Только сейчас Наруто заметил небольшую жабу со странным брюхом в виде сложенной гармошки.
— Ч-что? — немедленно возмутилась жаба.
Наруто тоже не понял. Оогама Сеннин повернул морду в сторону жабы-гармошки и пояснил:
— Отдай ему печать Йондайме.
Глава 160. Влияние
160
«…Скрытый Туман поддержит деревни Скрытого Листа и Скрытого Облака ресурсами, оружием, провизией в случае конфликта с «Акацуки» или деревней Скрытого Камня, однако воины Тумана за чужие земли умирать не будут».
Шикаку отложил расшифрованное письмо от Мизукаге и уперся подбородком в скрепленные в замок руки. Сын стоял над новеньким столиком, сунув руки в карманы, и краем глаза изучал содержание послания.
— Скрытый Камень? Она серьезно?
— Не веришь, что их маневры могут перерасти в войну?
— Даже если Мизукаге не поддержит нас кадрами, у нас все равно преимущество. Цучикаге настолько глуп, чтобы напасть на нас?
— Во-первых, не упирай всю свою теорию в то, что написано на бумаге. Все лгут. Мизукаге может продавать оружие нам, и в то же время Камню. Или написать нам о дружбе, а потом неожиданно ударить в пустующий фронт с моря.
— Тогда и на союз с Облаком упирать не стоит.
— Верно. Но с Облаком у нас общие цели.
— Райкаге верит в то, что «Акацуки» все еще представляют угрозу?
— Райкаге чуть не потерял своего брата и едва не погиб сам. При всем его взрывном темпераменте, он будет осторожен.
— И что думаешь делать? — спросил наконец Шикамару.
— Цунаде-сама погибла от руки Пути Человека. Значит, «Акацуки» могут быть в курсе, что Наруто мы снова прячем на Мёбоку.
— Но тревожных сообщений с Мёбоку не было. Как и попыток выкрасть Наруто из Конохи.
— Или мы о них не знаем. Изучение режима отшельника — это шанс для Наруто научиться себя защищать. Потому я тяну до последнего.
— Ты хочешь его перепрятать, — уверенно сказал Шикамару.
— Да.
Сын ухмыльнулся.
— Это будет не так просто.
— Думаешь, не найдется места получше?
— Думаю, Наруто не захочет прятаться.
— Вот же гемор…
****
Мама аккуратно разматывала бинты вокруг головы Саске. Отец покорно сидел на койке в дурацкой свободной пижаме и ждал, пока она закончит. Сарада, затаив дыхание за себя и за Орочимару, глядела, как показываются из-под бинтов глаза отца. Почему-то ей казалось, что выглядеть это будет страшно. Какие-нибудь кровавые потеки, шрамы… Но Саске выглядел совершенно обыкновенно. Словно никакой операции ему и не делали.
— Не болит? — спросила Сакура.
— Нет.
— Ты… видишь? — выдавила Сарада.
— Да.
— Хуже, чем было? — с легкой тревогой уточнил Итачи. Он сидел на своей кровати со все еще нетронутой повязкой на глазах.
— Нет.
— Попытайся… активировать его, — сказала мама. — Свой шаринган. Точнее… не свой.
— Теперь мой.
Черная радужка окрасилась в алый. Шаринган работал исправно. Саске, щурясь, осмотрел палату. Томоэ изменили форму и слились в рисунок его Мангеке. Того Мангеке, который Сарада видела в будущем.
— Хм.
— Ну что там? — нетерпеливо спросил Итачи.
— Его рисунок изменился, — ответила Сакура.
— Я не чувствую того напряжения, которое было раньше. Мне не больно.
Внутри все затопило ликованием. Орочимару радовался так, как не радовался еще ни разу за все время, что они были одним целым. Он снова начал облизываться с маниакальным возбуждением, и Сарада мысленно его одернула.
— Твоя очередь, — сказала Сакура, подходя к Итачи.
Бинт круг за кругом оставлял его голову. Карин, сидящая на кровати, вертела носом, следя за движениями Сакуры. Саске погасил шаринган, встал с кровати и подошел к брату. Сарада тоже шагнула ближе и в бок — отец загородил ей обзор.
Итачи заморгал. Осмотрел окруживших его девушек и брата.
— Ты видишь? — тут же накинулась Карин.
Он повернулся к ней и инстинктивно отшатнулся: она снова была слишком близко. И если Итачи успел привыкнуть к ней тактильно, то вот рассмотреть ее подробно внешне с прежним зрением вряд ли удавалось.
— Так вот ты какая, — сказал он спокойно.
Карин нервно поправила очки и огрызнулась:
— Не пялься так, че пялишься…
Она покраснела, отвернулась, но все равно время от времени косо поглядывала на прозревшего любимца.
— Шаринган? — нетерпеливо настаивал Саске.
Итачи медлил, глядя на него с теплотой. Потом перевел взгляд на Сараду. Она почувствовала себя неловко. Тоже полезла поправлять очки. Раньше дядя так не смотрел. Возможно, потому, что разглядеть мог не так уж и много. Смысла не было. А вот теперь он наконец-то получил возможность во всех деталях изучить повзрослевшего брата и его дочь.
«Шаринган!» — Орочимару плавился от нетерпения.
— Шаринган! — повторила она нервно.
Радужка стала красной. Итачи кашлянул и растер рукой грудь.
— Не увлекайся, — предупредила Сакура. — Тебе…
Томоэ слились в… прежний узор Мангеке Саске. В белках проступила сеть лопнувших сосудов.
