нчено, с этим проще смириться. Но не так-то просто ответить на вопрос: почему? Этот вопрос не давал покоя Флайту.
– Я никак не могу понять его мотив, Джон. Ведь у Чамберса было все. Что ему, черт возьми, понадобилось?… Почему он просто не…
Они стояли в гостиной. Гостиная была чиста и безупречна, как, впрочем, и остальная часть дома. Только та жуткая комната, тот потайной уголок. Если не считать его, дом ничем не отличался от любого другого дома преуспевающего юриста, корпящего за столом над своими книгами, бумагами, компьютерными файлами.
Но Ребуса, честно признаться, мотивы Чамберса по-настоящему не беспокоили. Все равно им никогда не понять, почему он это делал. Он пожал плечами.
– Погоди, пока напечатают его биографию, Джордж, – сказал он, – может, тогда ты найдешь ответ.
Или спроси психолога, добавил он про себя. Он не сомневался в том, что у психологов появятся сотни теорий.
Но Флайт недоверчиво качал головой, потирая лоб, щеки и шею. Он все еще не мог смириться с тем, что все кончено. Ребус дотронулся до его руки. Их глаза встретились. Ребус медленно кивнул и подмигнул ему:
– Жаль, что тебя не было в том «ягуаре», Джордж. Это было потрясающе!
Флайт заставил себя улыбнуться.
– Расскажи это судье, – сказал он. – Расскажи это судье.
В тот вечер Ребус ужинал в доме Джорджа Флайта. Ужин приготовила его жена, Марион. В конце концов осуществилась их мечта поужинать вместе, хотя повод был достаточно мрачный. Некоторое оживление в атмосферу внесло только интервью с каким-то историком-искусствоведом в вечерних новостях. Он говорил об ущербе, причиненном Испанскому залу Национальной галереи:
– Такой громадный ущерб… акт бессмысленного вандализма… бесценные работы… непоправимый вред… тысячи фунтов… наследие.
– Та-та-та, – презрительно передразнил Флайт. – Надеюсь, половину картин можно залатать. Что он несет? Хренота какая-то.
– Джордж!
– Прости, Марион, – примирительно ответил Флайт. Он бросил украдкой взгляд в сторону Ребуса, и тот подмигнул ему.
Позже, когда она отправилась спать, мужчины сели рядом, чтобы выпить по последнему стаканчику бренди.
– Я решил подать в отставку, – сказал Флайт. – Марион мне прямо плешь проела. Да и здоровье уже не то, что раньше.
– Ты ведь это несерьезно, верно?
Но Флайт покачал головой:
– Нет, ничего подобного. Есть одно охранное агентство, мне предложили там место. Платят больше, рабочий день с девяти до пяти. Ну, ты сам знаешь.
Ребус кивнул. Он знавал некоторых своих коллег, настоящих профессионалов, которых, словно мотыльков на свет, влекло в охранные агентства и подобные заведения. Он осушил свой стакан.
– Когда ты уезжаешь? – спросил Флайт.
– Думаю, завтра. Но я вернусь, когда потребуются мои показания.
Флайт кивнул:
– В следующий раз, когда ты приедешь, мы приготовим тебе отдельную спальню.
– Спасибо, Джордж. – Ребус поднялся на ноги.
– Я отвезу тебя в отель, – сказал Флайт. Но Ребус покачал головой.
– Вызови мне такси, – решительно сказал он. – Не хочу, чтобы тебя арестовали за вождение в нетрезвом состоянии. Подумай, как это отразится на твоей пенсии.
Флайт уставился в стакан из-под бренди.
– Пожалуй, ты прав, – согласился он. – Ладно, такси так такси. – Он сунул руку в карман. – Кстати, у меня для тебя маленький подарок.
Он протянул сжатый кулак, и Ребус подставил раскрытую ладонь. В его руку упал листок бумаги. Ребус развернул листок. Это был адрес. Ребус взглянул на Флайта и понимающе кивнул:
– Спасибо, Джордж.
– Только чур без рукоприкладства, ладно, Джон?
– Ладно, – согласился Ребус.
Семья
Той ночью он спал как убитый, но в шесть утра проснулся и тут же сел на постели. Живот горел нестерпимо, словно он только что хватил стопку неразбавленного спирта. Врачи запретили ему пить. Вчера вечером он выпил всего один бокал вина и пару стаканов бренди. Он потер живот, пытаясь таким образом снять боль, потом проглотил пару обезболивающих таблеток, запив их водой из-под крана, и принялся одеваться.
Сонному водителю такси не терпелось поделиться впечатлениями о вчерашнем событии:
– Я тогда как раз был на Уайтхолл [30]. Да, точно. Час с четвертью проторчал в пробке, пока не открыли движение. Час с четвертью, блин. Погони я не видел, но слышал весь этот чертов шум.
Всю дорогу Ребус не проронил ни слова. Наконец добрались до многоэтажного дома в районе Бетнал-Грин. Заплатив по счетчику, Ребус заглянул в листок, который ему дал Флайт. Все правильно: дом номер сорок шесть, четвертый этаж, квартира номер шесть. В лифте воняло уксусом. Из скомканного бумажного пакета, валявшегося в углу, выползала какая-то тестообразная масса. Флайт был прав: без надежной сети стукачей в этом городе пропадешь. С их помощью можно быстро раздобыть любые сведения; но те же самые сведения вполне могут стать доступными преступникам, поскольку у тех тоже есть свои каналы. Ребусу оставалось надеяться, что он не опоздает.
