С него градом катился пот. Мокрая футболка липла к телу, курточка уже давно висела на сучке дерева, а стволы украшали вмятины с неизменными спиралями. Наруто чертыхался и гнал технику за техникой, но прогресса все не было.
Это может продолжаться бесконечно. Черт… Почему оно не получается?
— Наруто?
Он ударил недоделанным расенганом в ствол и поймал себя на том, что его с головой захлестнуло дежавю. Все это уже было. Липкое от пота тело, шум крови в ушах и голос Сакуры-чан.
Наруто обернулся, задыхаясь. Сакура опустила взгляд на мгновение, но тут же снова заглянула ему в глаза. Гордо и уверенно.
— Наруто, я должна кое-что сказать тебе.
****
Годайме, словно автомат, не глядя, ставила печати на документах, которые подсовывала верная помощница. Работа Хокаге оказалась куда более напряжной, чем полагала Цунаде, когда соглашалась на предложение Джирайи. И куда более нервной, чем привычные путешествия по курортным городкам.
День начался хуже некуда. Цунаде проснулась с утра пораньше и по привычке выглянула в окно своих апартаментов. Однако первым делом ей бросились в глаза не замысловатые фасады зданий, утопших в густой зелени, не красные стены Резиденции, не почтовый ястреб, направляющийся к башне, а отвратительная безграмотная надпись на лбу у зачатка ее лица на скале. И чертова надпись задела ее сильнее, чем кто-либо ожидал.
Когда Цунаде одной рукой вышвырнула в кухонное окно обеденный стол, подоспевшие Изумо, Котецу и Генма принялись ее успокаивать и убеждать, что художества на лицах — обычные проделки Наруто, однако Цунаде им не верила.
Нанадайме отправился на миссию. Он не мог разукрасить лики.
Вскоре стало известно, что как раз минувшим вечером Наруто вернулся, и Цунаде успокоилась. То, что наследник Минато сомневался в ее способности быть Хокаге и обзывал бабкой, новостью отнюдь не являлось и просто автоматически засчиталось бы в его копилку в их нелегком соперническом противостоянии.
Но немного погодя оказалось, что Наруто все-таки невиновен. Цунаде вновь осатанела. Что же это, оппозиция не ограничивалась будущим Нанадайме, были еще еретики?
Она зло давила печатью лист за листом, воображая, как именно она будет убивать неграмотного мятежника.
В кабинет, вежливо постучавшись, заглянула девчонка Учиха, но Цунаде была слишком поглощена своими мыслями, чтобы обратить на нее внимание. Шизуне отвлеклась на Сараду и замешкалась, а Цунаде машинально продолжала давить печатью неподвижный лист. Шизуне спохватилась.
— Эй-эй, Цунаде-сама!
Рука остановилась.
— Там еще много?
— Да.
Цунаде взвыла и ткнулась лбом в скрещенные руки. Ее все это достало.
— Шизуне-е, я хочу выпить. И нет, я не про чай.
Сарада подступила ближе к столу.
— Хокаге-сама, отчет о миссии. И письмо заказчика.
Годайме подняла на нее усталый взгляд и протянула руку.
— Давай.
Она невнимательно пролистала отчет и вскрыла зубами конверт с письмом.
— Что там, в двух словах?
— Мы… не все манго спасли.
— Манго?
— Но манго заказчика все равно было продано по наивысшей цене, — с робкой надеждой добавила Сарада, виновато глядя на нее.
Цунаде пробежала взглядом по строкам письма.
— Этот… Эсетэ Мидори пишет, что вторую часть суммы за миссию выплачивать отказывается, так как она выполнена не идеально и вы ему хамили.
Сарада испуганно вжала голову в плечи.
— Очередной скряга. Шизуне, как появятся свободные руки, пошли к нему кого-нибудь достаточно бесполезного, но с виду грозного. Подоим жадину. Все-таки наши ребята трудились, да и условия были неравные.
Девочка взглянула на нее с восхищением и благодарностью.
Цунаде откинулась на спинку кресла.
— Как там Наруто? Не мешался?
— Если бы не он, мы бы полностью провалили миссию.
Цунаде удивилась.
— Вот как? Ладно. Отдыхайте. Хорошо потрудились.
Сарада замялась.
— Цунаде-сама…
— М-м?
— Это правда, что все говорят? — выдохнула Сарада. — Что Орочимару жив.
Цунаде нахмурилась и недовольно скривила губы. Только напоминаний об Орочимару этим утром ей не хватало для полного счастья.
— И ты уже знаешь?
— Да… Но как? Шисуи-сан и Сандайме…
— Сарада, — раздраженно проворчала Пятая. — Иди отдыхай. Вас это не касается.
— Так точно.
Сарада поклонилась и хотела было выйти из кабинета Хокаге, но тут дверь распахнулась, и Изумо с Котецу заволокли внутрь извивающегося орущего мальчугана, за которым волочился длинный синий шарф с грязными следами подошв.
— Корэ! Отпустите меня! Вы не имеете права!
— Хокаге-сама, нарушитель задержан! — отрапортовал Котецу, вытянувшись по струнке.
У Цунаде на лбу вздулись вены.
Эта малявка… Тот самый негодник, который заперся тогда у меня в кабинете!
Цунаде поднялась с кресла и навалилась на стол. Она сверлила мальчишку таким яростным взглядом, что он перестал дергаться и затих, испуганно глядя на нее.
— Так это ты испортил мое лицо на скале?
