Ужин проходил в уютной домашней обстановке, как любил говорить дядя Костя. Свекр со свекровью, Алекс с Викой и Максим. Тоже не один. Он приехал с девушкой, с которой познакомился в каком-то европейском клубе. Она была красивой. Очень. И Вика подумала, что они хорошая пара. Только эта мысль доставила какой-то внутренний дискомфорт. Странно и непривычно.
Кира, новая девушка Макса, училась в каком-то престижном колледже и имела свою квартиру в Нью-Йорке. Это всё, что Вика поняла из долгого монолога Киры и этого хватило, чтобы её возненавидеть.
Вика вдруг остро осознала, что завидует Кире. Что на самом деле хотела бы быть на её месте. Неприятное, зудящее ощущение внутри. Потому что… Потому что она, Вика, могла иметь и квартиру в Нью-Йорке, и учёбу в престижном колледже и много всего другого. «Не будь как я»,– твердила мать. И она пыталась не быть, только до конца так и не поняла, в чем именно выражалось это самое «не быть». Мать хотела для нее славы и карьеры гимнастки, а сама она чего хотела? Чем вообще мечтала заниматься? Было ли у нее время об этом подумать или же она гонялась из года в год за вымышленными мечтами и убегала от мечтаний, навязанных ей. Вика понимала, что не хотела быть никакой гимнасткой. Не хотела большого спорта. Для нее антонимом всего этого было семейное счастье- не такое, как у родителей. Пресное, холодное, без доверия, на автомате. Она хотела настоящую семью, как в кино. Вот и придумала себе Алекса, как в кино.
Алекс. Он лишил её свободы, он придушил на корню все мечты. Он каждый день высасывает из неё энергию, оставляя лишь пустую, пусть и красивую, оболочку.
– Извините, я… ненадолго, – Вика вскочила, бросилась прочь. Прочь от людей, ожидающих от неё смирения и послушания, прочь от Алекса, который причинил ей столько боли в ответ на любовь. Прочь отсюда, пока её не вывернуло наизнанку. Прочь.
В туалете побрызгала лицо водой, чтобы немного прийти в себя. Оперлась на раковину и уставилась на себя в зеркало.
– Что с тобой происходит? Всё же так, как ты хотела, – прошептала и с болью в сердце вдруг осознала, что нет. Не этого она хотела. Совсем не этого.– Кто эта девушка, смотрящая на нее пустыми, безжизненными глазами?
В дверь тактично постучали, И Вика услышала голос Макса. Окатило волной жара и стыда. Почему она ведёт себя, как законченная истеричка? Почему нельзя просто порадоваться за друга. Они уже и о свадьбе говорят с Кирой… А она опять словно в дежа вю. Туалет. Шок. Метания. Так было в тот роковой день, когда праздновали день рождения. И тогда, когда нестерпимо было смотреть на то, как Алекс, подобно вампиру, выкачивает из нее всю силу.
– С тобой всё хорошо, Малая? – усмехнулась. Как давно она не слышала это «Малая». Если только от Алекса, но то другое. С Максом всё с детства было не так.
– Да. Я сейчас. Иди к столу, пожалуйста, – попросила негромко. Не хотелось, чтобы Алекс опять поймал их вместе. Ни к чему лишние проблемы.
Макс замолчал и Вика было подумала, что он действительно ушёл. Приоткрыла дверь и тут же столкнулась с ним лицом к лицу.
– Макс, что ты здесь делаешь?
– Что с тобой происходит? Расскажешь мне о ребёнке? Почему ты его потеряла? Он ведь избил тебя в тот вечер, мм? Это Алекс? Он тебя бьёт?
Вика подняла кверху ладони, выдохнула.
– Много вопросов, Максим. Правда. Если бы я хотела об этом поговорить, сходила бы к психологу, – Вике правда было сложно поднимать с ним такие темы. И стыдно. Да что там… Макс последний, кому бы она хотела жаловаться на мужа.
– Просто скажи мне. Скажи, что хочешь избавиться от него и я помогу,– проговорил тихо, одними губами.
– Спасибо, конечно, – хмыкнула. – Только мне помощь не нужна. Помогай своей девушке Кире, а я со своим мужем как-нибудь сама разберусь. И вообще, мы разговариваем у туалета, тебя ничего не смущает? Давай просто уйдём отсюда, – она ринулась к выходу, решив использовать старую, как мир, тактику- нападение в целях защиты. Но Макс не отступал, ловко поймал её за руку, удерживая.
– Вика, ты выглядишь измождённой и замученной. Тебе нужна помощь.
– Я уже сказала- помоги Кире, – выдернула свою руку из его и тут же впечаталась в грудь Алекса.
– Воркуете, голубки?– снова тот тон. Железный и гулкий.
Голова сразу закружилась, поднимая на поверхность все гадкие воспоминания.
– Нет, мы просто столкнулись у двери и…
– И? – Алекс ждал ответа, а Вика, как назло, никак не могла придумать, что соврать. Ком в горле рос. Соврать. А почему врать? Почему она все время оправдывается? Почему чувствует себя виновной?
– Перекинулись парой слов, – пришёл на помощь Макс. – А что, твоей жене запрещено общаться с родственниками?
Алекс усмехнулся.
– То, что запрещено или позволено моей жене – это наше с ней дело. Ты здесь каким боком? Вика, в машину, мы уезжаем. Бегом.
