— Освободи его, — приказала Цунаде.
У стены шевельнулась незаметная прежде тень — Анбу. Побеги вокруг Наруто треснули, осыпались на пол. Парень размял затекшие конечности и сказал:
— Я виделся с папой.
— Ты дрался с Саске. Я более чем уверена, что это было гендзюцу.
— Нет, — уверенно ответил Наруто. — Если бы это было гендзюцу, я бы… В общем, это точно было не гендзюцу. Папаня восстановил мне печать. Она больше не протекает, как раньше. Можем проверить, ттэбайо!
Джирайя задумался.
— Минато и правда мог запечатать свою чакру в Наруто. Вот только почему он…
— Почему ты не сказал мне, эро-сеннин? — перебил Нанадайме тоном преданного ребенка. — Я тебе столько жаловался на родителей и на Йондайме, ты столько о нем говорил и ни разу… ни разу не сказал, что он мой папа!
— И что бы изменилось, если бы я сказал? — не растерялся в ответ Джирайя. — Ты бы возненавидел его. Правда?
Наруто поник.
— Так что сказал Минато? — напомнила Цунаде.
Если Джирайя допускал возможность того, что слова Наруто могут быть правдой, стоило принять эту теорию и выяснить подробности.
— Он сказал, что за нападением Кьюби на деревню шестнадцать лет назад стоял Учиха Мадара. Он сломал печать джинчурики, связал себя с Кьюби призывом и натравил Лиса на деревню. У него есть способность делать свое тело нематериальным, потому все атаки проходят мимо. И еще он владеет пространственным ниндзюцу, превосходящим папину технику Летящего Бога Грома. Она не требует ни символов, ни печатей.
— Учиха Мадара давным-давно умер. Мой дедушка убил его!
— Папаня считает, что он жив. Этот человек — точно Учиха. А кто еще из Учиха мог подчинить Кьюби, как не Мадара? Папа мне так сказал.
— Логично. Но как знать, может, подчинить Кьюби способен любой Учиха, не обязательно Мадара, — возразил Джирайя и добавил: — Впрочем, на самом деле неважно, Мадара это или нет. Мы обязаны остановить его в любом случае.
— Папа сказал, мы с Саске должны работать вместе, иначе не победим его. А Саске… Где Саске, баа-чан? Сарада вернулась, а Саске нет?
Цунаде устало цыкнула.
Одни проблемы.
— А еще папаня сказал, что запечатал в меня силу Кьюби, чтобы я закончил его дело, — огрызнулся Нанадайме и добавил с напускной важностью, задрав нос к потолку и скрестив руки на груди. — Так что не препятствуй решению Йондайме Хокаге, даттэбайо!
Цунаде сжала кулаки. Ей очень хотелось разнести к чертям новый стол, но Джирайя тронул ее за руку и покачал головой, не надо, мол, успокойся. Как ни странно, его убеждение подействовало. Цунаде выдохнула.
— Сарада уже дома? — деловито уточнил неугомонный мальчишка.
— Нет. Она все еще… отвечает на наши вопросы.
По правде говоря, Цунаде отнюдь не хотелось допускать Наруто к этой девушке. После того взгляда, который она видела в допросной, и после того, как Саске пытался убить Сакуру, подобного же можно было ожидать и от Сарады, только уже в отношении Наруто. А Наруто перед ней был бы совершенно беспомощен, и не только из-за того, что навыки наследников Учиха очень неудачно состыковались с его слабыми местами, а еще из-за глубокой привязанности.
Черт, он же мне жизни не даст, если я не позволю им встретиться.
****
Печать ослабла. Вот откуда эти чужие мысли в голове.
Сарада пнула ногой дверцу кабинки и увидела в грязном зеркале напротив свое отражение.
— Как-то ты быстро, — ехидно сказал один из конвоиров.
Их с напарником не было видно из-за угла. Сарада, не щадя глаз, активировала Мангеке и вышла к раковине. В режиме гендзюцу глаза не так перенапрягались, как в режимах Канрен и Сусаноо. Можно было себе позволить…
Шиноби с кучерявым затылком глядел в сторону коридора. Мужчина с широким подбородком, ехидно усмехаясь, смотрел на нее, уверенный, что избегает линии взгляда. Он попал в гендзюцу Мангеке мгновенно. Улыбка исчезла с его лица. Он накинулся на своего напарника и ударил его кулаком, а тот, не ожидавший нападения от своего же коллеги, стукнулся кудрявым затылком о стену.
— Эй, ты че…
Жертва гендзюцу ударил его снова, в ключевую точку. Кудрявый, закатив глаза, осел на пол. Расправившись с напарником, шиноби с широким подбородком закружился, словно потерялся в пространстве. Сарада, аккуратно маневрируя, обошла его и присела у бесчувственного кудрявого, прогнулась назад, нащупывая под одеждой чунина кунай, вытянула наружу, поудобнее перехватила в руке и перепилила веревку на запястьях.
Шиноби с широким подбородком наконец разобрался в пространстве, уверенно направился в стену, стукнулся носом и лбом, вскрикнул и ругнулся, развернулся лицом к Сараде, по-прежнему ее не видя, — гендзюцу не позволяло.
С Шино-сенсеем я просчиталась, но в этот раз ошибок не будет.
Сарада поймала его снова и слой за слоем наложила поверх реального события иллюзии, выталкивая воспоминания своего конвоира на задворки сознания.
Ты не вспомнишь Мангеке. И даже этот самый Иноичи не отыщет реальное воспоминание среди сотен слоев ложных, если вдруг доберется до тебя.
