– Ну, Диим, – одернула его мать. – Чего ты? День рождения у неумёхи сегодня. Вы уж не ругайтесь.
А Полине так горько стало, так обидно и тошно, что на глаза навернулись слёзы. Праздник был окончательно испорчен, а Поля решила обо всём рассказать матери. Отвращение к происходящему сдавливало гадким склизким комом дыхательные пути.
Вечером, когда подвыпивший отчим завалился спать на излюбленном диване, а Полина заканчивала мыть посуду, мать (тоже не особо трезвая) присела за стол и, подперев голову ладонью, уперлась локтем в стол.
– Большая ты у меня уже, Полька. Красивая, стройная, симпатичная. Всё при тебе. Я такой же была, знаешь? Первой красоткой в одиннадцатом классе! И волосы так же носила распущенными. Дурой была… Вляпалась в отношения, то ли от молодости, то ли назло… Мы с Димой с восьмого класса встречались. Но я ему- ни- ни! У нас в те времена строго с этим было… вот он и побежал налево. К моей подружке- давалке Ксюхе. Я не простила. Назло закрутила с твоим папаней будущим. Он соседом был нашим. Только с армии вернулся. Жениться меня потащил. А я, идиотка, пошла… без любви и без мозгов. Хорошо хоть, что тебя заделать долго не получалось, так я хоть отучилась, на работу вышла. А то бы… Сорок пять лет- жизнь под хвост… Ты такой не будь! А то как я- всю жизнь будешь за ошибку расплачиваться. Мужика выбери толкового. Перспективного. Даром что ли я в тебя столько вложила. И учишься ты на хорошем факультете… Есть у меня на примете пару парней из хороших семей…
Полина едва не поперхнулась. О чем она сейчас? Сводить ее собралась, как суку породистую? Много вложила? Это она еще ее и попрекает?
Полина шумно выдохнула и закрыла кран. Вытерла руки кухонным полотенцем и присела напротив матери. Людмила пьяненько улыбнулась, а Поле стало одновременно жаль мать и тошно на нее смотреть.
– Мам, – начала осторожно, чтобы не спугнуть раньше времени её хорошее настроение. – Тут такое дело… В общем, ко мне тут кое-кто приставал. Кое-кто, кого ты знаешь. Уже два раза. И я не знаю, как тебе в этом признаться.
Улыбка матери пропала.
– Что, парня завела? А нам чего не показываешь? И что значит приставал? Против твоей воли, что ли?
Полина медленно выдохнула. Начало положено. Осталось только озвучить имя.
– Нет, мам, не парень он. Мужик это. И не мой, а твой, – сказала. Глаза опустила вниз, не в силах смотреть матери в лицо. Не хотелось увидеть там боль разочарования. – Мне жаль, мам, – тихо добавила.
– Что ты несёшь такое, дурёха? Совсем, что ли, в своём интернате там рехнулась? Это кто тебя научил такому, а?! – мать даже приподнялась, чтобы залепить пощёчину Поле и та, схватившись за щеку, отшатнулась.
– Мам, я не вру! Он правда ко мне приставал!– из глаз брызнули слезы обиды и боли. Снова боль. Огромная, душевная боль.
– Замолчи, сказала! – рявкнула мать, опускаясь обратно на стул. Потянулась за своим бокалом с вином, сделала большой глоток. – Ишь ты, придумала. Отчим к ней приставал. Что, сериалов насмотрелась? Я тебе как пристану, затошнит! Это ты ловко придумала- рассорить меня с Дмитрием! Семью нашу разрушить! Пошла в свою комнату, не беси меня! Мерзавка!
В тот первый и единственный раз она поделилась с матерью своей болью. Своими страхами и переживаниями. А мама прошла мимо, не подав руки. Единственный человек, которому верила, за кого держалась в этой так называемой семье, просто оттолкнул, причинив ещё больше боли.
– И не ляпай нигде эту чушь, а то засмеют! – бросила Полине вслед и зазвенела бокалом. – Дура малолетняя!
А малолетняя дура закрылась в своей комнате и упала на постель, закрывая лицо руками. Мама не поверила. Не попросила доказательств, не задумалась даже. Просто сразу же уличила дочь во вранье. Просто так. И ему ничего не скажет, чтобы барина не разозлить. Так и будет делать вид, что ничего не происходит. Неужели, и правда, не поверила? Или просто испугалась, что мужика потеряет?
Плевать. Она никогда не любила Полину. С самого детства тычки, подзатыльники, упрёки. И всё. И ничего больше. Ничего из того, что получают от своих родителей другие дети.
Глава 5
В тот вечер Полина впервые сбежала из дома. Сбежала к подруге Ритке – единственной, с кем могла поделиться болью. Могла, но не стала. Было стыдно признаться в подобном.
– Ты чего такая? Днюха, а на тебе лица нет? Что, опять этот урод орал?
Если бы только орал. Полина вздохнула, качнула головой.
– Да просто как-то… Паршиво.
– Ооо, подруга, так у тебя депрессуха. Будем лечить, – со знанием дела заявила Ритка. Пойдём во двор, там пацаны уже ждут. Пивка выпьем.
Рита была из тех людей, которых вечно тянет на приключения. И Поля, впервые после возвращения из интерната, решилась наплевать на материны запреты. Она ей вообще никто после сегодняшнего.
Пацаны действительно ждали во дворе на старых качелях. И уже «затаренные». Была водка, пиво, вино. И компания из пяти человек. Две девчонки, включая саму Полину и трое парней. Парни были не из их дома. Залётные. И Поля поначалу чувствовала себя неловко, смущалась даже.
