Помощница протянула ей свиток. Цунаде скользнула взглядом по записям, цыкнула и прикусила губу.
— За Наруто, значит… Шизуне, передай в Коноху мой приказ!
****
— Им нельзя позволить уйти безнаказанно. Найдите их. Если не сможете захватить в плен, убейте. Таков приказ Годайме! — провозгласил Шикаку.
Асума окинул взглядом крышу Резиденции.
Сколько нас собрали-то… Не меньше сотни.
— Вопросы есть?
Асума поднял руку.
— Я думал, здесь должен присутствовать Чирику, бывший член двенадцати ниндзя-защитников. Что с ним?
Шикаку помрачнел и покосился на монаха, стоящего подле него. Тот опустил голову.
— Чирику-сама… убит ими…
Асума оцепенел.
Чирику… убит?
Асума был уже опытным шиноби. В его жизни немало случалось потерь. Он принимал трудные решения и брал на себя ответственность за чужие жизни, но смерть Чирику стала для него шоком.
Дружище, как же так…
— Вперед! — хрипло воскликнул Шикаку.
Асума сорвался с места со своей командой: он, Шикамару, Изумо, Котецу. Под ногами мелькали крыши и улицы родной деревни. В сердце Асумы закипал гнев и жажда отомстить за близкого друга. Но прежде, чем покинуть Коноху, он хотел посетить одно место.
Они остановились на крыше. Шикамару присел на колено.
— Итак…
— Начнем поиски с Храма Огня, — сказал Асума.
Эта недолгая пауза перед миссией. Он жадно глядел на окно Куренай с вазоном мохнатых маков за мелким заборчиком. Казалось бы, такое же точно окно, как и соседнее, одно из множества других похожих окон, но почему-то вид именно этого конкретного окна грел Асуме сердце.
Вас это не коснется, Куренай. Они не дойдут до Конохи. Я отомщу за Чирику и защищу вас…
— …в конце концов, кто-то же должен это делать, — пробормотал Асума уже вслух.
Вряд ли кто-то из команды понял его.
Глава 111. Нара
111
Бывают такие учителя, которые остаются просто учителями.
Наставник-джонин изначально никому ничего не был обязан. Немногие подходили к этому делу с душой, как Гай-сенсей. Зачастую джонин доводил своих подопечных до успешной сдачи экзамена на чунина, и они расставались, кто в теплых отношениях, кто в не таких уж и теплых…
Шикамару повезло. Его учитель был не просто учителем. Он стал настоящим другом.
Бывали времена, когда тот же Асума казался Шикамару суровым чужим мужчиной, который доставлял кучу гемора, швыряя в него мел на уроках и мешая спокойно дремать. Между людьми из разных поколений не могло быть полного взаимопонимания, но все же существовала же дружба между отцом и сыном, между старшим братом и младшим… И в этой дружбе порой скрывалось большее, нежели в дружбе ровесников.
Шикамару и сам не заметил, в какой момент все изменилось. Быть может, это шоги разрушили между ними препятствия? Асума проводил с ним чертовски много времени и явно получал от этого удовольствие. Шикамару признавал старшинство и опыт сенсея и бесконечно его уважал, но Асума обращался с ним как с равным.
Его было просто обыграть в шоги, но в то же время порой учитель говорил загадками, и эти загадки Шикамару не мог разгадать даже со всем своим аналитическим складом ума. Сенсей же в свою очередь что-то видел в нем такое, чего не видел в себе сам Шикамару. Асума ценил его, и Шикамару все больше казалось, что он совершенно этого не заслуживает.
Конечно же, он не заслуживал.
Асума стоял на коленях на пыльной дороге и истекал кровью, а бессмертный сатанист с косой в животе истерически ржал. Его тело содрогалось от хохота, длинная рукоять косы подрагивала в такт. Он был ужасен и отвратителен одновременно. Это чудовище, изменившее окрас, почему-то упрямо не дохло: ни с косой в боку, ни с отрубленной головой…
Бессмертный вытащил новый складной прут, покачал, как дубинку, похлопывая себя по ладони, резко отвел руку в сторону, и прут разложился, стал длинным и острым. Хидан снова стоял в центре круга. Их с Асумой тела опять были связаны проклятьем. Хидан ударит этим прутом себя, а урон получит еще и сенсей, и тот удар, который переживет бессмертный, для Асумы может стать последним…
Шикамару уже и думать забыл об Изумо и Котецу, которых руками-щупальцами душил Какузу. Во всем мире существовал только коленопреклонный Асума, заливающийся безумным истерическим смехом Хидан и этот проклятый черный прут, блеснувший на солнце.
Слабость мешала подняться на ноги, дорожная пыль набивалась в легкие и сушила горло, солнце припекало голову, разбитые в падении колени болели, а Шикамару все равно пытался подняться и хоть бы ползком добраться до Хидана.
Неумолимые секунды растянулись в вечность. Шикамару впервые задумался о том, насколько упругим бывает время. Оно напоминало тесто или свежую резину. Его можно было растягивать, превращать секунды в минуты, минуты в часы, целую вечность наблюдать за тем, как острие прута приближается к грудной клетке Хидана. Единственное, чего нельзя было сделать, это остановить его.
Шикамару проклинал себя за то, что не умел замораживать время. Он отчаянно заорал:
— Остановись!
И не до конца осознавал к кому обращается — к Хидану или непосредственно ко времени. А ведь договориться со временем и то было бы проще, чем с Хиданом.
