— Убей сейчас, — лениво выдохнула Сарада. — Твой предатель как раз открыт и беззащитен.
— Итачи верит в тебя, я не хочу причинять ему боль. Но, Сарада, один прокол…
— Хай, хай. Так вот почему ты не останавливал бой. Издевался.
— Не издевался. Но в целом — да.
Где-то в глубине души зародилась неприязнь к Шисуи. Каждым своим словом он возводил между ними стену.
— Ладно, — сказал он более снисходительно. — Поднимайся уже. Сколько можно валяться.
— Не могу, — промычала Сарада. — Ты хорошо постарался.
— Сказала бы, что не можешь продолжать, — я бы не настаивал, — Шисуи искренне удивился. — Чего молчала-то?
Сарада отвернулась на бок. За последние две минуты лицо Шисуи стало вызывать у нее раздражение. До этого он казался ей опорой, как Нанадайме из будущего, человеком, на которого можно было положиться. И на него действительно можно было положиться: Шисуи был до последней капли крови верен Конохе и клану и не терял бдительности.
Он подозревал ее, и подозревал заслуженно. Он все делал правильно. Вот только Сараде хотелось, чтобы этот надежный человек был ее союзником, а не врагом. И мысль о том, что они находились по разные стороны баррикад, была просто невыносимой.
— Вставай, шпионка, — Шисуи потряс ее за руку.
Он уже расставил все по местам и считал разговор о предательстве и подозрениях закрытым. Снова стал тем самым ехидным Шисуи, который подкалывал ее всю тренировку.
— Не могу, сказала же.
— И все-таки. Почему ты не просила меня остановить спарринги? Я все ждал, когда ты скажешь сама, но ты так и не сказала.
— Я слаба.
— Это мы знаем.
— Я не хочу быть слабой.
Сарада снова повернулась к Шисуи.
Пусть ты подозреваешь меня, но ведь ты уже нацепил обратно свою маску дружелюбия?
— Ничего, натренируешься.
— Я не о том, — она покачала головой. — Я про другую силу.
Сарада с трудом подняла руку и похлопала себя по груди, уточняя, что она имела в виду. От собственного бессилия на глаза набежали слезы.
— Видишь. Я снова плачу. Я слишком часто плачу в последнее время. Шиноби не должен…
Ей отчасти казалось, что она просто говорит вслух сама с собой. Глупо изливать душу человеку, который минуту назад угрожал убить тебя.
— Я понял. Если с тобой ничего не сделать, ты проваляешься здесь весь день, — он будто бы совершенно не слушал ее признаний.
Тело внезапно стало легким, и мир ушел куда-то вниз. Крепкие руки поддерживали ее колени и спину, а лицо Шисуи очутилось совсем рядом.
— Э-эй, ты чего? — перепугалась Сарада.
Три тренировочных бревна отдалялись, роща же наоборот стала приближаться.
Только что говорили о предателях, а теперь вдруг схватил на руки и несет.
— Сила духа, на самом деле, от рождения дана не каждому, — сказал Шисуи.
Он говорил совершенно серьезно, без тени былого ехидства или недавних угроз. Значит, все-таки слушал.
— Есть люди слабые — они слабыми и остаются. А есть сильные, как Итачи. Ты думаешь, он стал таким? Нет, он такой с детства.
Сарада поникла.
— Но сила духа не просто дается от рождения. Она питается верой. Обстоятельства бывают разные, знаешь ли. Если у тебя есть четкая цель, если ты знаешь, ради чего ты живешь и что защищаешь — то куда бы тебя ни занесло, — Шисуи позволил себе нотку сарказма, — во времени или в пространстве… Ты останешься собой. Даже если будешь одна против всего мира.
Шисуи… Будто и не было того разговора. Что же это? Внезапная искренность или потрясающее лицемерие? От его слов стало ощутимо легче, разрывающий грудь комок отчаяния бесследно растворился.
— У тебя есть цель?
— Да… — неуверенно пробормотала Сарада. — Я хочу стать Хокаге.
Ей вдруг стало стыдно. Каково звучало, небось, предатель, мечтающий стать Хокаге.
Шисуи улыбнулся.
— Зачем?
Сарада растерялась.
Действительно, зачем?
— Молчишь. А ведь желание стать Хокаге проистекает из стремления всех защитить. Каждого жителя этой деревни. Чувствуешь в себе это?
— Нет, — честно ответила Сарада.
Она хотела защитить своих близких. Об остальных как-то не думала.
— То-то и оно.
Бывшее облегчение сменилось пустотой.
— Ты не слабая, — неожиданно мягко сказал Шисуи. — Просто ты никак не поймешь ради чего живешь и сражаешься.
— Но я плачу.
— Ты девчонка, — он улыбнулся. — Девчонки часто так делают.
****
— Вчерашнее происшествие лучше опустить, — сказал Данзо.
— Да.
Итачи вытянулся по стойке смирно. Данзо тяжело поднялся со стула, задвинул его под стол и, опираясь на свою трость, подошел к нему чуть ближе.
— Твой отец предлагал взять тебя в Анбу. Совет не возражает.
Итачи молча внимал его словам.
— Полагаю, ты и сам не против вступить в Анбу?
— Да.
Данзо прищурился и слегка улыбнулся. Его цепкий взгляд прошивал Итачи насквозь и следил за любым вздохом или движением. И в этом взгляде было слишком много тьмы.
