Наруто, тяжело дыша, стоял над развороченным пеньком. Клон исчез. Кругом на траве валялись обломки дерева, кожа на правой руке пекла, одна из щепок оцарапала щеку, но Наруто было все равно. Сердце гулко бухало в груди. Из этого ритмичного набата поднималось безудержное веселье и танцевало в такт пульсу.
Он громко закричал, срывая горло. За какой-то миг Наруто откатился на тысячи лет назад к своему первобытному предку, который некогда с точно таким же воплем скакал над забитым мамонтом, потрясая примитивным копьем.
— А-а-а, получилось! Получилось, даттэбайо-о-о!
Наруто налетел на ошеломленную Хинату и сдавил ее в объятиях. Он хихикал и вздрагивал от переполнявшей его радости.
— Получилось. Получилось. Получилось, — шептал он, словно заговор. — Хината, у меня получилось!
Наруто отлип от девочки, отстранился и посмотрел ей в лицо, будто мог увидеть в бесцветных глазах дремлющего бьякугана отражение своего счастья. Она, обомлев, глядела на него и тоже дрожала.
— На-наруто-кун… Я… Ты…
— Прости за бревно! — заорал Наруто, лучезарно улыбаясь, и встряхнул ее за плечи, сам не зная зачем. — У тебя осталось еще два, ттэбайо!
****
…счастливые голубые глаза, совсем рядом. Так близко. Никогда не было так близко. Никогда-никогда.
Хината с самого утра тренировалась у этого бревна. Руки уже с трудом подчинялись ей, ноги не держали, но она продолжала двигаться, выполняя заученные удары и удерживая в голове желанный образ.
Образ Узумаки Наруто.
Работать, чтобы стать сильной. Чтобы он заметил. Чтобы идти с ним наравне. Чтобы защитить…
В конце концов, он обратил на нее внимание на экзамене на чунина. Кричал ей, верил в нее, поддерживал. Она не могла подвести…
…налетел, словно ураган. Глядя, как он создает свою технику, Хината не могла поверить, что все это происходит на самом деле. Должно быть, это солнце напекло ей голову. Просто галлюцинации.
Как же он был прекрасен. Хината на мгновение успела позабыть о том, что она вообще существует. В этом мире больше не было ничего. Только взгляд голубых глаз, полный боевого азарта, довольный оскал Наруто и рука с гудящим комом чакры.
Он одним ударом разворотил до основания широкое бревно, которое Хината терзала уже три месяца. Разрушил его так уверенно и просто, словно занимался этим по сотне раз в день. Хината не понимала, зачем он это сделал. Все еще не до конца верила, что это действительно произошло. Наруто-кун не мог появиться на этом полигоне во время ее тренировки. Невозможно. Абсолютно исключено. Но сильные руки тормошили ее за плечи, доказывая обратное.
От тела Наруто исходил жар. Хината чувствовала его запах и сходила с ума. А ведь прежде даже мечтать не осмеливалась о такой близости. Во время объятий Наруто прижимался настолько тесно и сжимал ее так сильно, что мог раздавить и задушить. Она мечтала об этом. Умереть в его объятиях — могло ли быть на этом свете что-то прекрасней?
Лицо пылало. Мышцы нервными приступами охватывали волны дрожи. Хината проваливалась в счастливые голубые глаза, которые выплескивали на нее свою радость и при желании спокойно могли бы затопить этой радостью весь мир.
За что? За что ей такое счастье?
…исчез так же внезапно, как появился.
Хината оставалась на месте, глядя в ту точку, где мгновение назад стоял Наруто. Не знала, что настолько осчастливило его, но он сейчас однозначно осчастливил ее куда больше.
Он ее обнял.
В груди все еще отдавались быстрые удары его сердца, перебивающие стук ее собственного. Она медленно опустила руки, сжатые в кулаки.
Нельзя быть настолько счастливой.
****
Мысли разбегались.
Аоба на задании. С воронами не разобраться. Годайме злится. Про яды тоже не особо проконсультируешься. Для освоения техник гендзюцу нужна помощь от грамотного пользователя фуиндзюцу.
Сараде казалось, что ее разрывает на части. Она хотела бы взяться за все и сразу, но перед ней лежали две необъятные области, в которых можно было добиться успеха, только если заниматься ими серьезно и уделять все свободное время именно им, каждой по отдельности. Но никак не двум одновременно.
Сарада защелкнула барашек замка, вернулась в комнату Шисуи, ставшую отныне маминой, и задернула шторы.
Наруто убежал. Шино-сенсей ушел. Сакура тоже.
Интересно, она-то куда? Впрочем, неважно.
Сарада присела на колени и рассыпала на полу горсть сырого риса. Сняла очки, прикрыла глаза, потерла пальцами переносицу.
Мангеке.
Шисуи запретил его использовать. Мангеке Шаринган разрушал здоровье, портил и без того посредственное зрение, однако оставлять его вовсе без практики было нельзя. В критический момент, если вдруг придется применять Канрен, нужно владеть им уверенно, а не швыряться впустую, как с Гаарой.
Сарада открыла глаза и нацепила обратно очки.
Мир окрасился алым, поблек и одновременно стал очень резким. Маленький объект — мало чакры. Мало чакры — меньше вреда зрению.
Фокус техники нащупал крошечное рисовое зернышко. Оно было овальным и шероховатым. Фокус провалился внутрь.
