ало на ее сигналы к действию, но оно все так же исправно подчинялось Черному Зецу. Ловким отточенным движением рука сама собой метнула в Тензо прут.
Недоумение и испуг прорезались в его взгляде слишком поздно. В прыжке с ветки и с Обито на плечах он никак не мог увернуться. Прут пробил ему сердце.
****
Пространственные переходы отнимали чертовски много чакры, а прощальный подарок Кьюби уже был истощен под завязку. Тьма расступилась воронкой. Техника Мангеке под аккомпанемент пульсирующей боли в глазу вытолкнула его из измерения Камуи в привычный мир, и первым, что увидел Какаши, был бросок.
Сарада замахнулась и швырнула в Тензо черный стержень. Настолько сюрреалистическая картина, что Какаши машинально попытался развеять гендзюцу.
У Сарады не могло быть стержней — это оружие Обито. И она не могла швырять пруты в Тензо, ведь он свой. Но в то же время половину тела Сарады затянуло нечто черное, а у мертвого Обито на плече Тензо не было одного глаза. Какаши очень четко подмечал такие детали и не менее быстро производил из них выводы.
Секунда времени, но он уже понимал.
Из тела Обито извлекли риннеган. Сила Обито перешла к Сараде. Вероятнее всего, эта сила была завязана на риннеган, и Сарада получила ее, вживив риннеган себе — наиболее логичный расклад. Черный Зецу, налипший на половину тела, умирающий Тензо… Сарада себя не контролировала.
Обито и Тензо глухо шлепнулись на землю порознь.
Есть только один шанс. Пока меня не заметили. Другого не будет.
Сарада переступила через голову Наруто. Так небрежно, словно ей было на него наплевать.
Этот шаг развеял остатки сомнений. Какаши молниеносно сложил печати. В руке вспыхнула Чидори. Сарада обернулась на звук, но увидеть его так и не успела. Рука легко прошла сквозь грудь, выбив сердце. Какаши судорожно сжимал пальцами ее плечо. Девушка закашлялась.
Голова пошла кругом. Самый ужасный кошмар в его жизни: рука, застрявшая в груди Рин. Щиплющее электричество. Глаза умирающей подруги.
Сейчас он не видел глаз. Бил со спины.
Какаши резким движение выдернул руку из груди Сарады и оттолкнул девушку от себя. Зецу утек в землю. Чидори его не взяло. Перед Какаши лежали трупы учеников и друзей, а он стоял и в ступоре слушал мертвую тишину, засевшую в тени деревьев.
Откуда-то из прошлого откликнулся его же голос: «Я не позволю своим друзьям умереть». Девиз по жизни. Слова, подхваченные от покойного Обито. Много ли они значили теперь? После всего, что сделал он сам, и после всего, что натворил некогда сказавший их Обито.
Спереди катилась волна. Вода затапливала промежутки между деревьями и все ближе подбиралась к нему и трупам его близких.
Черепаха погружалась в море.
****
Примечание автора:
Из этой главы есть развилка на Старую Ветвь в главу 209. Или продолжайте чтение естественным образом.
Глава 176. Ветвь Младшего: Беглый Лис
176
Легкий стук в дверь. Конохамару резко подскочил и больно приложился затылком о столешницу. Зашипел себе под нос.
— Сейчас, корэ!
Голова гудела. Он на четвереньках выполз, расправил перекосившийся плащ Хокаге и швырнул на ноутбук добытый свиток.
— Войдите!
Упершись руками в скрипнувший стол, Конохамару опустился в кресло. Стопка документов на краю стола опасно покачнулась. Дверь распахнулась, впуская Шикамару, и одновременно с этим рассыпалась злополучная стопка. Конохамару с досадой наблюдал за оседающими на пол листами. Советник цыкнул и прикрыл за собой дверь.
— Мендоксе…
— Это… И кто ее так поставил только, — сердито буркнул Конохамару себе под нос, открывая крышку массивного ноутбука и нарочито игнорируя разлетевшиеся документы.
— Ты должен был разобрать ее до обеда, — аккуратно напомнил советник.
Конохамару застучал пальцами по клавиатуре, вводя пароль.
Всего пару недель на новом месте. С каким бы восторгом ни смотрела на него в новом плаще Хокаге сестренка Мирай, но сам он ощущал себя в этом кабинете мальчишкой. Конохамару утешал себя: деда был едва ли старше, когда его назначили Третьим. И времена тогда были тяжелее.
Он вспомнил деда, соотнес его завершившийся жизненный путь со своим едва начавшимся и вдруг увидел дорогу, уходящую за самый горизонт.
Экран блокировки не исчез. Пароль был неверный.
— Ладно, плевать на этот гемор, — сказал Шикамару и прошел к окну, доставая сигарету. — Есть срочные новости.
Щелкнула дядина зажигалка. В окно потек полупрозрачный дымок. Старое уходило, но в то же время глубоко пускало корни в будущее. Асумы уже давно не было в живых, но воспоминания о дяде возвращались к Конохамару из далекого детства: с щелчком зажигалки, да с этим сухим едким запахом дешевого курья. Даже сигареты Шикамару курил все те же.
— В окрестностях Храма Огня заметили Кьюби.
Конохамару перестал вводить непокорный пароль и развернулся на стуле к окну.
— Что?
Шикамару, навалившись на оконный проем, присосался к сигарете и с кряхтением выдохнул дым.