— Так надо? — спросила Сарада, сама не зная кого.
Покосилась на отца. Саске нахмурился.
— Не уверен.
Итачи вдруг закашлялся. Мангеке погас. Сакура уперлась ладонями ему в грудь и активировала ирьениндзюцу.
— Говорила же не увлекаться.
Саске кисло скривился.
— Что скажешь, Итачи? — спросил он напряженно.
— Если бы оба Мангеке получили силу Вечного… было бы слишком хорошо, верно?
Он говорил спокойно и сухо, но оттенок был такой, словно его снова клонило на тот свет. Саске вышел из палаты, резко задвинув за собой дверь. Мама опустила руки от груди Итачи и с тоской посмотрела на закрывшуюся дверь. Зеленое облачко погасло.
— Мне жаль…
— Не твоя вина.
Сарада медленно вышла в коридор. Створка с тихим хлопком закрылась. Итачи влез с ногами на кровать и переместился ближе к мягким подушкам.
Дьявол. Он не позволит сделать мне пересадку. Ни. За. Что.
«Не паникуй раньше времени».
Сараде казалось, она прямо видит выражение лица Орочимару. Оно одновременно пугало и вдохновляло. Благо в борьбе за Вечный Мангеке они были союзниками, но вот находиться по другую сторону баррикад от змеиного саннина, который смотрел таким неописуемо пугающим взглядом, Сараде бы ни за что не хотелось. В нем была жадность, уверенность и сила бороться до победного конца.
— Дядя… Почему так?
— Я и не ожидал, что силу Вечного Мангеке способны получить двое сразу. Так не бывает. Если кто-то получает вдвойне, то кто-то…
— Но у тебя остался Мангеке папы!
— Полагаешь, мне хватит сил его использовать?
«Итачи слишком привык к вашей клановой мистике. У всего есть причины. Мы должны понять, чем отличаются теперь его глаза от глаз Саске-куна».
Что значит, «определить»?
«Изучить. Геном вряд ли менялся. А вот на паттерны экспрессии перепады чакры могли и повлиять. Итачи сам по себе болен. Возможно, его организм просто не способен завершить созревание Вечного Мангеке. Но это не повод ставить крест на тебе, Сарада».
Я полукровка. Ты знаешь, кто моя мама.
«Но тебе передался шаринган. И ты сумела пробудить Мангеке. Ты могла бы посоревноваться с Итачи за право обладать Вечным Мангеке».
Изучить паттерны экспрессии… Ты красиво говоришь, Орочимару. Вот только это невозможно. Нужны долгие исследования, аппаратура… И то. Как говорил папа, «это утопия».
«Если твои навыки в медицине недостаточно хороши, это еще не значит, что изучать эпигенетическую картину глазок Саске-куна и Итачи невозможно».
Ты думаешь, мама…
«Нет. Не думаю. Сакура — ученица Цунаде. Эта всегда больше интересовалась регенерацией, чем настоящей наукой».
Так какого черта ты мне тут толкуешь?
«Ты не способна. Сакура не способна. Но способен я».
Началось.
«Выпусти меня, Сарада, — заговорил Орочимару вкрадчивым голоском. — Я разберусь, в чем секрет Вечного Мангеке».
Нет!
Сарада автоматически отвергала предложения Орочимару, в глубине души осознавая, что еще никогда они не были столь соблазнительны. Потенциально помочь дяде получить Вечный Мангеке и не ослепнуть вновь. Получить Вечный Мангеке самой… Орочимару знал, на что надавить.
Если его выпустить, он может попытаться захватить ее тело. Навредить папе и дяде, Конохе… Но она сумела подавить его волю тогда, в убежище. Сумеет и теперь. Даже если снять печать на время, она сможет загнать его туда обратно в любой момент.
«Ты сможешь контролировать все, что я делаю, ты же знаешь. Твоя воля сильнее».
Проклятый змей читал ее мысли.
Нет.
Итачи, не подозревая о том, какие бои с соблазнами происходят в голове у его оцепеневшей племянницы, попытался подтянуть одеяло, но оно не поддалось: на нем сидела Карин. Ощутив тягу одеяла под своим задом, девушка оживилась. Словно мосластая красношерстная кошка, Карин поползла на четвереньках по кровати, отдавливая Итачи ноги, живот и другие уязвимые части тела. Дядя вжался в подушки, пытаясь максимально отдалиться от нахальной девушки, и оторопело таращился на нее.
Сарада, наконец отделавшись от Орочимару, тайно наслаждалась этим зрелищем.
Вызвать такую гамму эмоций на лице невозмутимого Итачи удавалось только Карин, больше никому. Все остальные вели себя так, как от них ожидалось. Карин тоже вела себя так, как от нее ожидалось, но вот привыкнуть к этому было невозможно.
Обозримое приближение пьяно улыбающейся девушки вводило Итачи в такой ступор, словно они познакомились минуту назад. Карин остановилась и нависла над ним, в сантиметрах от лица. Дядя опустил глаза и медленно прогулялся взглядом по ее физиономии снизу вверх.
— Карин, — сказал он своим привычным спокойным голосом. Уже успел взять себя в руки. — Чего ты добиваешься?
Карин вдохнула так, словно, собиралась излить ему душу… но так ничего и не сказала. Вместо этого она вдруг уткнулась дяде куда-то то ли в шею, то ли в подушку и заскулила от удовольствия. Ее пальцы сжались на вороте его пижамной рубашки.