Но выпив бокал вина, расслабилась и подумала, что не всё так плохо. Ей ещё годик и можно в свободное плавание пуститься. Проще говоря, сбежать из дома куда-нибудь в общагу. Учиться будет, работать. Как-нибудь проживет без семейки своей. Может бабуля поможет.
– Ты что-то слишком грустная для именинницы, – к ней на качели подсел Костя. Высокий, симпатичный парень. Старше её лет на пять. – Скучно с нами?
– Да нет, просто настроение такое, – пожала плечами, неловко ему улыбнулась.
– Так это фигня, легко поправить.
– Как?
– У меня есть кое-что, – достал пачку с сигаретами, а из неё одну скрученную на конце. – Косячок. Будешь?
– Нет, замотала головой Поля, а он закурил.
– Ну как хочешь. А так вообще чем занимаешься? Часто здесь бываешь? Могли бы пересечься уже вдвоём без этих.
Поля улыбнулась, почувствовала, как розовеют щеки.
– Ну, можно как-нибудь…
*****
– Малыш, ты чего такая зажатая, а?– Костя пригвоздил девушку к холодной, шершавой поверхности кирпичной стены недостроя, где так любила тусоваться их компания. С недавних пор и ее компания.
Кирпич царапал своими острыми ребрами спину Полины даже через кофту. В полутемном помещении пахло сыростью и плесенью. Рука Кости нетерпеливо задрала короткую юбчонку девушки.
А Полина отчего-то сейчас горько усмехнулась в его губы. На самом деле, знала отчего. Вот бы её сейчас увидела мать. В этом виде, в этой компании, в этом месте… Да, мамочка, куда там ей до твоих заветов не быть дурой и связаться с толковым мажорчиком… Ты ведь столько в неё вложила…
– Костян, айда на мотах погоняем, – раздался позади голос Лешего – одного из лучших друзей ее нового парня,– ребята ща там проезжали, говорят, на лучах лесополосы ментов нет, можно пошалить.
Костя отстранился от Полины и заглянул в ее глаза своим слегка поплывшим взглядом, под алкогольными и не только парами. Нездоровый огонек пробежал в них саламандрой.
– Поехали, малыш? Весело будет.
Поля понимала, что вся эта затея чудовищная. Что общество это- чудовищное. Досуг их – опасный и чудовищный, но какая-то внутренняя дьявольская сила подстегивала ее не отступать, все дальше и дальше лететь головой вниз в пропасть за этим пропащим человеком. Чувствовала ли она что-то к Косте? Скорее нет, чем да. Многим позже, анализируя тот период у специалистов, а посетила она таких немало за свою жизнь, она все-таки поймет, что влекло ее в этом парне. Во-первых, его ярко демонстрируемые к ней чувства. Костян, хорошенько закинув за воротник, не скупился в своих признаниях о том, какая его красотка, говорил, что она «оху… нная», что не было у него никогда такой девочки. А еще он был полной противоположностью того, с кем ее хотели видеть, кем ее саму хотели видеть – правильной, тихой, беспроблемной… чтобы если возникла проблема, то сразу можно было спрятать куда-нибудь «в шкаф» – к бабушке или в интернат. Поля зависала до поздней ночи с Костей и в душе злорадствовала, что делает это назло матери. Вот только… Боль не проходила, потому что матери, судя по всему, было плевать, где пропадает дочь. Напротив, она даже была рада, что Полина не мозолит глаз ее муженьку. Тот разговор про приставания с его стороны не остался незамеченным. Конечно, мать сделала вид, что Полина гнусная лгунья и не стала ни в чем разбираться. Но решила поступить в своих лучших традициях- просто задвинула подальше возможную проблему. От этого-то и было так отчаянно больно. Это и заставляло Полю всё дальше и дальше идти дорогой, которую бы она сама, хорошая добрая правильная девочка, едва бы выбрала, будь в тылу у нее все гладко.
Смешнее всего было то, что отчим-то как раз ей писал… Его с недавних пор стало волновать, где пропадает «доченька», неустанно предлагал подбросить до учебы или забрать из универа. Даже поехать отдыхать в Египет на зимние праздники предложил им всем вместе, на что встретил раздраженно-хмурый взгляд матери. К теме совместного отдыха они больше не возвращались, но «участливость папочки» напрягать продолжала…
– Готова, малыш? – слышит пьяный, возбужденный крик Кости, пытающегося перекричать рев мотоцикла. Руки инстинктивно сильнее сжимают его торс. Это сумасшествие. Они оба даже без шлемов. Пьяные. Зябко-пряный запах осенней листвы щекочет ноздри и дерет глаза. А может это наворачивающиеся слезы. Вот так вам, дорогие родители… Получите- распишитесь.
Почва уходит из-под ног, голова кружится в бешеном танце скорости, ветра и адреналина. Картинка по бокам становится одним сплошным полотном из желто-серо-зеленых линий. Покрышки визжат, не успевая сцепляться с неидеальным асфальтовым покрытием лучей лесополосы…
Рядом рев других мотоциклов. Он отвлекает и пугает, как дикие животные. А она красная шапочка. Совсем одна в лесу. Совсем одна в этом страшном мире. Никому не нужная и никому не интересная. И только пьяный шепот Кости «ох… нная» дает ей тонкую соломинку веры в себя, утопающей в океане неуверенности и нелюбви. Только за нее не хочется держаться…