— Как это возможно? Биджу заключены в статуе. Седьмой уничтожил риннеган. Их невозможно извлечь, корэ. Если только…
— …не остался второй риннеган.
В кабинете повисла тяжелая тишина. Сквозняк гонял шелестящие документы. Шикамару курил с шумным придыханием.
Они давно подозревали. У Пейна было два глаза. Какаши-сенсей уничтожил один. Но наверняка остался второй. Саске отправился на его поиски еще до войны, и вестей от него с тех пор так и не было. Жив ли он? Конохамару не знал. Но если Кьюби объявился вновь, это означало только одно:
— Кто-то распечатал статую. — Он захлопнул крышку ноутбука. Сейчас было не до разборов корреспонденции. — Собери людей. В команде должен быть сильный Хьюга.
Удивительно, как в критический момент опадала вся нерешительность и он четко понимал, что надо делать.
— Ханаби?
Конохамару нервно покосился на портрет Седьмого. Какаши-сенсей глядел на него устало и пусто.
Шикамару тяжело вздохнул, уловив его нерешительность.
— Ты же знаешь, на какой оно глубине. Только бьякуган Ханаби или Хиаши достанет.
— Неджи? — слабо попытался Конохамару.
— На миссии.
— Хината?
— Доверишь ей эту миссию? — скептически уточнил Шикамару.
Конохамару откинулся на спинку кресла.
— Мне бы отправиться с ней.
— Понимаю. Еще пару недель назад так бы и было. Но сейчас ты — Хокаге. Тебе не стоит покидать деревню.
— Это… Пускай возьмут Омои. Если он будет в команде, меньше проблем с Облаком.
****
Стада облаков мигрировали по небу. Они меняли формы, сталкиваясь, сливались или распадались на мелкие обрывки. Сарада лежала на земле и бездумно глядела на них. Паралич от волны уже давно прошел. Спина отсырела от влажной земли. Очень хотелось пить, но Сарада все равно продолжала лежать, раскинув руки.
«Нам нужно справить нужду», — не выдержал Орочимару.
Тебе надо — ты и справляй.
Орочимару замолчал, раздумывая. Что-то уперлось в ее волю. Сараде пришлось приложить усилие, чтобы заставить тело оставаться на месте и не подниматься по желанию саннина. Печати больше не было — волна ее сорвала. Теперь Орочимару мог свободно соперничать с ней за власть над телом.
«Почему ты мешаешь?» — с раздражением и обидой набросился Орочимару, когда поднять тело в вертикальное положение ему так и не удалось.
Потому что это мое тело.
«Ты все равно не хочешь жить. Отдай его мне. Я хочу».
Обойдешься.
«Это нечестно».
Из облака вынырнул дирижабль. На солнце сверкнули окна кабины, показался огромный символ Конохи на боку одного из овальных шаров. Беззвучно вращались пропеллеры. Болтались в воздухе петли спущенных тросов.
— Дирижабль, — прошептала она вслух. — Насколько же далеко меня закинуло?
Сарада протянула вверх руку и растопырила пальцы. Обычная рука, никакого Черного Зецу.
Если есть дирижабль, значит, Коноха в порядке. А папа? Мама?
Она с трудом поднялась. Ноги затекли, и от внезапного подъема пальцы свело судорогой.
****
Остров снова скрылся за облаками. Ханаби оглянулась на чунина, который, протянув руки, работал над висящим перед ним свитком.
— Далеко еще?
— Почти на месте, тайчо.
Ханаби скрестила руки на груди. Со спины к ней подошел Генма. Постоял немного, помолчал.
— Вот что я думаю, — процедил он наконец. — Что бы мы ни нашли на месте, нужно будет вернуться и опросить ребят на острове.
— Согласна.
— Пятьсот метров!
Ханаби опустила руки.
— Сбавь высоту, насколько можно. И спускайте лестницу.
— Ле-естницу? — удивился Омои.
Он вытащил изо рта блестящий леденец, критически осмотрел его и снова сунул за щеку.
— Что не так? — ворчливо осведомилась Ханаби.
— Рисковое мероприятие. Вдруг налетит ветер и…
— Свяжись по радиосвязи со своими на острове, — оборвала его Ханаби. — Предупреди о том, что мы заглянем к ним в гости.
Омои покосился на нее с опаской.
— Хай-хай… — пробормотал он со вздохом.
Дирижабль застыл над указанными координатами. Ветер бешено раскачивал веревочную лестницу. Волосы, перехваченные в самом низу лентой, сдувало на бок. Ноги путались в длинной юбке.
Бьякуган!
Взгляд утонул в морской пучине, прорвался через целую тьму сокращающихся желейных медузьих телец, пронзил одинаковые скелетики косяка сельди и брюхо гигантского хищника. Столько жизни было за этой густой ширмой воды, лживо принявшей цвета неба.
Пусто.
Статуи не было.
Черт. Или я просто не достаю.
— Э-эй! — закричала она. — Ниже!
— Еще ниже? — уточнил Омои, сложив руки рупором.
Ханаби запрокинула голову.
— Да!
Вода стала приближаться. Команда наверху отпускала лестницу.
Ханаби впилась пальцами в ступеньку, уперлась ногой и свободно отклонилась другой половиной корпуса, словно собиралась спрыгнуть в море. Запа́х рубахи чуть ослаб. Плечо оголилось. Они там, наверху, наверняка считали ее сумасшедшей.