Она даже сделала несколько шагов, молча повинуясь команде мужа. А потом словно какая-то невидимая сила заставила ее остановиться. Руки сжались в кулаки. Гадкий ком страха и затаенной обиды на муже удалось сглотнуть, царапая глотку.
Она развернулась. Быстро встретилась глазами с Максом, почувствовав в его взгляде тепло, заботу и желание защитить. Посмотрела на мужа, теперь казавшегося ей злобным, мстительным и жалким.
–Нет, Алекс. Я не пойду с тобой и никуда больше не уеду… Жизнь у меня одна. И я у себя одна.
Глава 18
Санкт-Петербург,
Декабрь 2015 года
–Мы вместе с Максом уже третий год,– завершала Вика свою речь на фоне гробовой тишины в зале. Казалось, все присутствующие девушки затаились, ловя каждое её слово, каждую эмоцию. Они считывали ее боль, считывали и понимали. В этом в сущности и есть смысл групповой терапии. Понять, что ты не один. Осознать, что о проблемах говорить не стыдно. Найти потерянного себя. Спасти. И не молчать, потому что каким бы ни был человек внутри, он воспринимает этот мир через призму взаимодействия с окружающим миром. Человек- существо социальное.
– Вам может показаться, что я сильная, но это не так. Это всё Он. Это Он мне помог выбраться из моего персонального ада,– продолжала Вика, обводя печальными глазами других девушек. До этого она говорила, глядя преимущественно в пол. Только на последних аккордах своего рассказа, когда речь зашла о Максе, осмелилась посмотреть на окружающих. Может быть потому, что ей уже не страшно было смотреть на этот мир? И тем не менее, меня как специалиста продолжали смущать эти печальные глаза…– Я снова поверила в себя как в женщину, снова мир заиграл разноцветными красками. И всё равно, надлом внутри остался. Иногда мне кажется, что я как аварийный дом- вроде бы, жить в нем можно, а всё равно есть риск, что всё усугубится… Я задумываюсь, что же сильнее всего нанесло мне травму, которая спровоцировала этот самый разлом. Мамина токсичность? Насилие Алекса? Его предательство? Или же потерянный ребенок… Сложно сказать. Да и есть ли в этом смысл? Я такая, какая есть теперь. Время от времени принимающая антидепрессанты. Впадающая в уныние и панику при виде детишек и при этом чувствующая за эти свои постыдные чувства вину и угрызения совести, потому что малыши ведь не виноваты, что у меня… не получается стать матерью,– она сглотнула последние слова. Викин голос дрогнул…
–Пока,– тихо произнесла одна из слушательниц- и все тут же посмотрели на нее. На щеках девушки выступил неравномерный румянец. Она, наверное, не ожидала такого внимания,– пока не стали матерью… Всё еще впереди…
Вика слегка улыбнулась, кивнув.
–Врачи тоже так говорят. Мол, противопоказаний нет. По здоровью все нормально. А проблема вот тут,– указала своим тоненьким указательным пальчиком на голову.,– Посмотрим…
– Вы общаетесь с семьей Макса?– спросила другая девушка. Я, честно говоря, была не в восторге от этого вопроса, но не стала влезать. Слишком тонкой была сотканная из доверия материя нашего сегодняшнего группового сеанса… Здесь у каждой была своя ноша. Они все были как «бурлаки на Волге»– тянули свой груз, но в общей упряжке.
– Родители Макса встали на сторону Алекса. Честно говоря, предсказуемо. Он всегда казался им идеальным. Отец-то вообще его обожал, видя в нем продолжение. А я была выставлена как гулящая женщина, перепрыгнувшая из постели одного брата к другому. Наверное, со стороны это действительно выглядит именно так… Макс увез меня из страны почти сразу. Я была рада. Тем более, что и отцу было рекомендовано на восстановительную терапию перебраться в Европу.
– А почему Вы сейчас здесь?– продолжала та, что уже задала свой не совсем тактичный вопрос.
– Мы вернулись в Питер на несколько месяцев. Дела мужа. Он вышел из семейного дела по понятным причинам. Теперь вс ё на Алексе. А я как единственная наследница бизнеса тоже не хочу с их семьей иметь ничего общего. Отец с пониманием отнесся к моему желанию. Он вообще после приступа мягче стал. Иногда мне кажется, что он всё вспомнил, а может и не забывал. Просто вид делает, что не было того жуткого разговора… Он тоже выходит из дела, оставляя за собой лишь доход по акциям. Как говорит, на старость хватит. А я тоже потихоньку встаю на ноги. Я всегда мечтала заниматься чем-то созидательным. Ушла в ландшафтный дизайн. Уже даже первые довольные клиенты есть. Макс меня поддерживает…
–Вы любите его?– последний вопрос прорезал тишину, как нож сливочное масло. На этот раз я уже хотела было вмешаться, но вдруг заметила, что взгляд Вики потеплел, повеселел, загорелся.
– Люблю… Всегда любила. Просто не понимала этого, когда он был рядом. Мне вечно казалось, что я должна что-то кому-то доказывать, бороться за какие-то воздушные замки… Вот и выбрала Алекса в качестве объекта восторга и влюбленности за его неприступность. Я была слепа. Не видела, что он всегда был лишь искусным манипулятором. Не было в нем ничего того, за что бы стоило приносить жертвы. Человек-пустышка с душой на мели. Таких много. Обиднее всего, что они умеют бросать пыль в глаза, умеют очаровывать и завлекать. Это их игра.