Итак, женщина пока неизвестна… Пожалуй, стоило бы посоветоваться на эту тему с Принцем. А вот с пистолетом все ясно: травматику надо носить с собой. Или новую кобуру для него купить, или просто в карман сунуть… М-да. А еще придется срочно купить новую куртку.
В ту ночь Игорь спал плохо. Казалось, тело представляло собой один большой синяк. В пылу драки, когда вены распирало от адреналина, не чувствовалось, а сейчас вот проняло. Как следствие, он больше ворочался, стараясь принять более-менее удобную позу, чем спал, и утром, соответственно, на работу пошел совершенно разбитый. И, возможно, именно поэтому ему очень захотелось найти ту бабу и хорошенько с ней побеседовать – так, чтобы на всю жизнь запомнила, что такое разгневанный мужчина и почему его нельзя трогать!
По дороге на работу он долго и мучительно размышлял о происшедшем. Казалось почему-то, что разгадка витает в воздухе, надо просто руку протянуть и поймать, вот только что ловить, он даже представить не мог. А еще по всему выходило, что тот, кто звонил ему ночью, или обманул, или крупно облажался. Если так, значит, опять придется ходить с оглядкой, опасаясь вдобавок подставить тех, кто окажется поблизости. Хреново. И эти же мысли он озвучил заинтересовавшемуся причинами его мрачного настроения Принцу.
Николай, который вначале активно посмеивался над ним в тему «не дала, что ли», после рассказа Игоря резко посерьезнел. Понятное дело, пускай и косвенно, но он тоже оказывался под ударом. В общем, настроение испортилось у обоих, и только уйдя с головой в работу, они смогли на время откинуть неприятные мысли.
Однако, как ни странно, ни в тот день, ни на следующий Игоря никто не пытался задеть. Он спокойно ходил себе с работы и на работу, на второй день даже вновь пригласил Ольгу в ресторан, и никаких проблем не было. А утром третьего дня Принц его огорошил известием о гибели Ирэн.
Банально. Шла женщина по улице. Переходила дорогу в неположенном месте. Она ее там, напротив собственного дома, регулярно переходила, да и не она одна. Дороги в городе, точнее, их удобство, давно стали притчей во языцех. Переходов – раз-два и обчелся, причем тот, кто рисовал «зебры» и ставил знаки, явно не стремился учесть пожелания обычных пешеходов. Администрация города который год обещала исправить ситуацию, но пока что никаких шевелений не отмечалось, и люди регулярно бегали через проезжую часть на свой страх и риск. А машины их, соответственно, регулярно сбивали. Дело житейское.
Вот и сейчас произошло то же самое. Вывернувшая из-за поворота убитая «девятка» смахнула женщину и отшвырнула изломанное тело на железо отбойника. Скорость, как определили гаишники, была не столь и велика – километров шестьдесят-семьдесят, то есть водитель, может статься, даже ничего не нарушил. Правда, с места ДТП скрылся, но и это логично – шок у человека, так многие поступают. И найти его как минимум сложно, ведь автомобиль самый обычный, неприметный, да и номер запомнить никто не удосужился. Будут искать, разумеется, но формально, и вряд ли найдут, тем более что женщина вроде как сама виновата. Лень ей, видите ли, было пройти двести метров до перехода…
Шоковое состояние длилось практически весь день. Все же хорошие знакомые умирают не каждый день, а тут – один за другим! И пускай один из них оказался не другом, а не пойми кем, все равно… Ведь Игорь знал обоих давным-давно. Ну а на фоне всего остального это и вовсе оказалось как в старой пословице о жизни, бьющей ключом. Гаечным. По голове.
Однако, пока он (а судя по вытянувшемуся лицу Принца, и Николай) рефлексировал, умные люди делали серьезные дела. Уже к вечеру Игоря вызвал шеф, и пришлось идти, гадая, чего же он хочет. Принц, мягко идя рядом с ним, строил предположения, и все они сводились к получению здоровенной дыни за какой-то серьезный косяк. Возможные варианты со срочным заказом или еще чем-то интересным он даже не рассматривал, наверное, потому, что и сам пребывал в расстроенных чувствах. И потому оба были удивлены, когда, зайдя в кабинет Самого Главного, обнаружили того в прекрасном расположении духа и еще вдобавок за накрытым столом. Ну, как накрытым… Чай да печеньки из расчета на четверых, но и это уже что-то – обычно шеф не баловал подчиненных, тем более в своем кабинете.
Шеф встретил их, сидя в своем кресле. Собственно, ничего удивительного в том не было – привычка у него такая имелась. А что поделаешь? Росточку он был невеликого, а брюшко, напротив, выпирало – любил шеф вкусно покушать и не стеснялся этой маленькой слабости. Вообще ничего отталкивающего в его внешности найти не удалось бы и под микроскопом, этакий обаятельный толстячок, живой, энергичный, всегда очень чистый и в идеально сидящем костюме. Вот только сам он думал иначе, стесняясь и роста, и пуза, и едва намечающейся лысины. Такой вот комплекс неполноценности у человека. Потому и сидел за столом в кресле, а ноги помещал на специальную скамеечку. Нехватку роста и недостатки фигуры такая уловка и впрямь маскировала неплохо. Кое-кто посмеивался втихомолку, но в целом к шефу народ относился хорошо. Наверное, потому, что тот был весьма доброжелательным и зла никому не делал, хотя и дураков с лодырями не жалел.
