистер Шейвуд рассказал, что помимо съемок вы работаете над крупным рекламным проектом, и в связи с этим, мы решили, что было бы интересно взять у вас небольшое интервью, чтобы немного познакомить нашего читателя с лицом августовского номера. Вдохнуть в него личность. Как вы смотрите на то, чтобы ответить на пару вопросов? — она улыбается и успокаивающе добавляет: — Ничего компрометирующего и провокационного, обещаю.
Я раздумываю всего несколько секунд, прежде чем согласиться. У меня никогда не брали интервью, и это как минимум интересный опыт. И, возможно, это поможет в моем трудовом будущем.
Эрин передает мне список намеченных вопросов, ответы на которые я обещаю прислать в течение недели, после чего финальный текст пришлют мне на согласование. Приезжаю в офис и закрываюсь в кабинете с Джорджем: он должен предоставить материал с учетом моих правок. На экране десяток моего мобильного горит десяток пропущенных звонков и несколько неотвеченных сообщений, но я решаю, что разберусь с этим позже. Не хочу отвлекаться.