— Да, — выдавила она. Ей захотелось одновременно разрыдаться и исповедоваться. — Нанадайме, я… я такой ерунды натворила.
Сарада приподняла очки и смахнула с мокрых ресниц слезы.
Она сделала пару шагов к Наруто, не видя перед собой ни дороги, ни его самого, и уткнулась заплаканным лицом в широкую грудь. Плеча коснулась большая мужская ладонь. Другой рукой Наруто привлек теснее к себе, придерживая за затылок.
— Все хорошо, Сарада, — донесся откуда-то сверху голос взрослого Нанадайме. Серьезный, строгий и в то же время ласковый. Как только он сочетал в себе все это?
— Нанадайме… — ревела Сарада. — Из-за меня у вас не будет ни Боруто, ни Химавари.
Хокаге молчал. Не торопился осуждать, но и не спешил оправдывать. Просто молча гладил по голове и позволял рыдать себе в куртку.
— Ты просто хотела спасти маму, — сказал он мягко и грустно. — Любой бы на твоем месте согласился.
Сарада ерзала на твердых досках, цепляясь за образ взрослого Нанадайме Хокаге, но он таял в отступающем сне. Оставались только доски, горячая со сна голова, непроходящая жажда и мокрые от слез глаза.
****
Мне нужно что-нибудь, хоть что-нибудь, чтобы отыскать папу и Орочимару.
Это был уже совсем другой коридор, какой-то сырой и вонючий. Сарада не могла объяснить, откуда бралась эта страшная вонь. Мертвых мокриц вроде бы поблизости не было. Очередная дверь вылетела к чертям. Пахнуло тошнотворным запахом мертвечины, а свет факела выдернул из мрака трупы. Доли секунды хватило, чтобы фантазия обрисовала жизнь этих людей. Неволя, муки, грязь и голод. И такая смерть. Представив себя на их месте, Сарада ужаснулась жуткому смыслу слов «человеческий материал».
Она прикрыла нос ладонью, затаила дыхание и отпрянула.
Жизнь всего одна. Провести ее вот так… Это неправильно. Никто не имеет права решать за нас.
Кислорода не хватало, но стоило вдохнуть — и сдержать тошноту уже не удалось бы никак. Сарада отошла подальше от взломанной камеры, но отвратительный запах распространялся по коридору и преследовал ее.
Сарада закашлялась, боролась с собой, подавляя изо всех сил рвотные позывы. Во рту появилась горечь. Она шла мимо таких же закрытых дверей, но выбивать их больше не решалась. Догадывалась, что могло скрываться за ними.
После недолгого сна вернулись решимость и силы, однако жуткие находки поубавили запал поисков следов саннина и папы. К тому же, теперь она вспомнила, как тот Анбу сказал, что Орочимару и Кабуто замели все следы. Был ли хоть какой-то шанс отыскать подсказку?
Коридор закончился стенкой. Сарада остановилась и тупо смотрела на каменную кладку. Дальше хода не было.
Придется возвращаться. Опять через ту камеру.
Она вздохнула и поплелась обратно. Блуждала по убежищу и все больше понимала насколько идиотской и безнадежной была ее затея с самого начала. В тот момент, когда она решалась на побег, казалось, что в убежище Орочимару осталось достаточно намеков и на месте разобраться, что ей делать дальше, будет проще.
Ничего не проще.
Полукруглая арка вновь вывела ее в зал. Чем-то он походил на тот, который они разрушили во время битвы с Кабуто и Араши. В свете факела виднелись толстые колонны и каменный пол, но в дальних углах все еще стоял мрак.
Сарада хотела пройтись по всему залу, осмотреться, но поняла, что не может двинуться с места.
Что за…
Она осторожно скосила глаза на руку с факелом. Ее, словно змея, обвила… тень.
В одночасье вспыхнули все факелы в зале. Наверное, была предусмотрена какая-то особая техника, чтобы зажечь их все сразу, и невидимый некто ее запустил. Конечно, члену клана Нара, который использовал тень, нужен был свет. Единственным источником света был факел Сарады, и захватчик решил подстраховаться. Теперь, если бы погас ее факел, вырваться из захвата это бы не помогло.
Слева, справа, в центре появились люди в белых звериных масках, двое в темных плащах и один в светлом.
Анбу.
Ни один из них не использовал технику теней, потому Сарада пришла к выводу, что где-то был еще и четвертый. Она с ужасом глядела на маску кота с приплюснутым носом. Тот самый Анбу, с которым так часто сводила ее судьба. Он помогал ей в поисках Саске. Он спас их в прошлый раз в этом убежище. Пожелал удачи у костра…
Этот человек был силен. Сарада уже давно подумывала, что ей бы не хотелось оказаться с ним по разные стороны баррикад.
— Учиха Сарада. Ты идешь с нами, — сухо объявил мужчина.
По коже пробежал холодок. На мгновенье Сараде почудилось, что ее судьба плавно обретает схожесть с судьбами тех мертвецов, которых она видела в камере. Она — отступница. Вряд ли ее простят. Или убьют, или посадят в тюрьму. Первое все же давало мнимый шанс на свободу. Могла вновь нагрянуть волна и отшвырнуть ее дальше в будущее. Но если на том месте все еще будет тюрьма и камера, кому от этого станет легче?
Моя жизнь… Никто не имеет права решать за меня.
Захотелось по привычке до хруста сжать кулак, но техника теневого захвата выходца из клана Нара не позволила. Это лишь напомнило Сараде, что отныне она себе не хозяин. От злости активировался шаринган.
