Сержик, виновник моего плачевного состояния, ходил из угла в угол гримерной с видом побитой собаки. Я даже предположить не могла, что парень так расстроится.
Хотя, от его беспокойства мне было ни холодно, ни жарко.
Один лишь Родригес был безумно счастлив отснятому материалу. Еще бы ему не радоваться, живые эмоции прекрасно «читались» через экран и дорогого стоили.
Наше новое видео буквально било все рекорды по просмотрам. Такого не наблюдалось достаточно давно. Вот потому Александр радовался словно ребенок, узнавая у Мими о количестве просмотров фильма чуть ли не через секунду. Об этом мне рассказала та же Марийка, снующая словно подводная лодка между моей гримерной и монтажной. Я подозревала, что она и Родригесу носит последние сведения о моем самочувствии. Лишь одной Рози не было видно, она куда-то умотала после скандала с Лемом. Это мне шепнул на ухо Лука, наш гример, заскочивший на минутку узнать как обстоят дела у звезды студии, как он меня окрестил.
В итоге я задержалась на работе чуть ли не до самого вечера. Меня совсем не прельщало оказаться дома с зарождающейся депрессией. Потому я и оставалась на студии среди людей до тех пор, пока не нашла в себе силы справиться с паникой, накатывающей волнами. Я уже знала, что ни в коем случае после подобных приступов не стоит нырять в одиночество, это грозило еще большим расстройством.
Лишь люди, своей массой, какими бы они не были, хорошими или плохими, добрыми или не очень, могли спасти меня от усиливающейся с каждым мгновением жалости к самой себе.
Подобное состояние я хорошо изучила за многие годы жизни. И знала как с ним бороться. Однако на душе все равно было не спокойно, даже тогда, когда я поняла, что меня отпустило и сумеречное состояние оказалось позади. Что-то не давало мне покоя. Сколько я не пыталась разобраться в себе, у меня ничего не получалось. И это меня нервировало.
Распрощавшись со своими коллегами, я вызвала такси и поехала домой. Уже почти подходя к двери дома, обратила внимание на кое-что необычное. То, что не свойственно моему жилью.
От неожиданности я остановилась.
Когда же до меня дошло в чем дело, то я стала потихоньку закипать, понимая чьих рук дело.
На моей двери большими буквами желтой краской было написано «шлюха», а на перилах крыльца висели раскрытые презервативы, а несколько из них было приколото кнопками к двери.
— Вот, гнида, — я не сомневалась кто сделал надпись и разбросал резинки. — Ну, ты мне за это заплатишь, подонок. Ты еще пожалеешь, что связался, вонючий потрох.
Я не оглядываясь по сторонам, взошла к себе на крыльцо, открыла дом и прошла внутрь. В чулане у меня хранилась початая банка с краской по тону схожая с цветом входной двери. Я взяла ее и кисть. И, не переодеваясь, принялась закрашивать свежую надпись. По всей видимости, Пауль ее нанес совсем недавно. Краска хорошо скрывалась под новым слоем.
Все презервативы я собрала в ту же банку, в которой была краска. Ее оставалось еще прилично.
После окончания малярных работ, я, не раздумывая ни секунды, отправилась в гости к соседям. Время подходило к ужину и я не сомневалась чем именно они занимаются.
Звонить в дверь я не стала. На мое счастье, она была открыта. И я без всяких проволочек прошла внутрь дома. В гостиной обнаружила не только чету Гебсов, но и совершенно незнакомых мне людей. По всей видимости, у соседей был званый ужин.
И когда только Пауль успел сделать свое грязное дело?
Когда я появилась в дверях, рассерженная, словно тысяча чертей, лицо Пауля вытянулось, превратившись из раздавленного блина в блин круглый. Маленькие глазки мужчины распахнулись. Я никогда ранее не видела их столь большими и удивленными.
— Господа, прошу прощения, что помешала, — начала я с порога.
— Ирма, какой приятный сюрприз! — первой отреагировала Клара, поднимаясь из-за стола. — Что тебя к нам привело?
— Твой муж кое-что у меня забыл, — я зло зыркнула в сторону Пауля.
Кажется, он стал потихоньку понимать, что я задумала.
— Ирма, нет, — мужчина принялся медленно подниматься из-за стола, вытягивая руку вперед.
Я легким движением выплеснула прямо в лицо Паулю краску вперемешку с презервативами, один из них завис на волосах мужчины.
Тут же достала телефон и сделала несколько снимков на камеру, а так же короткое видео.
Все произошло настолько быстро, что никто не успел среагировать. Лишь вопль мужчины, продирающего глаза от краски, известил о достижении мною цели.
— Что это такое? Надо вызвать полицию, — гости Гебсов вскочили из-за стола.
— А теперь слушайте меня, — повысила голос настолько, что все присутствующие в комнате замерли. — Если не хотите, чтобы видео и снимки попали во все социальные сети, где вы несомненно станете самыми обсуждаемыми личностями на короткий период, то лучше молчите о том, что произошло. А ты, выкормыш крысы, еще раз появишься возле моего дома, станешь «девочкой», как я тебе и обещала. Ты меня понял? Это было последнее предупреждение, в другой раз тебе даже пояс верности не поможет.
Я обвела глазами Гебсов и их гостей.