— Но для начала мы должны понять, годен ли ты для такой работы.
— Задание?
— Именно. И подобрать тебе миссию поручили мне.
«Наверняка это было решено до случая с Сарадой», — подумал Итачи. После вчерашнего между Данзо и Третьим Хокаге отношения установились натянутые.
Еще бы. Действия Данзо можно было расценивать как прямую угрозу клану Учиха. Отчасти Итачи сомневался, сделал ли он правильный выбор, сообщив о Сараде отцу. Если тот расскажет об этом на собрании, все станет еще хуже. Клан осатанеет. Остановить восстание будет уже невозможно.
Оно зарождалось постепенно. Еще на первых собраниях, когда Итачи досрочно окончил академию, Учиха колебались. Собратья были недовольны переселением, их угнетало отношение к Учиха в деревне и подозрения после трагедии Кьюби. И все же кто-то выступал за мирные переговоры, кто-то не мог решить, к кому примкнуть.
Но в последнее время сторонники Яширо, выступающие за государственный переворот, набирали силу.
Размышления перебил сухой голос Данзо:
— Есть в Анбу один шиноби… С твоей точки зрения, он уже может считаться старым шиноби. Ему тридцать четыре года. В свое время он был достаточно способным, многие считали его талантливым, пускай и до тебя ему далеко. Он рано окончил академию, плавно продвигался по рангам и с получением звания джонина вступил в Анбу. Однако, — Данзо сделал театральную паузу, — недавно стало известно, что он связан с деревней Скрытого Тумана.
Так он предатель.
Итачи уже представлял, о чем пойдет речь дальше.
— Значит, моя миссия избавиться…
— Я не закончил, — ледяным тоном перебил Данзо.
Итачи смутился. Маска бесстрастности, которую он с таким трудом поддерживал, едва не раскололась. Выдерживать давление Данзо было сложно. Итачи мысленно сочувствовал Сараде. Очутись перед Данзо обычный гражданский — он впал бы в истерику от одного его вида, таким гнетущим был образ лидера Корня. Будто сущность его была всецело соткана из живой тьмы, концентрированной, даже густой. А Сарада осталась с ним вчера один на один… Хотя нет, еще этот Анбу в тигриной маске. Но так даже хуже.
Саске, почему ты не следил за своим ребенком? Я не могу воспитывать и тебя, и твоих потомков, потерявшихся во времени.
Данзо продолжал взглядом прощупывать Итачи, пытаясь найти брешь в его показной бесчувственности, чтобы всеми силами ударить по ней, сломать внутренний стержень и подчинить его волю.
— Если не рассматривать его связь со Скрытым Туманом, то он отличный шиноби. Его любят соратники. Он пользуется доверием Хокаге.
Зачем ты это говоришь? Чего добиваешься?
Данзо, словно паук, плел вокруг него свои сети. Неторопливо, окольными путями подкрадывался и расставлял ловушки. Это раздражало.
— У него есть жена и дети…
— Я понял, — перебил Итачи.
Но тут же пожалел о своем порыве. Кажется, это было той самой брешью.
— Прошу прощения. Ты проницателен. Мой рассказ был излишним. Но я преследовал лишь одну цель: помочь тебе получше узнать его.
К чему мне знать его? Предатель — есть предатель. Миссия — есть миссия. Я все равно ее выполню, будь он отец семейства или хороший товарищ.
— Убей его.
— Хай.
Уголки тонких губ Данзо приподнялись.
— Учиха Итачи. Я убежден, в Анбу тебе самое место. Для этой миссии ты можешь взять одного напарника. Возьми того, кому доверяешь больше всего. Выбор оставляю за тобой.
Данзо подошел еще ближе и заглянул ему в лицо.
— Мир сам по себе — штука сложная… Его очень трудно создать, но еще труднее удержать.
Недоброе предчувствие охватило Итачи, но ни единый мускул не дрогнул на его лице. Нельзя было выдать свои истинные мысли и мечты. Не этому человеку. Не Данзо. Хотя с каждым словом Итачи чувствовал, что его раскусили: Данзо озвучивал ответ на невысказанные вопросы, терзавшие его с самого детства.
Глубоко в душе Итачи всегда желал только мира. Эта мечта стала его основой и стержнем. Итачи не верил, что искусство шиноби было создано исключительно для разрушения. Он развивался и трудился с одной единственной целью: стать самым сильным шиноби и остановить все войны. Ведь правда же, если в мире не будет никого сильнее, к его словам прислушаются?
Данзо, вычислив это, бил по больному. Вплетал свои мысли в канву близкой Итачи веры, чтобы посеять в его душе зерно верности Корню. Заставить поверить в путь Тьмы.
— Перемирие между странами — вещь временная и хрупкая, оно было бы невозможно, если бы не те, кто поддерживает мир из тьмы, принимает на свои плечи всю тяжесть и грязь, безжалостно избавляется от любой угрозы, способной вылиться в новую войну.
Данзо положил руку ему на плечо и заглянул в глаза. На дне его души клубилась живая бездна.
— Не прячься от меня, Итачи. Я вижу тебя. Вижу, чего ты желаешь. Мечта об истинном мире — вот что заставляет тебя страдать.
Итачи с трудом сдержался, чтобы не скривиться от тошнотворного запаха: дыхания Данзо. Этот человек беспардонно ковырялся в его душе и мыслях и вываливал на поверхность все самое сокровенное, то, что Итачи так тщательно прятал.