Маска кота покачала головой.
— Сопротивляться бесполезно. Я хорошо изучил тебя, твой стиль боя и слабости. Ты не сможешь захватить в гендзюцу ни меня, ни мою команду. Станешь сопротивляться — сделаешь только хуже.
— Да кто ты такой? — выдохнула Сарада.
— Все Анбу — безликие, — ответил за него другой мужчина, в маске с крупным выпирающим рылом и широкой линией рта. — У нас нет имен.
Сарада взглянула на него исподлобья. Сердце от страха и негодования билось чаще. Ладони вспотели. Она тяжело дышала и прожигала ненавидящим взглядом то одного мужчину, то другого. Глаз за масками видно не было, но Сарада чувствовала — Анбу отлично избегали линии ее взгляда. Капитан, похоже, неплохо натаскал свою команду. Сарада решила, что этот, в светлом плаще, и есть капитан. Иначе почему его плащ отличался от остальных?
Он изучил мой стиль боя, знает мои приемы, основные уловки, слабые места. Сражаться по-обычному с ними не выйдет. А если… тогда придется всех убить, чтобы никому не рассказали о том, что видели.
Что-то в ней сопротивлялось необходимости убить этих людей. То ли размышления о ценности человеческой жизни после найденных в камере трупов. То ли банально совесть. Убивать негодяев, желавших смерти ей, маме, папе, Наруто, Шикамару и прочим близким было совсем не жалко. Это был выбор врагов — напасть на дорогих ей людей. Неправильный выбор. Сарада защищала тех, кого любила, и считала, что имеет полное право убивать любого, кто угрожает ее друзьям и родным.
Когда она убивала членов Корня Анбу в лесу, она вообще была в состоянии аффекта. После смерти Шисуи ей сорвало крышу. Желание отомстить за гибель друга было настолько насыщенным, что Сараде казалось тогда, ее жажда крови вот-вот обретет материальное воплощение. Но сейчас… Люди, которые еще вчера были ее союзниками, защищали покой в деревне, не заслуживали смерти. Они были правы. А она — нет. Лишать их жизни было куда бо́льшим преступлением, чем всех тех, кого Сарада убивала до этого.
Но если я использую Мангеке, они должны будут умереть. Никто не должен знать о моей силе. Дядя прав, и Шисуи тоже. Козырь должен оставаться козырем.
В душе Сарады раскачивались весы. На одной их чаше были жизни команды Анбу, захватившей ее. На другой — свобода. И вторая чаша в конце концов перевесила.
Сарада активировала Мангеке и мигом поймала капитана в светлом плаще в гендзюцу. Он что-то там говорил про то, что она не сможет этого сделать? Достаточно самонадеянно с его стороны. Выстраивая гендзюцу на основе Канрен, она могла поймать в иллюзию любого. Этого мужчину в маске кота Сарада собиралась убить последним. К нему уже успели накопиться вопросы.
— Тайчо! — взволнованно воскликнула маска с широким рылом.
Он заметил Мангеке, но вот капитан, угодивший в плен иллюзий, не замечал. Сарада смутно припоминала свою схватку с Корнем. Даже против Сусаноо существовали какие-то приемы, раз она потеряла сознание тогда, в яме. Или она лишилась чувств просто из-за нехватки чакры? В любом случае, действовать нужно было максимально быстро и эффективно, не растрачивая даром чакру и не оставляя противнику времени на проработку контратаки.
Широкое рыло раза три перевело взгляд с капитана на нее и, не дождавшись отклика от командира, запустило сюрикены. Хорошая тактика — атаковать цель, захваченную техникой клана Нара. Цель не уйдет. Не увернется. Нужно было защититься немедленно, но сила Сусаноо в обычном состоянии была недоступна. Она будто бы растворилась в крови еще около года назад, проникла в ткани и впала в спячку, сожгла за собой все мосты. Отыскать к ней дорогу и вернуть ее к жизни можно было лишь с помощью Мангеке Шарингана под аккомпанемент пульсирующей боли в глазах. Сарада выдернула эту силу из самой себя, вывернула наизнанку, и зал, освещенный рядами факелов на колоннах и стенах, исказился от чакры. Сюрикены отрикошетили.
Анбу оказались очень расторопными. Они мгновенно разорвали дистанцию. Все, кроме маски кота в светлом плаще. Тот так и остался неподвижно стоять на месте.
— Тайчо!
Тени, оплетающие тело стали стягиваться и душить Сараду, но далеко не продвинулись. Сусаноо по воле своей хозяйки отторгало чужую чакру, и Нара было все труднее удерживать контроль над техникой. Острый фокус Канрен скользил по залу, зарывался в холодный камень стен, искал свою жертву и наконец врезался в теплый мрак человеческого мозга.
Гендзюцу.
На создание иллюзий уходило куда меньше чакры, поскольку тратить свой резерв на трансформацию не было нужды. Сарада анализировала свои прошлые ошибки и делала выводы.
Сусаноо можно было использовать и для защиты, и для атаки, а значит ни к чему было тратить чакру на Канрен.
Угодивший в гендзюцу Анбу рухнул на пол. Второй успел скользнуть в сторону, а повернуть за ним голову Сарада не могла, ее все еще удерживал невидимый Нара. Драгоценные секунды уплывали. С ними уплывала чакра, а также шансы на то, что Анбу не успеют отыскать ее слабые места.