«Ладно. Расплодим».
Не нравится мне все это. Напоминает эксперименты с жуками Шино-сенсея.
«Они помогли совершить тебе правильный выбор и продвинули в ядах».
Только не говори, что под правильным выбором ты подразумеваешь мой побег из деревни, Орочимару.
Змеиный сожитель нагло улыбнулся внутри.
****
Бедра Сарады были мягкими и как раз подходящей высоты, чтобы не сильно затекал затылок. Наруто примостил на них голову, ничуть не смущаясь присутствия отца, умиротворенно выдохнул и уставился на звездное небо над головой.
От костра тянуло приятным жаром. Со стороны моря ветер нес соленые брызги.
— Хорошо, что я родился в Конохе.
— Правда? — удивилась Сарада.
Он и сам себе удивлялся. Земля предков вызвала у него множество эмоций. Наруто не уставал проводить параллели между Узушио и Конохой и находил в последней свои достоинства.
— Если бы я жил здесь, сбегать было бы труднее.
— Сбегать?
— Ну… Да. Я же пытался искать вас с Саске. А меня баа-чан не пускала из деревни. Лесом-то удирать проще, даттэбайо. А здесь… по водоворотам…
— Если бы ты жил здесь, — невесело сказал отец, — тебе, может, и не пришлось бы убегать.
— Точно, — подхватила Сарада, опуская руку ему на голову. — Ты бы не стал джинчурики. Никто бы не удерживал тебя в деревне насильно. Наверное… Хм.
Наруто зажмурился и едва не замурлыкал, ощущая, как ее пальцы перебирают волосы.
— Верно, — тихо ответил папа. — Кьюби принадлежал Конохе.
Он все еще чувствовал вину за то, что запечатал в него Кьюби. Но Наруто, лежа щекой на мягком бедре Сарады, думал о том, что эта жизнь, такая, как есть, ему все-таки дороже той воображаемой в уцелевшем Водовороте. Наруто очень хотелось объяснить это отцу. Подбирая нужные слова, он запутался вконец и сумел выдавить только одно, как ему казалось, самое важное:
— Я счастлив, пап.
Отец слабо улыбнулся.
— Рад это слышать, Наруто.
В тишине их лагеря громко потрескивали дрова. Грызуны в клетке пронзительно пищали.
Как будто боятся, что мы костер развели для них.
Похоже, эта мысль пришла в голову и отцу, потому что он спросил первым:
— Кстати, Сарада. Зачем тебе столько мышей?
— Это красношерстная соня, — отрезала Сарада таким тоном, словно одно понимание видовой принадлежности грызунов должно было все для них прояснить.
Наруто нервно хихикнул под ее застывшими пальцами.
— Сарада… Иногда ты меня пугаешь, — признался он нервно.
****
Были времена, когда тишина в доме Учиха напрягала Наруто, однако с момента возвращения из Узушио он успел по ней здорово соскучиться. И дело было не в ворчании Сакуры-чан и не в периодических вспышках гнева беременной Карин. Проблема была в грызунах.
Проклятые крысы с пышными хвостами не прекращали свои концерты ни на минуту. За пределами комнаты Сарады он не обращал внимания на эти писки. Но в определенные моменты крысиные вопли бесили Наруто до того, что он едва ли сдерживался, чтобы не выпустить крысят в сад и не выкинуть им вдогонку опустевшую клетку. Под вопли красношерстных сонь они с Сарадой предавались плотской любви. Все те же писки преследовали Наруто и в то время, что он в режиме отшельника отрабатывал свою вахту на страже сна Сарады. Именно поэтому на утреннее занятие к папиному клону Наруто пришел усталый, раздраженный и злой.
Он сам потребовал, чтобы отец обучил их с Карин фуиндзюцу. Вдохновился путешествием в Водоворот и своими обязательствами перед предками. Отец согласился. Он оставил им для обучения теневого клона, однако ничего дельного из их занятий пока что не получалось. Наруто не мог сосредоточиться — после бессонной ночи у него в ушах стоял фантомный крысиный писк. Карин, осоловевшая от гормональной бури, просто тупо смотрела перед собой и не понимала ни слова.
— Наруто, ты что, совсем не слушал? — с тяжелым вздохом уточнил клон отца.
Наруто с рычанием прервал долгую серию печатей.
— Я не понимаю, ттэбайо! Зачем мы учим это, если я хотел Бога Грома?
— Летящего Бога Грома, — поправил отец. — Вам еще рано. Освойте хотя бы это.
Наруто с мычанием зарылся пальцами в волосы.
— Слишком длинно! Это невозможно запомнить, понимаешь? Она бесконечная, серия эта. Ты вон сделал сразу. Научи меня лучше так.
— Чтобы сделать сразу, Наруто, ты должен для начала научиться загонять чакру нужными путями с помощью печатей. Если ты не представляешь в подробностях ее маршрута, ты не сможешь повторить это без печатей. Печати — первый шаг. Работаем.
Наруто хмуро пялился в кухонный стол.
— Наруто?
— Разрезать листик было проще. От этих формул у меня голова кипит.
— Отдохнешь? Впрочем, мы только начали. Вон у Карин голова не кипит, она не бесится. Бери пример с нее. Хотя… нет, пожалуй, с Карин брать пример тоже не стоит.
Наруто посмотрел на нее. Карин, сомкнув руки в замок на округлившемся животе, осоловело пялилась в стену.
— Эй… Ты вообще пыталась это повторить? Эй-эй, Карин!