Выйдя из лифта, он быстро пересек небольшую площадку и, подойдя к двери квартиры, возле которой стояли две пустые бутылки из-под молока, подобрал одну бутылку и заторопился обратно к кабине. В тот момент, когда двери начали со скрежетом закрываться, он вставил бутылку в щель. Двери застопорились. Лифт стоял на месте.
Если потребуется быстро уносить ноги, лучше предусмотреть это заранее.
Ребус прошел по узкому коридору к квартире номер шесть и, упершись спиною в стену, с силой ударил дверь ногой. Дверь распахнулась, и он вошел в душную прихожую. Еще одна дверь, еще один удар ногой, и он увидел Кенни Уоткиса.
Уоткис спал на матрасе, валявшемся на полу. Разбуженный Ребусом, он вскочил на ноги. Из одежды на нем были только трусы. Сообразив, кто стоит перед ним, он откинул волосы со лба.
– Б-боже, – пробормотал он дрожащим голосом, – вы что здесь делаете?
– Привет, Кенни, – сказал Ребус, входя в комнату, – я хотел немного с тобой поболтать.
– О чем?
Похоже, Кенни не столько испугало то, что кто-то вломился к нему в квартиру в половине седьмого утра. Зато он явно был испуган тем, кто это сделал и почему.
– О дяде Томми.
– О дяде Томми? – Кенни неуверенно улыбнулся. Подойдя к матрасу, он принялся натягивать изорванные джинсы. – А что с ним?
– Чего ты боишься, Кенни? Почему ты прячешься?
– Прячусь? – Снова эта улыбочка. – Кто сказал, что я прячусь?
Ребус покачал головой и сочувственно улыбнулся:
– Мне тебя жаль, Кенни, правда, искренне жаль. Я знавал сотни таких, как ты. Одни амбиции при полном отсутствии мозгов. Бессмысленный треп, и больше ничего. Я всего неделю в Лондоне и уже знаю, как тебя найти, когда ты мне нужен. Неужели ты думаешь, что Томми это не удастся? Может, ты надеешься, что он успокоится? Нет, он собирается размазать твои мозги по стенке.
– Не мелите ерунды. – Натянув штаны и черную майку, Кенни попытался напустить на себя уверенный вид. Но его выдавали глаза; это были глаза затравленного, загнанного в угол зверя.
Ребус решил облегчить ему жизнь. Он сунул руку в карман и, достав оттуда пачку сигарет, предложил ему закурить, а потом закурил сам. Он снова потер живот. Господи, как больно. Не дай бог, швы разошлись.
– Ты ведь его надувал, верно? – как бы между прочим проговорил Ребус. – Он торговал краденым, а ты был его курьером. Но ты ведь тоже снимал сливки, верно? С каждым разом ты брал все больше и больше, а он об этом ничего не знал. Зачем тебе это было нужно? Копил на квартиру в Докландс? Хотел открыть собственное дело? Может, ты слегка пожадничал, я не знаю. Но Томми начал что-то подозревать. Ты был в суде в тот день, потому что тебе хотелось, чтобы его упрятали за решетку. Только это могло тебя спасти. А когда Томми отпустили, ты еще раз попытался навешать ему лапшу на уши, вопя на галерее. Но время работало против тебя – твои делишки вот-вот должны были выплыть наружу. А когда ты узнал, что дело закрыто… В общем, ты понял, что тебе крышка. И решил убежать. Но, откровенно говоря, Кенни, тебе не удалось убежать далеко.
– А вам-то что до этого? – огрызнулся Кенни. Однако за его раздражением скрывался страх. Ребус был здесь ни при чем – ведь он в игре не участвовал.
– А вот что, – размеренно проговорил Ребус, – держись подальше от Сэмми. Не подходи к ней, даже не пытайся с ней заговорить. Лучшее, что ты можешь сейчас сделать, – это сесть на поезд, или на автобус, или на что там еще и как можно быстрее убраться из Лондона. Не волнуйся, рано или поздно мы возьмем Томми. Тогда, возможно, ты сможешь вернуться. – Он снова сунул руку в карман и достал оттуда скомканные десять фунтов. Отсчитав четыре фунта, он швырнул их на матрас. – Я предлагаю тебе билет в один конец и настоятельно рекомендую уехать, не мешкая, прямо сейчас.
– А вы меня не обманываете? – недоверчиво спросил Кенни.
– Зачем мне это нужно?
Кенни улыбнулся, на этот раз более уверенно. Посмотрел на деньги.
– Это просто семейные разборки, Ребус, только и всего. Я могу сам о себе позаботиться.
– Неужели? – Ребус покачал головой, оглядывая комнату с отстающими от стен обоями, заколоченным досками окном и единственным матрасом на полу, покрытым скомканной простыней. – Да уж, ничего не скажешь. – Он повернулся, собираясь уйти.
– А знаете, ведь не только я был в этом замешан.
Ребус остановился, но оборачиваться не стал.
– Что? – спросил он, стараясь не проявлять большой заинтересованности.
– Здесь был замешан один легавый. Он тоже входил в долю.
Ребус затаил дыхание. Нужно ли ему об этом знать? Хочет ли он об этом знать? Но Кенни Уоткис не оставил ему выбора.
– Один детектив по имени Лэм, – сказал он.
Ребус тихо выдохнул, но ничего не сказал, и на его лице ничего не отразилось. Он вышел из квартиры, войдя в лифт, отбросил носком ботинка бутылку из-под молока и нажал на кнопку. Лифт медленно, со скрипом поехал вниз.