— Ко мне вопросы есть? Если нет, то я пошла закрашивать то, что этот в презервативах нарисовал на моей двери, — зло глянула на Пауля. — Кстати, заявите в полицию и в социальных сетях ваше видео появится еще быстрее. Так что вам решать, быть или не быть «презервативному скандалу».
— Ирма, за что вы его так? — подал голос незнакомый мужчина. — Вы же такая знаменитая женщина.
А вот еще один любитель порнушки выискался.
— У Пауля спросите, — кивнула в сторону соседа. — Кстати, Клара, не хотела говорить, но видимо придется. Если твой муж и дальше будет увлекаться порно-фильмами, то у него и вовсе стоять не будет. Ученые проводили исследования и доказали данный факт. Порно оно, как наркотик. С каждым разом нужна все большая доза.
Я не знала так ли это на самом деле, мне надо было запугать соседей настолько, чтобы больше не повадно было лезть в мою личную жизнь.
А с переездом придется ускориться. Ясное дело, жить рядом с Гебсами мне больше не хотелось.
Больше вопросов со стороны гостей не возникло, как и возмущений. Пауль потихоньку обтекал, Клара же бросала на него гневные взгляды. Кажется, им предстоял не один разговор по душам.
Уже уходя, я слышала краем ухо, как женщина спрашивала у мужа, что такого он мне написал, а так же откуда мужчины меня знают. Ответа я не слышала, потому как плотно притворила дверь.
У меня даже настроение поднялось, когда я шла к себе домой.
Уже на пороге я услышала телефонную трель. По всей видимости, кто-то звонил долго и настойчиво, причем уже не в первый раз.
Я поспешила в кухню и схватила трубку.
— Алло, — произнесла, запыхавшись.
В трубке слышалось чье-то дыхание, но не более того.
— Алло. Алло, — еще раз подала о себе знать. — Вас не слышно.
— Ирма, это ты? — услышала до боли знакомый голос из прошлого.
Теперь уже молчала я, не зная что и ответить.
— Ирма, не молчи, — тон голоса говорившей начал меняться. Я знала наверняка, что если и дальше буду играть в тишину, то моя собеседница сорвется на визг.
— Алиса, что тебе нужно? — я постаралась не выдать ту бурю чувств, что бушевала внутри меня.
— Сколько раз тебе говорить, чтобы не называла меня Алисой. Я для тебя мать.
После услышанного я усмехнулась.
— Это ты так считаешь. У меня же по этому поводу совершенно иное мнение.
Злость на родительницу до поры, до времени сидевшая глубоко внутри меня, вновь дала поросль.
Да что же сегодня за ужасный день? На работе полное дерьмо. Стоило прийти домой, а там дверь обесчестил толстый мудак, которого трудно назвать мужиком.
Так мало мне этого, еще и мамаша объявилась. Последний раз она звонила мне лет пять назад, чтобы высказать какая я гнилая дочь. Кто-то из доброжелателей просветил Алису чем я зарабатываю себе на хлеб. А раньше, значит, ее это не интересовало. Лицемерка чертова. Ненавижу.
— Все равно, я ею была, ею и останусь.
— Это твои проблемы, — я сжала трубку с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Была бы моя воля, я бы саданула телефон об пол только бы не слышать голос из прошлого. Но не даром я тренировала выдержку, в данный миг она мне очень пригодилась.
— Ирма, ты все еще злишься на меня?
Я чуть не икнула от неожиданности.
— Глупый вопрос, — глухо произнесла в ответ, не желая вновь входить в одну воду дважды. Что было, то прошло.
— Ну, признайся хоть сейчас, что тогда ты все выдумала, — а вот после этих слов мне хотелось просто завыть. Раненой белугой.
— Я не хочу об этом говорить, — все же собралась бросить трубку, чтобы больше никогда не слышать голос матери. Да и не мать она мне, разве нормальная бы так поступила как она?
Алиса как будто догадалась о том, что я собираюсь сделать.
— Ирма, Ава в больнице.
Короткая фраза прозвучала громом среди ясного неба.
— Как в больнице? Что с ней? — от волнения у меня перехватило горло.
— Приезжай, ты ей нужна, — как всегда сухо сообщила Алиса.
Сколько я себя помнила, никогда мать меня не обнимала, не ласкала, не говорила добрые слова. Она меня даже доченькой никогда не звала. Как будто я ей была чужая. Впрочем, наверное, так и было на самом деле. Для матери я была досадной помехой, которая мешала ее личному счастью. Рано забеременев от случайного партнера, она не придала значения средствам предохранения, а после секса не озаботилась провериться на наличие беременности. Узнала о том, что под сердцем носит ребенка, только тогда, когда почувствовала шевеление. Делать аборт было поздно, да и ее родители настаивали на родах. Она и доносила меня до сроку, не один раз пытавшись скинуть плод. Это я узнала уже будучи подростком от бабушки.
Царство Небесное старушке, хорошая была женщина. И как только от нее могла родиться Алиса? Чего только моя мать не делала, и прыгала, и в горячей ванной лежала, даже пыталась прорвать плодный пузырь, чтобы вызвать преждевременные роды. Однако я сидела крепко и родилась в срок. Но на этом мои страдания не закончились. Мать с трудом переносила кричащего младенца, всячески затыкая рот, чтобы не слышать моего ора. А у меня всего лишь были колики, отсюда и многомесячный постоянный плач.