Наруто поводил у нее перед глазами растопыренной пятерней, потряс за локоть.
— А? — вяло спросила она. — Печати?
Наруто позабыл о кипении своей головы и сердито упер кулаки в бока.
— Мы тут занимаемся. Восстанавливаем ареалы нашего клана, ттэбайо!
— Да?
— Анналы, — едва слышано поправил отец. — И у этого слова вообще другое значение…
Наруто сжался и сдавил кулаками виски. В голове все еще пищали крысята.
— А-а-а! Почему так сложно, даттэбайо?!
— Хочу есть, — сказала Карин.
Клон отца откашлялся и выпрямил спину. Он относился к его неусидчивости и рассеянности Карин с таким философским терпением, что Наруто это даже пугало.
— Итак, начнем сначала.
Глава 188. Ветвь Возрождения: Дитя
188
Из-за стенки послышались душераздирающие стоны Карин. По коже пробежали мурашки. Сарада сглотнула и потянулась за спину к фляге с водой. От этих воплей мутило. Рожала вроде бы Карин, а бледнели и покрывались холодным потом они с дядей.
«Ты же медик, — укоризненно сказал Орочимару. — Ты спокойно резала подопытных».
Так это подопытных.
Сарада посмотрела на дядю. Она не помнила еще случая, чтобы эмоции Итачи были написаны на лице настолько внятно.
Не думала, что он может быть таким… настоящим.
Сарада сделала несколько глотков из фляги и жестом предложила дяде. Тот отрицательно качнул головой.
Сарада сидела на семейном совете, сгорбившись под прессом неожиданно потяжелевшего воздуха. Давно она не чувствовала такого напряжения. Еще со времен клановых собраний в храме Нака. В доме впервые за сутки воцарилась полная тишина.
Створка седзи чуть скрипнула. Сакура прикрыла ее за собой и опустилась на колени перед столиком.
— Карин в порядке. Регенерация у нее уже на прежнем уровне, дородовом.
Все трое парней за столом вразнобой кивнули, даже не посмотрев на нее.
— Это… совсем никак не лечится? — спросил Наруто.
Сакура покачала головой.
— Медицина тут бессильна.
Сарада знала, мама многое могла вылечить. Вылечила даже Ли-сана, хотя Цунаде-сама за такую операцию в свое время не взялась.
Может, ему можно пересадить другие глаза?
«Глаза пересадить можно, — ответил Орочимару. — Но все ожидали, что дитя пробудит шаринган. Без додзюцу он — просто бесполезный кусок мяса».
Сарада едва не зашипела на него.
Заткнись! Он все еще мой брат. Не смей так говорить о нем!
Орочимару презрительно хмыкнул.
— Джуни будет носить фамилию Узумаки, — глухо сказал Саске.
Сараде показалось, она уловила в тоне отца нотку извинения.
Со стороны его решение выглядело так, словно он отказывался от бракованного племянника. Однако Саске не был таким циничным ублюдком, как Орочимару. Он не отказался бы от Джуни, если бы не давний уговор с Наруто: имя Учиха будут носить дети, унаследовавшие кеккей генкай. Слепой Джуни не мог пробудить шаринган по определению, потому и получил фамилию при рождении — раз и навсегда.
Сарада боялась, что Наруто в привычной своей манере закатит какую-нибудь дурацкую и совершенно неуместную сейчас сцену, но он проявил удивительную чуткость и просто молча кивнул.
****
В зале стоял странный запах. Похоже, самураи перед собранием мыли или натирали пол чем-то пахучим. Спадающая на лицо челка скрывала риннеган, однако Сарада все равно видела пятна очагов Каге и их телохранителей. Наруто было что сказать главам других деревень, и отец Шикамару позволил им остаться.
Дома, на фоне вечно делового Саске и Итачи — оплота благородной невозмутимости, — Наруто выглядел неотесанным мальчишкой. Но перед главами других деревень он преобразился. Чувствуя в себе силу, Наруто говорил уверенно и вдохновенно, а Сарада, затаив дыхание, вслушивалась в его речь и присматривалась к реакции Каге.
Темари слушала Наруто, с каждой минутой бледнея. Мизукаге сидела с непроницаемым лицом, скрытым густыми рыжими локонами. Старик Цучикаге вначале издевательски лыбился, но под напором уверенности Наруто настороженно притих, и его блестящий от пота лоб прорезали глубокими бороздами морщины. Райкаге кривился, обнажая белоснежный оскал.
— …это было бы честно, — добавил Наруто тихим голосом. — По отношению к джинчурики и к самим биджу.
Цучикаге, вновь развеселившись, хихикнул, но сказать ему не дали.
— Ты понимаешь, что ты городишь? — процедил Райкаге, едва сдерживая гнев. Край стола под его пальцами затрещал. — Предложить сделку биджу. С биджу не надо договариваться! Их надо запечатывать.
— Нет же, даттэбайо!
Мифуне, ощутив над переговорным столом искры зарождающегося скандала, хотел вмешаться. Его опередил Шикаку — поднял руку. Условленный жест: приказ молчать. Доброе лицо Наруто исказила гримаса гнева. Он хрустнул кулаками.
Контролировать Наруто было сложно. Особенно если он боролся за справедливость и был абсолютно уверен в своей правоте. Изначально Шикаку даже не хотел его брать на это собрание, чтобы не ставить под угрозу установившийся между странами мир, но в конце концов все-таки решил рискнуть.