Четвертым в их компании оказался Вольский. Ярослав Семенович вошел буквально через минуту после них и сел на свободный стул, тут же придвинув к себе чашку. Следующие несколько минут все они прихлебывали чай и молчали – такая уж здесь существовала традиция. Перед серьезным разговором всегда поступали именно так. Однако время вышло, чашки показали дно, и шеф, откинувшись в кресле, тихо, но веско спросил:
– Итак, господа, вы уже слышали, что произошло?..
Игорь промолчал. В самом деле, ему что, мысли начальника читать положено? Так ни в одной должностной инструкции об этом ни слова не сказано, а стало быть, и отвечать он не обязан. Зато Принц, то ли от великого ума, то ли от расстроенных нервов, выдал:
– Да много чего было. Где-то пролетел метеорит, в Японии опять землетрясение, а под ободком унитаза родился стомиллионный микроб…
– Очень смешно, – без выражения ответил шеф. – Знаешь, лет пятнадцать назад, когда я был еще молодым и красивым, приключился со мной такой случай. Гнал я фуру с товаром, и вот в Казахстане на одной безлюдной дороге смотрю – какой-то чудик в моторе ковыряется. Я остановился, помог – там плевое дело было, на пять минут всего, просто у него руки из задницы росли. И он мне говорит: «Ну ты и молодец! Умный – почти как казах». До сих пор не знаю, считать это комплиментом или оскорблением.
– Это вы к чему? – осторожно поинтересовался Николай.
– К тому, что никак понять не могу: ты умный или казах? Разговор о серьезных вещах, а ты какую-то ерунду городишь. Мне лично все равно, какой Годзилла завелся в твоем личном сортире, но мы здесь собрались, чтобы деньги зарабатывать. Не кажется тебе, что это чуточку важнее твоей привычки не смывать после себя?
Принц молчал, только лицо потемнело и напоминало теперь готовый лопнуть перезрелый томат. Что и говорить – уесть шеф мог кого угодно. Он ведь и впрямь не всегда сидел в своем кресле, по молодости успел пройти Афган, а потом занимался всем, что приносило деньги. Игорь, по чести говоря, знал о начальнике далеко не все и предпочитал в чужом белье не копаться. Так, из осторожности, мало ли. Так что опыт у шефа был колоссальным, и не Принцу с ним состязаться в остроте языка. Впрочем, босс не стал развивать тему и, удовлетворившись достигнутым результатом, продолжил:
– Для непонятливых поясню. Вы, как я знаю, в курсе того, что бывший сотрудник нашей компании Забелин не так давно приказал долго жить. Точно так же вы, полагаю, в курсе, что вчера вечером погибла его жена, Ирина Забелина. Я прав?
Игорь молча кивнул, Принц и вовсе ограничился чуть прикрытыми глазами, Вольский же не отреагировал никак – видать, тоже был в курсе. Шефа это удовлетворило. Аккуратно сложив пальцы на брюшке, он усмехнулся:
– И ни для кого не секрет, что Забелин в свое время ухитрился, отчаянно демпингуя, откусить у нас довольно приличный кусочек рынка.
– Прошу меня извинить, – Игорь сам не понял, откуда в нем проснулось ехидство, – но мы сами прохлопали тот кусок. Если вы забыли, мы попросту не интересовались им, считая малодоходным.
– Не мы, а я, – отозвался шеф. – Ошибся я тогда… Но в данный момент это непринципиально. Главное, что сейчас этот кусок оказался свободным, и только от нас зависит, подберем его мы или другие.
– А… в чем, собственно, вопрос? – поинтересовался Вольский. – Если лежит – надо брать.
– Вопрос в том, потянем или нет. И второй вопрос: не возникнут ли вопросы у нашей антимонопольной службы. Мы, если что, остались в городе единственной фирмой, которая всем этим занимается.
– Потянем, – жестко ответил Игорь. – Не столь уж и великие там объемы. А насчет антимонопольной службы… Так они только на лапу брать и умеют.
– А мне надоело с ними делиться. Поэтому мы пойдем другим путем. Я предлагаю организовать для этих целей отдельную фирму. Разумеется, формально. Как, Ярослав Семенович, потянем?
– Да. Но со штатным расписанием… Думаю, нам придется каким-то образом все же решать кадровый вопрос.
– Да мы и сами… – начал было Принц и тут же заткнулся, получив локтем в бок.
Игорь, в отличие от него, прекрасно сообразил, к чему клонит Вольский. Пассию свою хочет продвигать, дело житейское. Почему бы и нет, кстати? Все равно, раз увеличатся объемы и, соответственно, нагрузка, потребуется кто-нибудь на роль «принеси-подай». Да и натаскать Владиславу на что-то простое вроде стандартных вычислений можно, будет ходячее приложение к калькулятору. Все это он озвучил Принцу, когда они уже выходили на улицу, а пока что деликатно сказал шефу, что если потребуются дополнительные силы, воспитают кого-нибудь из своей среды, дабы не привлекать сторонних, непроверенных людей.
Вольский его намек понял и благодарно кивнул, шеф это наверняка заметил, но предпочел не обратить внимания – он знал, когда надо командовать, а в каком случае лучше дать подчиненным возможность разобраться самим. Словом, в результате все были довольны. Шеф – расширением бизнеса, остальные – солидными прибавками к жалованью, а Вольский вдобавок еще и возможностью покрасоваться перед барышней. И уже после работы, одеваясь, Игорь внезапно подумал о том, что неизвестно, где найдешь, а где потеряешь. Вот так вот, умерли люди, к которым до недавнего времени ты очень хорошо относился, а тебе от их смерти сплошная выгода.