— Куда? — спросила, ошарашено воззрившись на него.
— К загробным родственникам, — буднично сообщил он. Сначала я решила, что император шутит, но, не увидев на его лице даже малейших признаков веселья, осознала, что он серьезнее некуда. — Любишь блестящие камешки?
— Я?.. — переспросила в замешательстве, все еще не понимая, куда он клонит.
— Ты видишь тут еще кого то? Конечно, ты, — как само собой разумеющееся одернул меня император и цинично добавил: — Хотя, что с вас, с дамочек, взять — вы все любите драгоценные безделушки. Держи.
Мужчина шагнул ко мне и вложил в каждую ладонь по камню. Я непроизвольно поднесла их к глазам. В свете факелов на гладкой поверхности голышей проступили голубые борозды. Не нужно никаких особых навыков, чтобы понять, что они стоят целое состояние!
Меня что пытаются подкупить?!
Резко отодвинув их от себя, протянула дары обратно владельцу.
— Мне ничего от вас не нужно, — произнесла твердо.
— Бери, — тоном, не терпящим возражений, велел Авриэль и, повинуясь приказу, завороженная его взглядом, я прижала холодные камни к себе.
— Пошли, — последовал следующий приказ.
Мне ничего не оставалось, как последовать за ним.
Остановившись напротив отсыревшей стены, император надавил на незаметный глазу камень, и огромный валун закрывающий вход, бесшумно, как хорошо смазанный механизм отъехал в сторону.
— Заходи, — сухо велели мне. Я отрицательно покачала головой. — Заходи! — теряя терпение, повторил Авриэль приказ.
Глядя в непроглядную темень, я топталась на месте, решительно отказываясь входить не внушающее мне доверие пещеру.
— Ничего личного, — предупредил мужчина. Со свирепым выражением на лице он схватил меня за руку и подтащил к входу. Упираясь ногами в землю, рукой с зажатым голышом, вцепилась в покрытую слизью стену.
— Я не могу заставить тебя войти, девчонка, — разжимая пальцы, стискивающие мою запястье, сурово произнес мужчина, — ты либо входишь, и у тебя появляется небольшой шанс выжить, либо ты умрешь прямо здесь и сейчас.
Внутри меня клокотала обида, и я с горечью упрекнула императора:
— Вы, как и королева Фрея, считаете, что я недостойна быть супругой вашего сына?
— Я ничего не считаю. Возможно ты… Лиа, верно?.. — припомнил мое имя император. Я кивнула и он продолжил: — …возможно ты, Лиа, для Дарела станешь хорошей спутницей по жизни, но сейчас дело не в этом. Из-за тебя моему сыну грозит смерть. Он раз за разом спускается в низший мир, где он особенно уязвим. Однако Дарел уже не настолько силен, как раньше. Его силы нестабильны и эта блажь с вашим единением может стоить ему жизни. Твой магический уровень гораздо ниже его уровня.
Я все это и раньше знала благодаря подслушанному в гостиной магистра Торда разговору между ним и Дарелом. Но конечно, говорить об этом императору Авриэлю не стала, как и то, что не в одной книге, что я смогла найти, нет и упоминания того, как увеличить магический резерв.
Разве, что ему известно гораздо больше чем мне…
— Думаете, заперев меня здесь, вы что-то измените? — спросила деловито.
— Запирать тебя никто не собирается. Ты добровольно войдешь в храм святилища Авуронов.
«У них там храм? — чуть удивленно не выпалила я, — Места не смогли выбрать, что ли, получше?».
Видно, сомнения отразились на моем лице, потому что император снизошел до пояснений:
— Святилище духи находят себе сами, — и, решив, что достаточно сказал, резко сменил тему: — Хватит об этом! Ты входишь в склеп, Лиа. Встречаешься с Илгит — она старейшина. Получаешь силу, которой позавидует любой маг, и все, ты свободна!
Вот, значит, как можно увеличить магрезерв…
Сухой и официальный тон императора показался мне не слишком убедительным, и я подозрительно спросила:
— В чем подвох?
Авриэль тяжело вздохнул и, глядя в зияющую темноту пещеры, неохотно заговорил:
— Докажешь Илгит, что ты достойная спутница сыну — она дарует тебе свое благословение и по-королевски одарит тебя. Ты станешь одной из сильнейших представительниц рода Авурона за последние сотни лет. Среди ныне живущих магов тебе не будет равных.
— Мне ничего из этого ненужно, — перебила я императора Авриэля. Идея сделать из меня племенную кобылу не казалась мне такой уж замечательной.
— Тогда подумай о Дареле! — гневно процедил он.
— Как раз о нем я и думаю. Если бы не он, я бы давно повернула обратно, а там — будь, что будет.
— Я начинаю понимать, почему сын выбрал тебя, — протянул император и даже не попенял мне на мою грубость.
— Разве ваша супруга не является носителем магии вашего рода? — как бы между прочим полюбопытствовала я.
— Нет. Я не могу ею рисковать.
«А мной, выходит, можно?!» — чуть не вырвалось у меня, но вспомнив о Дареле, поняла, что другого выхода все равно нет. — Я войду, — произнесла решительно.
