— Мы расставались.
— А из-за чего вы… — начала я, но наткнулась на его взгляд. Который очень явно говорил: «хорошенького понемножку».
Но Антон всё-таки ответил.
— Причина всё та же, Рэйн. Ничего не изменилось.
— Отношения на расстоянии, — проговорила я негромко. — Но тебе было слишком больно, и ты вернулся. Ты уже возвращался. И она верит, что вернёшься ещё раз.
— А кто не верит? Найди мне хоть одного брошенного человека, который ни разу не гуглил «как вернуть её обратно».
Кот доел консервы и призывно мурлыкнул. Я покачала головой.
— Прости. Ужасно больно дёргать такие воспоминания… но я была частью этого решения. Я не могла не спросить.
— Что, если ты вовсе не была его частью? — негромко спросил он. — Если я решил расстаться с ней сам, и ты не имела к этому никакого отношения?
— Так я тебе и поверила.
Антон чуть улыбнулся.
— Да уж, разубедить твоё чувство собственной исключительности будет непросто.
— А зачем его разубеждать? — бодро сказала я, шагая к нему. — Его надо поддерживать. Если каждый день говорить мне, что я гений, я буду писать вдвое лучше.
— Хм. — Его взгляд пробежал по моей фигуре. — Только писать?
— Читать тоже, — согласилась я, обвивая руками его шею. — Я достаточно сильно достала тебя бестактными вопросами, чтобы ты отшлёпал меня как следует?
— Пожалуй, даже чересчур.
— Прости, — шепнула я ему на ухо. — Но это твоя история. Не знать самые вкусные части — всё равно что не заниматься с тобой любовью каждый день.
Пальцы Антона задумчиво пробежались по моей шее к голому плечу.
— Верёвка у тебя есть?
Я моргнула.
— Это тебе зачем?
— Мне спросить ещё и про кляп?
— В ящике под раковиной, — тут же произнесла я. — Без кляпа.
Лёгкое касание пальцев под подбородком.
— Ты мне доверяешь?
— Гнусному типу, который расстался со своей любовницей после девятилетних отношений, написав ей одно-единственное слово? — на одном дыхании выпалила я. И, глядя ему в глаза, тихо добавила: — Безгранично.
Его губы легко коснулись моих.
— Кошмар, какие доверчивые бывают барышни, — пробормотал он мне в ухо. — Что, если я свяжу тебя, оставлю здесь и заберу себе весь гонорар?
— С Леной, помнится, ты поступал совсем по-другому.
— Это ты так думаешь.
Прохладная ладонь прошлась по ключице. Очень настойчиво намекая, чего я в любой момент могу лишиться.
— Будешь ещё устраивать бесцеремонные допросы о чужой личной жизни? — поинтересовался Антон.
— Да, — без колебаний ответила я.
— И зачем это тебе? Будешь писать мемуары?
— Я хочу знать о тебе всё, что интересно мне. Вообще всё. Не со временем, а сразу. И наоборот.
— Полное соавторство?
— Полное соавторство. С бонусами и очень изощрённой системой наказаний.
Антон тихо засмеялся.
— Могу представить себе эти наказания.
Мы глядели друг другу в глаза.
— Ты книга, которую я читаю, Ант, — прошептала я. — А ты читаешь меня. Представляешь, как обидно, когда цензура вырезает самую интересную сцену?
— А если надоест читать? — негромко сказал он. — Или книга окажется не такая уж и интересная?
— Это же мы. Пока я читаю одну главу, ты напишешь ещё восемнадцать. Когда ты встречаешься с кем-то, это целый мир. Как исследовать его до конца? Только нырнуть поглубже.
Его руки на моих плечах…
— А кое-кто, кстати, — прошептала я, — читает не только глазами.
На его лице появилась насмешливая улыбка.
— Да что вы говорите.
— Может быть, устроишь мне небольшую демонстрацию?
Вместо ответа Антон повернулся к раковине. Присел на корточки, выдвигая ящик, и в его руках оказался сначала мой молоток, которым я как-то чуть не отчекрыжила себе палец, прибивая модную модульную картину, потом пассатижи, которыми я перекусывала служебную нить в гофрированной трубке для кабеля, и наконец, скромный моток коричневой верёвки.
— Скотч там тоже лежит, — невинно заметила я. — Четыре рулона. Даже двойной есть.
— Вижу, спросом он почему-то не пользуется.
— Увы.
Антон задумчиво посмотрел на моток верёвки — и бросил его тут же радостно набросившемуся коту. Я чуть не икнула от изумления.
— Эй, а как же…
— Со всякими извращениями разберёмся в мой следующий приезд, — сообщил Антон. — Кот накормлен? Пошли отсюда.
— Вот так вот своими ногами и… — начала я возмущённо, но Антон удержал меня, подхватил на руки, его губы оказались на моих, и я тут же потерялась. Пропало и исчезло абсолютно всё, пока я не оказалась на кровати спиной на покрывале. В самой что ни на есть нескромной позе. И тут же самым наглым образом зевнула и потянулась.
— А вот теперь можно и поспать, — задумчиво протянула я. — Правда?
Антон хмыкнул, расстёгивая рубашку.
— Между прочим, я проснулся в семь утра, так что этот разврат только для тебя.
— А сам ты… — я выразительно покосилась на его брюки, — конечно же, мечтаешь лишь коснуться подушки.
