Он макнул палец в кровь, каплей стекающую по влажной коже под раной, провел по ладони, оставляя красную черту. Сложил печати, шлепнул рукой по траве. Появился шаловливый Дайса. Запрыгал по поляне, приподнимая крылья, будто пытался взлететь. Шаринган ему вроде как уже не мешал.
Итачи потянулся рукой за спину и извлек из подсумка стеклянный цилиндрик, огрызок карандаша с мягким грифелем и большой клочок мятой бумаги, который подобрал еще с утра на улице в Конохе. Он приложил бумагу к колену, расправил и вывел несколько строк. Потом упаковал цилиндрик, перетянул его для верности леской. Ворон резко дернул головой, вопросительно уставился на хозяина и вспорхнул на протянутую руку.
— Лети к ним домой. Передашь Сараде. В руки. И не хулигань.
Дайса истерически каркнул ему прямо в лицо. Итачи от неожиданности зажмурился и испугался, что нахальная птица цапнет его за нос, но ворон обошелся хамским возгласом, подхватил посылку и взмыл в воздух.
Итачи прислушался к звукам леса.
Отправлять Дайсу было рискованно, но эта птица отлично умела за себя постоять. Никто не различит среди сотен таких же воронов одного с Мангеке. Если бы не содержимое посылки, Итачи отправил бы другого ворона, но такую ценную ношу можно было доверить только Дайсе.
Итачи поначалу даже не думал делиться своим трофеем с племянницей, но сейчас вдруг пришел к выводу, что эта идея не так уж и безумна. Он еще давно решил, как разберется с ненавистью Саске. Однако что было делать с Сарадой? Итачи видел по взгляду, насколько ей тяжело и плохо. Ее жажда мести выход так и не нашла. Троих членов Корня девочке явно было мало, а неосмотрительные откровения Шисуи могли подтолкнуть ее к неверным решениям. И вряд ли рядом с ней был хоть кто-нибудь близкий, чтобы поддержать и направить по жизни.
Надеюсь, мой маленький подарок это исправит, заинтересует тебя хоть немного. Займет на первое время.
Опасный подарок. Простая халатность могла обойтись очень дорого, но жизнь шиноби вся состояла из опасностей, и если уж не можешь уследить даже за тем, что находится целиком и полностью под твоим контролем, то как можно идти дальше по пути ниндзя?
Все с ней будет нормально. Она очень обязательная и аккуратная.
Учиха Сарада… Что-то изменилось в ней с их последней встречи, а ведь не прошло и суток. Тем не менее девочка стала решительнее и смелее. Она отличалась от Саске. Саске ненавидел его всей душой, всю свою боль направлял в эту ненависть. А Сарада была другой. Она не ненавидела, а словно… хотела понять его? Задавала вопросы. Слишком опасные вопросы. Настолько опасные, что Итачи с силой сжимал ее горло, ведь рядом был Саске, он не должен был слышать.
«Почему ты убил Данзо? Потому что я сказ…»
…ала тебе, что собираюсь это сделать, а ты решил помочь?
Подумать только, она всерьез воображала, что решение уничтожить организацию Данзо он принял после той короткой беседы на задворках котельной с широкими гудящими трубами.
И, черт возьми, она была права!
Война с Корнем погубила бы их с Саске. Вот почему Итачи решил взяться за дело сам. Убил Данзо, истребил Корень, практически весь. Оставил только несколько совсем еще молодых мальчишек. Один после попытки вторгнуться в его сознание гендзюцу выхватил кунай и вонзил себе в сердце. Значит, знал что-то особенное, раз на него поставили такой серьезный блок. Еще двое парней выжили. Итачи пошарился у них в голове и оставил в покое. Они не представляли угрозы для Саске и Сарады, но он все же заглянул к старейшинам, притом лично. Не хотелось тратить остатки чакры на клона. Советники должны были взять мальчишек из Корня под свой контроль, перевести в обычное Анбу и проследить, чтобы с Саске и Сарадой впредь все было в порядке. И Итачи знал, что они не посмеют его ослушаться. Кохару и Хомура — не Данзо. И если уже Данзо со всей своей организацией пал от рук Итачи, то эти двое должны были отдавать себе отчет в том, как скажется на деревне неповиновение его воле.
Почему он оставил в живых тех мальчишек? Потому что знал цену жизни. И эти ребята имели право жить. Они были едва ли старше Саске и Сарады, а смертей с Итачи на сегодня было уже довольно.
Однако после всего, что он совершил с кланом, как эта девочка могла предположить, что он и вправду заботится о них?
Сарада… Как тебе вообще пришло это в голову? Черт, Шисуи. Что ты ей рассказал?
Слишком опасно. Но почему-то при мысли о том, что Сарада знает больше, чем ей полагается, и, более того, делает попытки понять его, душу Итачи тронула нежность.
Перед глазами вставало мирное будущее, живой клан Учиха. Они с Саске, взрослые, джонины Военной Полиции. И эта девочка, которую он мог бы нянчить с пеленок, тренировать вечерами в подлеске неподалеку от родного квартала… Заботиться в открытую, а не прикрываться сомнительными оправданиям, поддерживая в ее глазах свой статус преступника.
Как жаль, что этого никогда не будет.