Прут с влажным чавканьем пронзил грудь бессмертного. Асума выпрямился и застыл. Он больше не смотрел на Хидана, не видел Шикамару. Расфокусированным взглядом наставник глядел куда-то за грань, и ни Шикамару, ни Хидан, ни Изумо с Котецу, ни Какузу не способны были увидеть то же, что видел он. Сенсей кашлянул, выплюнул кровь и, закатив глаза, рухнул лицом в пыль.
— Асума! — срывая горло, заорал Шикамару.
Смерть наставника огрела его похлеще плети. Он поднялся на ноги и судорожно дышал, давясь всхлипами. Ему показалось, что сейчас он точно разорвет Хидана на куски. Пусть у него не осталось чакры, пусть этот придурок был одним из «Акацуки» и вообще бессмертным… Это все не имело значения.
Шикамару бросился к нему, но его вдруг сбило с ног телом Изумо. Это Какузу отшвырнул чунина прямо на него, и они вместе отлетели на десятки метров назад.
Он стукнулся затылком. Легкие свело спазмом от удара, несколько секунд Шикамару не мог вдохнуть. Силы снова стали покидать его. Он заставлял себя подняться, но вес тела Изумо и истощенный организм не позволяли ему этого сделать. Голубое небо с полупрозрачными остроконечными облаками расплывалось от слез.
Черт… Почему я такой беспомощный?
Шикамару зажмурился и стиснул зубы. Что-то мягкое щекотно коснулось носа. Он открыл глаза и вдруг увидел хоровод перьев, планирующих на него с неба. Послышалось карканье, совсем рядом захлопали крылья. Безумная мысль сверкнула в воспаленном от боли сознании.
Сарада?
Вороны, техника замены… Это ведь был ее призыв.
Не может быть…
Рядом появилась Ино.
— Шикамару? Ты в порядке?
С груди свалился вес тела Изумо. Шикамару приподнялся. Птиц было огромное множество. Они метались перед разбитым зданием, и в них уже не было видно ни Хидана, ни Какузу.
Шикамару глянул вверх. На крыше ближайшей постройки стоял Аоба.
****
Изумо, Котецу и Шикамару выглядели потрепанными и виноватыми.
Шикаку тяжело вздохнул.
— Вы трое сообщите всем о похоронах. И отправьте сообщение Годайме.
— Шикаку-сан… э-э… Куренай-сан… — робко начал Котецу.
Да уж, это было нелегкой миссией: сказать женщине, что ее возлюбленный погиб на миссии.
Шикаку снова вздохнул.
— Я скажу ей.
— Отец. Я ей скажу, — тихо попросил Шикамару. — У меня для нее сообщение.
****
Мир потерял цвета. Небо казалось серым. Теплая крыша грела спину, вдалеке раздавался мерный звон. Похороны были в самом разгаре, но Шикамару так и не дошел до них. Он то и дело откидывал крышку зажигалки и щелкал колесиком, выбивая искру. Вспыхивающий огонек тоже казался серым. Душа Асумы словно на время поселилась в этой зажигалке, и пока Шикамару держал ее в кулаке, сенсей оставался рядом.
Момент встречи с Куренай-сенсей запомнился ему во всех деталях. Пустой коридор новенькой многоэтажки. Беззащитная с виду женщина в коротком домашнем платьице. В один краткий миг они резко поменялись ролями. Куноичи из поколения наставников, молодой чунин из поколения учеников. Все время до этого защищали его, но теперь защитником должен был стать Шикамару, потому что жизни и благополучие Куренай и ее ребенка теперь легли на его плечи.
Он даже не думал, что повзрослеть придется так внезапно.
Кто на самом деле король…
Асума хотел, чтобы он пришел к этому сам. Знал, что это невозможно объяснить. Наверное, расскажи ему сенсей в тот раз, когда они играли в шоги на террасе резиденции Нара, Шикамару бы не понял, но смерть наставника и его последние слова удивительным образом расставили все по местам.
Он еще не был готов проститься с Асумой. Жизнь учителя не могла завершиться так. Она выглядела незаконченной, какой-то отчаянно неполной, в то время как собственная жизнь казалась бесполезной и пустой. Шикамару всегда был слаб, и прежде ему всегда приходили на помощь, но время, когда он смел ожидать помощи, прошло, а сила почему-то не приходила, как бы он ни тренировался.
Трус… Трус и слабак. Почему Асума должен был погибнуть, защищая такого, как я?
За последние сутки Шикамару слишком часто вспоминались Учиха. Тогда, во время битвы, вороны Аобы напомнили Сараду. За Сарадой почему-то вспоминался Учиха Саске. Шикамару никогда с ним не общался — и, в общем-то, не жалел об этом. Он слышал, Саске хотел отомстить своему старшему брату, но никогда не понимал этого и считал месть суетой и гемором. Уходить ради этого из деревни казалось сущим идиотизмом. Толку мстить? Месть не поднимет мертвых из могилы.
Шикамару щелкнул зажигалкой и посмотрел на дрожащий огонек.
Не поднимет. Но сделает их историю законченной.
****
Шикаку все это уже видел не раз, но похороны Асумы все равно почему-то напоминали ему именно похороны Третьего. Размах был поменьше, да и люди на похоронах часто присутствовали все те же. Тогда почему? Может, из-за Конохамару? Его рыдания сшивали два разных события: похороны деда, похороны дяди… Малыш терял близких одного за другим. Он рыдал неподалеку, давясь судорожными всхлипами, а Наруто придерживал его за плечо и прижимал к себе. Куренай склонилась перед могилой с букетом цветов…