На не гнущихся ногах двинулась в пугающую пустоту пещеры, когда император удержал меня за локоть:
— Подожди! — Я подняла на него глаза. Он выглядел усталым и встревоженным. — Ты должна знать, Лиа. Разочаруешь Илгит — и твоя душа навеки будет заключена в святилище, а слияние с магическим циклом будет безгранично болезненным. В ловушке бытия, со временем ты перестанешь различать границы между собой и моими сородичами, а позже твой дух полностью растворится в них. Ты станешь частью всех и каждого одновременно. Ты перестанешь существовать, и возможность на перерождение будет утеряна.
Откуда он столько обо всем этом знал, уточнять не стала. Но я была уверена, что он это испытал на себе и не ошиблась.
— Когда не стало Гелены, я готов был весь мир перевернуть. Я спустился на дно самой Бездны, и все для того, чтобы понять, что ее уже не вернуть. — Такая откровенность меня удивила, но вида не подала. Это могло означать лишь одно: император не верил, что я смогу вернуться. — Я не последовал за ней на другую сторону бытия, потому что не мог бросить сына. И до появления Вирсавии жил, ведомый местью. Она вдохнула в меня жизнь. Я не могу потерять сына. Не был готов потерять тогда, не готов и теперь.
— Я понимаю, — произнесла спокойно, не повышая голос, и прошла вглубь.
Глухой стук за спиной подсказал мне, что валун встал на место. Не успела я сделать и пары шагов, как в центре пещеры из земли в потолок взметнулся столб света. От него буквально веяло силой и будто даже теплом, он притягивал и манил, обещая дать нечто, что не поддавалось описанию. Не в силах отвести глаза, я как мотылек потянулась к нему, а приблизившись, поняла, что свет источало круглое возвышение, испещренное полустертыми символами. Заворожено касаясь пальцами незнакомых мне рун, я обошла вокруг плиты. А затем меня будто что-то подтолкнуло забраться прямо на нее, окунувшись в этот странный успокаивающий свет и оказавшись в самом его центре. Зажмурив глаза, подставила лицо сиянию и приготовилась к смерти, надеясь, что она хотя бы будет быстрой.
Шло время, но ничего не происходило. Зато от непрерывного стояния на одном месте у меня затекли ноги, а камни неприятно оттягивали руки. Бесцельно потоптавшись по круглой плите, присела на корточки. Положив на колени голыши, всмотрелась в окружающую меня темноту, проступающую сквозь световой поток. Через какое-то время мои глаза немного привыкли, и я уже могла худо-бедно различить стены. Скользнула взглядом по неровным, острым каменистым выступам и неожиданно натолкнулся на письмена. Подавшись на мысках немного вперед, разглядела символы мертвого языка, показавшиеся мне знакомыми.
Точно! Их начертание можно встретить в древних гробницах. Это что же, меня заперли в склепе?!
Ожидая увидеть плиты от захоронений, посмотрела по сторонам. Кроме выведенных вдоль стен символов упокоения я ничего не заметила, и немного успокоилась. Снова потянулись томительные минуты ожидания.
Кажется, император забыл упомянуть, что моя смерть будет, не столько полна боли, сколько ожидания.
— Они сговорились, все что ли! — в сердцах буркнула я. — Старейшина — и та не сильно торопится со мной встретиться!
— Ты куда-то спешишь? — донесся из угла, скрытого от меня полумраком, тоненький детский голосок. От неожиданности я вздрогнула, и, потеряв равновесие, больно приложилась пятой точкой о каменную поверхность.
— Не то чтобы очень… — Потирая отбитый зад, я неуклюже поднялась на ноги, совсем забыв о камнях, покоящихся на моих коленях и те покатились по земле. Мельком взглянув на них, вышла из круга света. Осторожно ступая, двинулась туда где, как мне казалось, находился ребенок и равнодушно добавила: — Могу еще подождать.
По пещере пронесся заливистый детский смех. Казалось, он звучал сразу отовсюду. От этого стало очень жутко.
Окружающая меня тьма задрожала, и мягкий свет залил все помещение. Как я и думала, в углу к стене жалась девочка. На вид ей было лет двенадцать, не больше. Худенькое тельце, трясущееся то ли от промозглой сырости, которую я до этого не замечала, то ли от страха, было обряжено в обноски, в которых с трудом угадывалось платьице. Чумазое личико с курносым носиком и миндалевидными, не по-детски умными глазами с любопытством смотрело на меня. Волосы, заплетенные в две косы, из которых выбились сальные пряди, давно нуждались в мытье и расческе.
— Не бойся. Я не причиню тебе вреда, — тихо уговаривая ее, вытянув перед собой руку ладонью верх, медленно пошла к ней.
— Я и не боюсь, — склонив голову набок, с детской непосредственностью гордо выпалила девчушка и поинтересовалась: — А что вы здесь делаете?
— Пришла, умирать, — ляпнула, не подумав. На лице ребенка тут же появилось замешательство.
— Ты не хочешь жить? — у девочки был такой сосредоточенный вид, что я не удержалась от улыбки.
— Нет, — ответила честно. Присев перед ней на корточки, заправила ей за ухо грязные пряди. Чтобы еще больше не смутить ребенка, продолжила вполголоса: — Иногда ради любимых приходится идти на… жертвы.
— Ты для этого пришла ко мне, солнечная ведьма? — грустно уточнила девочка. — Чтобы принести жертву?