Мальчик нахмурился.
Он. Несомненно.
Перед глазами вновь всплыла картинка с проклятой надписью, и Цунаде завелась еще больше.
— «Вали отсюда», значит. Да?
Мальчишка склонил подбородок к груди и взглянул на нее исподлобья таким взглядом, словно совсем не боялся вступать с ней в открытое противостояние, а за его спиной была поддержка армии точно таких же еретиков, как и он.
Цунаде рассвирепела и одним ударом кулака разворотила свой рабочий стол. По кабинету разлетелись бумаги. Документы из пачки с проставленными печатями смешивались с теми, что Шизуне еще не успела подсунуть под печать, и в оседающих на пол бумагах дрожал побледневший от ужаса пацан.
Изумо и Котецу отступили от него.
— Ц-цунаде-сама, — заикаясь, осмелилися заметить один из чунинов. — Он внук Сандайме.
Цунаде так зыркнула на него, что тот тут же сжался и отступил еще на пару шагов.
— А я внучка Первого! И что дальше?
Она бесцеремонно шагнула вперед по бумагам, прямо к мальчишке, но фигурку перепуганного ребенка заслонило светло-вишневое платье. Сверкнули красные глаза.
— Не подходите.
Негромкий голос с затаенной угрозой заставил Хокаге остановиться. Цунаде онемела от такой наглости. Учиха Сарада, робкая скромница, как казалось Цунаде. До этого самого момента.
Откуда в ней столько уверенности, словно ей ничего не стоит убить меня?
Цунаде впервые видела Сараду такой. Подумать только, девчонка всерьез не побоялась встать у нее на пути и смотрела сейчас таким же волчьим взглядом, как и мальчишка минуту назад.
— Сарада, ты что, совсем страх потеряла?
Та не двинулась с места.
— Ни один Хокаге, ни Сандайме, ни Н… ни один другой не воспринимал эти шалости всерьез. Он же просто ребенок. Не трогайте его!
Слова Сарады уязвили Цунаде куда сильнее, чем бестолковая надпись на скале. Хотя бы потому, что девчонка была права. Во всем права. А она, Годайме Хокаге, — нет. На дурацкую выходку мальчишки не стоило реагировать так бурно, но эта «шалость» зацепила Цунаде за больное. Надавила на открытую рану, с каждым днем все больше разъедаемую сомнениями.
И этот мелкий вредитель прав. «Вали отсюда…»
— Валите отсюда, — повторила она. — Все! А этот пускай отмывает свои художества. До блеска!
Цунаде указала пальцем в пол, резко дернув рукой.
Шаринган с дрожащими томоэ погас. Сарада моргнула, развернулась и поплелась прочь из кабинета. Внук Сандайме в синем шарфе снова очутился перед Цунаде и спешно попятился к двери.
— Сарада, — окликнула Годайме.
Учиха обернулась. Снова серая мышка. Вместе с додзюцу погас и ее воинственный взгляд.
— А ты будешь следить за тем, как он работает. Весь день. Пока не закончит.
У девчонки наверняка были свои планы на день и теперь они отменялись. Цунаде отомстила ей за хамство. На лице Сарады мелькнула тень недовольства и тут же разгладилась.
— Хай.
Двери за детьми и чунинами захлопнулись.
Отчаянно хотелось напиться.
****
Жаркое полуденное солнце обжигало нежную кожу лица. Сарада сидела на лесах и болтала ногами, глядя на деревню Скрытого Листа. Голова все еще болела от нервного напряжения.
Радуйся, Сарада. Нажила себе врага.
Конохамару-сенсей болтался на дощечке-качельке, привязанный за пояс толстой веревкой для подстраховки. Сдирая кожу на пальцах, он драил проклятое каменное лицо.
Краска была хорошая. Она не оттиралась.
— Корэ… Я ее уже ненавижу, эту чертову бабку!
— Ты тоже хорош. Зачем надо было писать всякую чушь? Она тебе это припомнит. И не только тебе…
Спасать художников-бунтарей от гнева Хокаге уже становилось нормой. Вначале Боруто. Теперь Конохамару-сенсей.
За что мне это? Почему всегда я?
— Ага, я видал, как она завелась. Так это… кто же знал…
— Головой надо было думать!
Конохамару швырнул грязную мокрую тряпку на колени и уперся лбом в гигантский лоб Цунаде.
— Не могу больше.
Он посмотрел на свои пальцы со стертыми в кровь суставами.
— Мог бы краску брать подешевле. Теперь сидеть тут с тобой до ночи.
— До ночи? Справиться бы до ночи, корэ! Но ты права. В следующий раз возьму что-нибудь… этого… не такое качественное…
— Если не справишься, то уже я в тебя столом запущу. И… что значит «в следующий раз»?
Конохомару потер лоб и сокрушенно покачал головой.
— Прости. Я это… Не хотел тебя втягивать.
Сарада сгорбилась и уперлась руками в колени.
Конохомару-сенсея в этом времени она видела лишь раз, на похоронах Третьего, и то со спины. Наблюдая за ним, Сарада чувствовала, будто еще один лучик света из мирного будущего провалился к ней в настоящее. Как Нанадайме, только другой: темноволосый и в синем шарфе.
Сарада опасно наклонилась, заглянула под леса и позвала:
— Конохамару, тряпкой ты его вечность будешь тереть. Может, поискать какой-то растворитель?
— Какой растворитель? И… стоп-стоп. Откуда ты знаешь, что я Конохамару?