Теперь передача чакры. Трансформация.
Глазные яблоки прострелило болью от самых зрачков до сетчатки. Зернышко лопнуло. Сарада вздрогнула и облизнула пересохшие губы. Глаза пульсировали болью.
Даже такое маленькое, а все равно…
Фокус Канрен переместился на следующее зерно. Сарада вдруг вспомнила бой с Казекаге, как она оставила фокус на поверхности. Гаару тогда откинуло к стене.
Что, если не проваливаться? Попробуем.
Фокус задержался на поверхности зерна. Чакра вмиг передалась от зрачков в место фокуса и под тщательным контролем Сарады распределилась по всей стороне зернышка, которая была на виду.
Ждать. Ждать. Не сейчас. Еще немного. А теперь трансформация!
Рисовое зерно отлетело под кровать Шисуи, словно его отправили туда щелчком пальцев.
…шестое зерно. Чакра растекалась по поверхности. По одному боку, по второму. Просочилась к задней стенке. Сарада чувствовала такую связь с рисовым зернышком, словно оно было частью ее организма. Будто можно было просто взять и пошевелить им, словно пальцем. Глаза ныли и пульсировали от боли, но она умудрялась сохранять контроль до последнего и не допускать трансформации чакры в энергию раньше запланированного времени. В таком маленьком объеме это было куда проще, чем в бою с Гаарой.
Трансформация! Не всей чакры. Постепенно. Понемногу. Слой за слоем.
Рисовое зерно поднялось над полом буквально на несколько сантиметров. Ресницы намокли и слиплись, то ли от слез, то ли от крови. Чакра вдруг вышла из-под контроля, и зерно сдавило со всех сторон. Оно треснуло и рассыпалось в пыль. Сарада снова вздрогнула от неожиданности. Момент уничтожения зерна всегда был внезапным и резким. К нему невозможно было привыкнуть.
Черт… Как же болят глаза.
Глава 87. Выходной для сенсея
87
Учиха Саске был упрям как баран. Сарада от него не отставала. Наруто не уступал Учиха в упрямстве, но мало кто догадывался, что Сакура была на самом деле упрямее каждого из них.
Дни напролет она неустанно упражнялась в гендзюцу.
Какаши-сенсей все никак не возвращался со своей миссии. Годайме их не вызывала, тем лучше. Так что Сакура была предоставлена самой себе и проводила время с пользой.
Куренай взялась помочь ей не то чтобы с огромной охотой. Просто Сакура, пребывающая в творческом поиске силы, производила впечатление человека, готового вцепиться в ногу и волочиться следом за тем, от кого ему что-нибудь нужно, сутками, пока к ее желаниям не прислушаются. И Куренай пришлось в конечном итоге поддаться на уговоры.
Так или иначе, много времени она Сакуре все равно не уделила. Объяснила кое-какие моменты, дала пару наводок и сказала: «Тренируйся».
Для тренировок в гендзюцу неплохо было иметь модель.
Наруто, в первое время обалдевший от радости, что у него все-таки получился расенган, стать моделью согласился достаточно быстро, особенно потому, что именно благодаря подсказке Сакуры технику наконец удалось завершить. Поначалу он внимательно наблюдал, следил за печатями, ожидал эффектов от гендзюцу. Однако ему понадобилось совсем не много времени, чтобы понять, что Сакура в гендзюцу — полный ноль и роль модели затянется надолго. Он стал искать себе занятия. Из парка на крыше они переместились в раменную. Оттуда в рощицу с развешанными мишенями, где Наруто тренировался в метании кунаев. Потом к нему домой. На следующий день начали заниматься на кухне у Сарады и снова завернули в Ичираку.
Сакура билась над заданиями Куренай и ненавидела весь мир: Сараду, которой гендзюцу давалось запросто по праву крови; Наруто, который лопал рамен, лениво тренировался от скуки и прохлаждался, играя сам собой в карты; Куренай, не уделявшую ей время, — всех вокруг.
Это оказалось не так-то просто — захватить контроль над потоком чакры в чужом мозге. Пальцы уже болели от проклятых печатей.
Собака. Змея. Обезьяна. Бык. Тигр.
Собака. Змея…
Они тренировались на площадке в зарослях. Пока Сакура пыталась взять под контроль чакру своей модели, Наруто практиковал призыв. Он шлепал ладонью по траве с таким видом, будто призовет сейчас нечто похожее по размерам на бледно-зеленую жабу, на которой они выбрались из разрушенного убежища Орочимару, однако на поляне всякий раз появлялся Гамакичи, и Наруто был совсем не рад его видеть.
На Коноху надвигалась хмурая туча. Вскоре начался дождик, и Наруто с Сакурой убрались из рощицы домой к Сараде: ее квартира была ближе всего.
Дома их ожидал сюрприз. Вместо вылизанной идеально чистой гостиной развернулся хаос: диван уехал к шкафу, кресла оказались у стен вместе с журнальным столиком. По полу, беспорядочно укрытому белыми полотнами свитков, на четвереньках ползала Сарада, а у самого плинтуса на корточках сидел Хатаке Какаши.
Бледное лицо сенсея осунулось. Под глазами лежали тени. Униформа истрепалась, испачкалась. Левый рукав был разорван. Какаши принес с собой в гостиную запах гари и какой-то еще, неприятный, будто жженые морские водоросли. Почему-то Сакуре на ум пришло именно такое сравнение.