****
До деревни оставалось всего несколько километров. Сарада неслась следом за джонинами и с каждым шагом понимала, что возвращаться в деревню не хочет все больше. Коноха казалась мышеловкой, но оставить отца она не могла. Хоровод мыслей сводил ее с ума. Сараде казалось, что смерть сейчас спешит в Коноху вместе с ними пятой, просто никто кроме нее не замечает этого.
Может, папа сумеет выжить вопреки всему? Даже если мир изменился, в моем старом прошлом ведь тоже были и Итачи, и Данзо. И пусть все они погибли, но папа же выжил! Последний выживший из клана Учиха…
Смерть Данзо немного сбавила накал напряжения, но член Корня, принадлежащий к клану Абураме, вполне мог готовить им с Саске западню, и эта мысль не давала Сараде покоя. Она уже успела привыкнуть к идее о скорой гибели, морально готовилась к новой волне, но встреча с Наруто стала для нее лучом света. Теперь Сараде отчаянно не хотелось умирать, пусть даже и не насовсем. Она не хотела расставаться с Нанадайме. Встретить его уже взрослым мужчиной, у которого будет своя семья, важные дела Хокаге, и которому совершенно не будет до нее дела, — это было бы слишком больно.
Сарада убедилась, что опасность исходила, скорее всего, исключительно от Данзо и его приближенных. Джирайя им помог. Райдо и Аоба отправились за ними в курортный городок и сопровождали домой. Если бы хотели — уже бы убили. Возможностей была масса. И Сарада ощутила, что в ней вновь просыпается свербящее желание рассказать обо всем взрослым, чтобы все узнали о преступлениях Корня, об опасных ядовитых насекомых, а их с папой по-настоящему защитили.
Но я преступница. Я убила людей, и, если я расскажу правду, это обязательно всплывет. Что, если я не смогу доказать, что пыталась защититься? А сейчас все так удачно повесят на дядю, и на меня никто не подумает, если я не дам повода…
И еще эти вороны. Все время по пути домой Сараду не покидало навязчивое чувство, что в ее тайник имеют доступ посторонние.
— Аоба-сан?
Черноволосый джонин немного отстал от Райдо, несущего Саске, и поравнялся с ней.
— Я использую такой же призыв, как и вы. Выходит, мы призываем одних и тех же птиц?
— Хороший вопрос, — ответил Аоба. — Нет, ты призываешь одну группу воронов, а я другую.
С Аобой возможно, но как быть с Итачи и Шисуи? Я могла призывать Дрошу. Выходит, группа одна. Тогда Дрошу может призывать и Итачи?
У Сарады похолодело в груди. Что, если дядя уже забрал себе глаз, который ей доверил Шисуи-сан?
— А-а… А если использовать одну группу? Скажем, учитель и ученик. Они ведь призывают тех же птиц?
Аоба задумчиво согласился.
— Значит, моего посланника может призвать тот человек, который…
— Нет-нет. Подожди. Если ворон приручен, он не придет со стаей. Такие птицы-посыльные приходят только на личный зов.
Сарада погрузилась в размышления.
— Но посыльный ведь может прийти на личный зов другого человека, который призывает птиц из той же популяции?
— Только если хозяин не против.
— Как это работает? Как можно объяснить птице, против ты или не против? — спросила Сарада.
— Э-э… Ни малейшей идеи. Никогда не делил ни с кем птиц-посланников. Но если ты используешь с кем-то одну популяцию воронов, значит, или ты получил призыв от него, или он от тебя. А это возможно только если вы полностью доверяете друг другу. Тогда какая разница?
Сарада поникла.
Уже не доверяем. Черт. Я получила призыв от Итачи, а Итачи, скорее всего, получил призыв от Шисуи, иначе как бы я призывала Дрошу? Мы все втроем используем одну группу птиц.
Аоба рассматривал посыльных как пути передачи информации. Вряд ли ему приходило в голову, что ворон может быть носителем бесценного Мангеке Шарингана.
— Аоба-сан… У вас несколько посланников?
— Конечно.
— Тогда как вы выбираете, кого призвать? Призыв ведь работает всегда одинаково.
— Да мне в общем-то все равно, кого призывать.
Сарада всерьез опасалась за сохранность наследия Шисуи.
А если я умру с концами, Дрошу так никто и не сможет призвать и забрать себе глаз? Или сможет? А если я вернусь в будущее, сохранится ли призыв?
Слишком много вопросов. Единственное, на что надеялась Сарада: Шисуи знал, что делал, когда помещал Мангеке в ворона.
Впереди показались огромные ворота А-Ун родной мышеловки.
— Сарада, ты тоже в госпиталь? — спросил Райдо.
Она хотела сказать «да», но запнулась.
— Она мне там не нужна, — глухо промычал Саске.
Стало обидно. Она была готова сидеть с отцом сутками. Следить, чтобы к нему не вздумали подобраться насекомые, подосланные Корнем, а он… Пусть и не подозревал о скрытой опасности, но все равно. Так грубо.
— Мне нужно зайти домой.
Заберу тот свиток, о котором говорил Шисуи-сан, и пойду в госпиталь. Все равно, хочешь ты этого или нет, папа.
Надо бы хоть разобрать, что за техника в свитке. Вдруг не получится применить ее? А исполнить последнюю волю Шисуи нужно было обязательно.
— Тогда разделяемся, — крикнул Райдо и направился к госпиталю.