— Лишу тебя соавторской невинности и лягу, разумеется.
— Кляп не забудь.
— Ещё попроси связать тебя перед монитором и отобрать клавиатуру. — Его губы оказались у моего уха. — Я открою твой текст и буду стирать одно предложение за другим, одно… за другим…
— Нет, ты точно садист, — выдохнула я.
— Угу.
— Кстати. — Я нерешительно кашлянула. — Между нами нет особо страшных недосказанностей? Чего-то, после чего я бы сбежала, сверкая пятками? Побеги из-под венца, азартные игры, привычка грабить банки по ночам?
— Всё ещё подрабатываешь моим биографом?
— Само собой. Ты ведь не убивал людей направо и налево? Я так, на всякий случай.
— Пфф. Вот ещё, потом полночи одежду отстирывать. Нет уж. Вот забрать тебя в эротическое рабство — вполне.
— Соавторское рабство, — уточнила я.
— Непременно.
Антон поставил одно колено на кровать, и моё дыхание замерло.
Хочу, чтобы эта ночь замерла во времени. Хочу смотреть, как он раздевается, как я впервые вижу его таким, умираю от желания к нему прикоснуться, и это заводит меня ещё больше. Широкие плечи, которые больше не стесняла рубашка, плоский живот, который я так жаждала увидеть, встрёпанные после моих ласк волосы…
И всё остальное.
— Если я — твоя книга, — серьёзно произнесла я, — почитаешь меня на ночь?
— Ты не книга, — с задумчивым видом покачал головой он. — Ты путешествие, к которому нет карты.
— Иначе было бы неинтересно. Но я достану тебе и карту, и термос, и бутерброды. Просто уступи мне место у окна в трамвае.
Такая знакомая насмешливая улыбка.
— Ты получишь весь трамвай, Трикстер. Только не удивляйся, когда мы сойдём с рельсов.
Его руки проскользили по моим запястьям, спустились на локти, замерли на плечах.
— Не могу больше, — хрипло сказал он. — Это какой-то марафон на самоконтроль сегодня. Я, как дурак, колебался до последнего.
— Почему? — прошептала я.
— Ты знаешь.
Мы смотрели друг другу в глаза, и с точки зрения обычных людей двадцать первого века, наверное, это было чудовищно глупо. Писать ультрасовременные визуальные новеллы, защищать докторскую по искусственному интеллекту и тщательно подбирать тончайшие линзы — и одновременно верить в давным-давно устаревший миф.
Миф о Прекрасной Даме и вечной верности, которую нужно хранить, не растрачивая себя на других. Как бы ни был силён циник в твоей душе, ты веришь в истинную любовь, как в куртуазных средневековых балладах, и отдашь себя до конца только ей. Верность прекрасной даме или рыцарю не предполагала коротких интрижек. Ни для меня, ни для него.
Или мы — пара навсегда, или мы друг другу никто. Абсолютный максимализм, возведённый в степень.
И решить нужно в эту минуту.
— Мы можем отложить… — начала я.
— К дьяволу, — хрипло сказал он.
И поцеловал меня.
Моя растерянная улыбка — и его пальцы, доверчиво подавшиеся навстречу. Я вгляделась в такое уязвимое лицо Анта, поймала взгляд, растерянный, нежный — и вдруг наконец осознала, что он тоже меня любит. Что он здесь. Со мной.
Я выгнулась, прижимаясь к нему, и его ладони заскользили по моей спине. Как я его хотела, проклятье, как чудовищно хотела почувствовать его всем телом — сразу, с самой первой секунды.
— Чёрт, — хрипло проговорила я, чувствуя, как заканчивается дыхание. — Это что-то невозможное.
— Шшш. Прекращай думать. Сейчас.
Его губы на миг накрыли ямочку между ключицами, и я ахнула от остроты ощущений. От уверенного и спокойного тепла, от того, как долго я его ждала. Весь вечер? Неделю? Вечность? Прикосновение губ к кончику носа, сильные тонкие пальцы, неожиданно беззащитную улыбку…
И одновременно меня настиг предвестник пустоты в груди: как я останусь одна в этой комнате, на этой кровати, когда здесь только что были мы двое? Что, если…
А потом наши губы встретились, и в этом не было никаких «если». Только «сейчас». Только он и я. Щекотные кончики пальцев в апельсиновой полутьме и два обнажённых тела на кровати; я чувствовала его, мы ощущали друг друга, и не было близости сильнее и выше. Не после сотни часов, которые мы провели, открываясь друг другу с каждой строчкой.
К чёрту сомнения: мы оба знали, что это должно было случиться.
— Рэйн, — прошептал он. — Яна…
И яростная волна ударила в нас одновременно.
Глава 11
Когда я наконец вернулась из ванной, Антон близоруко щурился в экран ноутбука, уже сняв линзы. Его лицо выглядело совершенно беззащитным — и ужасно уютным. Домашним.
И он правда собирался работать? Сейчас?
— Нет, серьёзно? — только и спросила я.
Он отогнул одеяло.
— Лезь сюда.
Я тут же нырнула под тёплый бок, и Антон отложил ноутбук на прикроватный столик.
— Ты была великолепна, — дразняще прошептал он, коснувшись моего носа своим. — И даже не комментировала процесс.
— В следующий раз буду делать заметки, — сонно проговорила я. — Спать?