Завершив наложение гендзюцу Лабиринта Воспоминаний, Сарада протянула руку в облаке зеленого свечения медицинской чакры и коснулась лба мужчины. Придержала его тело, чтобы он падал не слишком громко и не привлекал лишнего внимания.
«Их можно было убить ядом призывных змей. Было бы меньше шума и меньше возни. Как и Саске-кун, ты слишком добра».
Орочимару осмелел и перестал маскировать свои реплики под обычные беззвучные мысли, заговорил своим сладеньким голосом.
Сарада уперлась ладонями в скрипнувшую раковину и посмотрела на свое отражение.
После того, что он собирался сделать с Сакурой, ты считаешь его слишком добрым?
«Не только с Сакурой. Еще и с Наруто».
Что ты несешь?
Сарада покрутила ручки, кран задрожал, чихнул и выпустил прерывистый поток воды. Она подняла очки на макушку, умылась и расчесала растопыренными пальцами промокшую челку.
«Саске-кун узнавал у меня про Печать Восьми Триграмм. Хотел извлечь из Наруто-куна Кьюби, но, судя по всему, передумал».
Сарада, сцепив зубы, стукнула кулаком по умывальнику.
Сволочь… Тем более. Какой же он добрый? Ты противоречишь сам себе!
«Нет. Ведь Наруто-кун и Сакура все еще живы».
Сарада вздохнула и посмотрела себе же в глаза. Черная глубина собственных глаз пугала: она скрывала сумасшедшие мысли.
«Кстати, Сарада. Почему ты кричала Саске-куну «папа»? И почему продолжаешь называть его «папой» в мыслях, когда не обращаешься ко мне лично?»
— Отстань, — огрызнулась она вслух.
Резкая фраза эхом отразилась от плитки туалета. Орочимару сухенько рассмеялся и умолк.
Черные глаза зажглись красным. Закружились и плавно остановились томоэ.
«Что ты собираешься делать?»
Сарада стала складывать привычные печати.
Ловушку-на-сознании с «хаосом». Всегда хотела их совместить.
«Хаос?»
Ты же читаешь мысли. Не знаешь про «хаос»?
«Я читаю не все мысли».
«Хаос» разбивает и перемешивает память.
«Это для меня?» — занервничал змеиный сожитель.
Нет. Для менталистов.
Орочимару чуть расслабился и рассмеялся.
«Бесполезно. Уберешь Иноичи — вместо него придет другой. К тому же он может обойти…»
Это не для Иноичи.
«А для кого тогда? Если… подожди, в ловушках-на-сознание должен был элемент «зеркала». Почему не добавляешь его?»
Потому что не собираюсь ни на кого отражать гендзюцу. Оно для меня. И для тебя. Для нас. Если разбить свою память, ее не смогут прочитать, верно?
«Ты с ума сошла, — перепугался Орочимару. — Толку, если мы не…»
Не отвлекай. Напортачу с «возвратом», и мы никогда не вернемся. Он и так работал с перебоями.
«Дура! Не смей!»
Заткнись. Мне нечего терять. Я не хочу прожить всю оставшуюся жизнь отступницей, как дядя. Я устала бегать. У меня есть друзья и… Боги, какого черта я перед тобой оправдываюсь?
«То, что ты творишь, — это безумие! — Орочимару настолько перепугался, что даже пропустил мимо ушей то, как она назвала Итачи «дядей». Не задумался, о каком таком дяде она говорит. — Я бессмертен. Меня нельзя убить. У тебя тоже есть свои секреты, если ты уже однажды возвращалась из мертвых. Но безумие погубит нас обоих!»
Плевать. Безумие — гибель только для тебя. В крайнем случае, меня еще могут спасти папа с мамой. Если… если родят меня снова. Хоть и не верю я в это. После всего…
«Не может быть… — чуть помедлив выдал Орочимару. — Так это правда? Саске-кун…»
Да, черт побери. Заткнись, иначе запечатаю тебя снова да получше!
Сарада закончила наносить пунктир «хаоса» и послала в зеркало иллюзию, закрепляя. Схватилась за раковину — голова закружилась. Программировать саму себя… Пожалуй, это было сложнее, чем играться с подопытными.
Орочимару больше не говорил ни слова. Понял, что переубедить ее невозможно, и решил просто не мешать, не делать все хуже, чем оно уже есть.
Сарада выдохнула и приступила к созданию возврата.
Будет три ступени. Три ячейки.
Она задала критический временной интервал между ячейками и вдруг остановилась. Ей уже удалось выяснить, что лучшим триггером были слова. Но какие слова можно было сделать триггером для самой себя? Так, чтобы их точно произнесли, но при этом не допрашивающие ее менталисты, а кто-то близкий?
Ответ пришел сразу. Сарада на миг запнулась, понимая, что идет на совершеннейшее безумство, выдохнула и закончила создавать триггер.
****
Ибики сразу понял, что красноволосая ведьма врет как дышит. Он не спал уже сутки, и болтовня этой девушки его утомила. Он распорядился, чтобы пленнице вкололи сыворотку правды. Хокаге отдала приказ не издеваться над спутницами Итачи, черт знает, из каких побуждений, но приказ был приказ.
Девушка расслаблялась от действия наркотика, и на ее лице расцветала блаженная улыбка. Один из помощников задавал ей какие-то общие вопросы, а она болтала нечто совершенно неважное. Прошлое и подробности жизни Узумаки Карин в Скрытой Траве Ибики действительно не интересовали. Им нужны были сведения об Орочимару и Учиха.